Карибский кризис - Федор Московцев

В итоге, моё воздействие на него ограничилось тем, что я проигнорировал его требование погасить задолженность по зарплате уволенным бунтовщикам и не заплатил ему самому, посчитав, что это они мне должны, а не я им. В редких телефонных разговорах с ним я изображал сострадание к горемыкам из ЮМС, жаловался на собственную нестабильную ситуацию, и всячески крутил динамо.

Шло время, и было подозрительно тихо — ни наездов ОБЭП, ни арестов счетов, ни писем из налоговой инспекции. Очевидно, у святого Иосифа нашлись более серьёзные дела, и он на время забыл про меня.

Глава 84,

О чрезвычайном происшествии, которое уже само по себе могло похоронить весь мой бизнес

Ирина Кондукова ушла, что называется, для того, чтобы вернуться. Втайне от меня она захаживала к главврачу кардиоцентра Халанскому, который при каждом удобном случае просил меня, чтобы я её вернул для подготовки к предстоящим тендерам. В этом было рациональное зерно — после ухода Лены Николовой Ирина замкнула на себе вопросы поставок кардиоцентру, и кроме неё, никто не разбирался в этой сложной продукции — а это сотни позиций. И теперь, в свете того, что условия госзакупок менялись — что-то будет отдано на открытый конкурс, что-то будет закупаться по-старинке, по котировочным заявкам, что-то по письму губернатора без конкурса — в свете всего этого нужно было принять решение, как распределить все позиции по этим трем пунктам, чтобы обеспечить нам гарантированную победу на конкурсах. Халанский позволил нам самим установить нужные нам правила, и наше решение он в свою очередь представит в облздравотделе как своё.

Помимо кардиоцентра, Ирина держала другие важные нити — ростовские, краснодарские и ставропольские клиенты, которых она приобрела благодаря знакомству с сотрудниками компании «Джонсон и Джонсон». Я не имел доступа к этим клиентам. Можно было, конечно, познакомиться через руководство Джонсона, которое слушалось меня, а не моих уволенных сотрудников, но на это ушло бы не меньше месяца — объехать всех (а это три города), сходить с ними в ресторан, провести переговоры на нужном уровне. Времени у меня не было.

Ну и, наконец, Азимов, главврач больницы № 6 г. Казани. Он конкретно запал на Ирину и неоднократно в шутливой форме угрожал мне, что если она ему не даст, он прекратит сотрудничество с Совинкомом.

И она начала меня шантажировать своим влиянием на этих людей.

«Эта Звезда меня с ума сведет», — печально думал я, сбрасывая её звонки. Она наяривала Максиму, Ренату, Марине, Павлу и даже моим родителям, с одной-единственной фразой: «Андрей в опасности, я хочу ему помочь!» Потом она приехала в офис и, запугивая Павла угрозой разорения фирмы, требовала допустить её к делам, иначе, говорила она, «все тендеры пойдут по пизде».

Я не торопился возвращать её, всё ещё раздумывая, можно ли её кем-то заменить, одновременно прикидывая, как организовать её работу в офисе, чтобы она могла заниматься одним лишь кардиоцентром и своими иногородними клиентами и не имела бы доступа к остальным делам. Мои сомнения развеял Халанский: во время очередного телефонного разговора он прямо спросил, когда, наконец, его опечаленные разлукой глаза снова увидят Ирину. Мысленно чертыхнувшись, я ответил, что решу вопрос в очередной свой приезд в Волгоград.

Я прилетел в Волгоград в субботу в одиннадцать утра, как обычно, и в начале первого прибыл в кардиоцентр (в этот период мне еженедельно приходилось летать в Волгоград). В офисе находилось несколько сотрудников — помимо Павла, директора и главбуха Михаила, которым нужно было решить со мной ряд важных вопросов, несколько человек приехали на работу в выходной день по собственной инициативе.

— Звезда здесь! — с ходу обрадовал меня Павел.

Он дал обстановку. Ирина заявилась в половине десятого. В офисе ей никто не аплодировал. Обрадованные увольнением Ирины, сотрудники сторонились её, как налогового инспектора. Не получив аншлага, она пошла в приемную, где и получила требуемый заряд адреналина. Очевидно, она чем-то взбудоражила Халанского — он уже несколько раз звонил в офис и нервно спрашивал у сотрудников, когда я приеду, и, как только буду на месте, чтобы сразу же шёл к нему в приёмную.

Она приходила в кардиоцентр и на прошлой неделе — также побывала у главврача, кроме того, шастала по отделениям (эту историю я уже слышал, но не в подробностях). По некоторым признакам, она навела шорох, никакой конкретики пока нет, но Павел был уверен, что заведующим есть что мне рассказать.

Так получилось, что во время круиза Ирины по отделениям кардиоцентра к Халанскому приехал Расторгуев. Она увидела в окно, как он паркует машину на стоянке и поторопилась в административный корпус. Находясь в приемной, она приоткрыла дверь кабинета главного врача и слышала всё, о чем там говорилось.

Расторгуев заявил, что Совинком «прикроют» в самое ближайшее время, «есть распоряжение компетентных органов», и ПОТРЕБОВАЛ немедленно подписать договор поставки между кардиоцентром и Югмедсервисом. Тем более, продолжил он, весь коллектив Совинкома трудится в означенной фирме, а хозяин Совинкома, погрязший в махинациях, наделавший долгов, скоро предстанет перед судом.

Халанский внимательно выслушал Расторгуева и принял из его рук визитку, согласно которой тот значился как «генеральный директор компании Югмедсервис». Когда Расторгуев начал повторяться, Халанский попросил его освободить помещение.

Встреченный непониманием, Расторгуеев с места в карьер начал выкрикивать угрозы, среди которых прозвучало: «я знаю, чем вы тут занимаетесь», «вы тут берёте деньги», «за вами тоже придут».

В приемной он столкнулся лицом к лицу с Ириной и, посмотрев на неё с развязным и наглым видом, отпустил в её сторону несколько циничных высказываний. Она не осталась в долгу и обвинила его в махинациях с «возвратами», получении откатов от строительных компаний, награждая оппонента красочными эпитетами, обозначающими органы размножения различных животных. Расторгуев не полез за словом в карман; началась бурная полемика. Наполненные гражданским пафосом обличительные тирады, перемежающиеся просторечными высказываниями и пожеланиями, свистящим бичом рассекали воздух. В словесном поединке неоднократно прозвучала фамилия «Давиденко».

Прибывшие на место происшествия охранники выдворили Расторгуева. Ирина впорхнула в кабинет главного врача и плотно закрыла за собой дверь.

Обо всем произошедшем Павел узнал от Надежды, секретарши Халанского, с которой поддерживал отношения. Ей не удалось подслушать, о чем говорили Халанский с Ириной за закрытыми дверями.

…Меня эти новости буквально подкосили — выслушав Павла, я безвольно опустился на стул. Эта Звезда шагу не может ступить, чтобы не произошло какое-нибудь ЧП, у неё потребность постоянно находиться в эпицентре катастрофы. Да она сама уже превратилась в ходячую катастрофу. Да бог бы с ней лично — ей удалось охмурить Халанского, вот в чём проблема.

С тяжёлым сердцем я отправился в приёмную. Мы поздоровались с Халанским за руку, и он предложил пройти ко мне в офис, чтобы побеседовать там.

Я был полон дурных предчувствий, когда шёл рядом с Халанским по коридору, машинально поддерживая с ним разговор и здороваясь с докторами, идущими навстречу. Мы вошли в кабинет. Ирина была на месте — наряженная похоронной лошадью, она сидела на диване. Лицо её имело равнодушный вид, бесчувственный ко всему земному. Халанский красноречиво посмотрел на Павла, Михаила и других сотрудников, и они вышли из кабинета.

— Надо действовать, иначе будет поздно, — с комической серьезностью изрекла Ирина.

Халанский кивнул: «Да, для этого мы здесь собрались». Мы прошли на директорскую половину офиса, отделенную от людской высокими, под потолок, шкафами, и устроились за приставным столом, установленным перпендикулярно директорскому. Халанский с Ириной сидели друг против друга, я примостился с торца. Занимать своё директорское кресло было как-то не с руки.

Вообще, Халанский был чрезвычайно любезен с возмутительницей спокойствия, видимо, принимал всерьёз весь её многозначительный бред. Они обменялись какими-то таинственными фразами и загадочными взглядами, и я почувствовал себя участником заговора. Но я и понятия не имел, насколько всё плохо. Звезда заговорила с необычайной энергичностью, и по реакции Халанского (мрачное кивание головой, комментарии и поддакивания) мне стало ясно, что до этого она рассказала ему без утайки АБСОЛЮТНО ВСЁ — всю нашу кухню, всю чернуху-порнуху вплоть до подделки кредитной документации. Мне только и оставалось, что удивляться, что этот наш разговор состоялся в принципе, будь я на месте главврача, я бы немедленно разорвал все отношения с таким деловым партнером и выгнал бы Совинком из кардиоцентра к чертям собачьим. Его вовлеченность и участие было наигранным и объяснялось его дипломатичностью и склонностью решать проблемы путем компромиссов, дабы не наживать смертельных врагов. Он из тех, про кого говорят: «Послал нахуй, а глаза такие добрые-добрые». Благодаря этим способностям он довольно продолжительное время возглавлял облздравотдел, а когда открылся кардиоцентр (что стало возможным почти на 100 % благодаря его усилиям), перебрался на должность главврача нового стационара — здесь больше возможностей, так как учреждение получало, помимо областного, ещё и федеральное финансирование, кроме того — платные услуги. В облздравотдел был поставлен свой человек, так что Халанский ничего не терял, а только приобретал. А сейчас этот любитель женщин просто разыгрывал спектакль перед Ириной. Которая пересказывала то, что уже поведала ему до этого, расцвечивая некоторые детали, комментируя и давая экспертную оценку. Я сидел, как на иголках, и, находясь в фарватере беседы, подстраивал свою мимику в зависимости от того, куда повернёт течение.