Карибский кризис - Федор Московцев

Обговорив условия, сколько процентов я ему буду должен откатывать со всех перечисленных сумм, мы ударили по рукам.

Первый государственный контракт с «Волгоградоблстройинвестом», который нам Костя подписал, был на небольшую сумму — всего шесть с половиной миллионов рублей. Он не делал мне погоду в плане решения основной задачи — закрыть недостачу на Экссоне и выпутаться из долгов — но прокладывал дорогу в светлое будущее. Я получил доступ к первым лицам «Волгоградоблстройинвеста», узнал всю их кухню и получил твёрдую уверенность, что если федеральный и областной бюджеты выделят те деньги, что запланировано выделить под этот проект, то все они достанутся мне.

Глава 83,

В которой рассказывается о следующей моей встрече с Владиславом Коршуновым

Нужда правит миром, и следующая моя встреча с Коршуновым снова была организована, вопреки моим ожиданиям, не для обсуждения каких-нибудь сверхприбыльных мега-проектов, а для того, чтобы решить очередную проблему.

Я был сильно озабочен. Дела мои не двигались. Кредит, который пообещал Блайвас, до сих пор не был получен. Внушительная задолженность таковою оставалась — деньги от клиентов не поступали. Словно почувствовав неладное, втайне от компаньонов, Владимир Быстров потребовал вернуть свои деньги, которые были инвестированы в Совинком.

Зажатый со всех сторон, я был вынужден занимать и перезанимать деньги: на полгода, на месяц, на неделю, на несколько дней. Чтобы поскорее получить наличные, приходилось соглашаться на любые условия.

Доверяя мне, как самому себе, Ренат вызвался поговорить о деньгах с Коршуновым. Располагая точными сведениями о текущих поступлениях, я согласился взять деньги на неделю.

Так, холодным февральским вечером, встретившись с Ренатом на Исаакиевской площади, мы отправились вместе с ним к Хозяину. В тот день у него была помывка — в его собственной сауне, находящейся в подвале дома по адресу Мойка, 70, вход со двора. Мы с Ренатом бывали тут едва ли не чаще Коршунова — смотрящий за зданием Блайвас, пользуясь отсутствием Хозяина, часто водил туда нас, а также других нужных ему людей.

Получасовое ожидание в комнате со сводчатым потолком показалось мне пыткой. Компания, состоявшая из едва знакомых мне людей, вела беседу о вещах будничных и банальных. Как я им завидовал — незакошмаренным людям, главной заботой которых является сочетание рубашки и галстука и выбор новых статусных часов. Эта беседа прошла мимо меня, и я обрадовался, когда Ренат возвестил о том, что «босс готов принять».

Мы прошли в массажный кабинет. Коршунов возлежал в кресле, им занимались две массажистки в белых халатах — прорабатывали голову, область шеи и плечи.

— Что там у вас? — безмятежно спросил он, когда мы с Ренатом разместились на оттоманках по обе стороны от него.

Следуя легенде, согласно которой друзья пришли за советом, Ренат рассказал о телефонных переговорах с представителями Сименса и разговоре с Иосифом Давиденко. Коршунов остался доволен результатами переговоров с немцами, но, услышав новости из Волгограда, неожиданно рассвирепел:

— Я не понимаю, тебе разве не ясно было сказано, как ты должен был ответить своему менту?! Мы же договорились обо всём, почему ты сделал всё не так?

С этими словами Коршунов резко повернул свою голову в мою сторону. Массажистка, поглаживавшая его лысину, испуганно одернула руки. Я почувствовал, как кровь бросилась мне в голову. «А не пошёл бы ты нахуй!» — подумал я, и в эту минуту ко мне на помощь пришёл Ренат:

— Владислав Семенович, на этой переуступке мы сэкономили больше двухсот тысяч рублей. У нас физически нет денег погасить долги по аренде и в любом случае мы это помещение теряем. Давиденко думает, будто он отжал что-то ценное, на самом деле он приобрел геморроя кусок. Вы сами говорили: нужен человек на месте, вот мы кинули ему кость с тем, чтобы действовать через него в дальнейшем.

Тем временем Коршунов запрокинул голову, и массажистка возобновила свою работу. Прикрыв глаза, он заговорил, голова его вздрагивала при движениях девушки в белом халате, и со стороны казалось, что его монотонная речь была предназначена мифологическим фигурам, парившим в лазури потолка.

Следя за его мыслью, я устремил свой взгляд туда же, к аллегорическим фигурам на потолке.

— …Андрей не наш… Он не жил этой жизнью… Я видел его на твоей свадьбе. На день рождения к тебе он также приходил с женой, с ребенком. Тебе с ним просто интересно, он нравится тебе, как человек. Не потому, что он такой хороший. Всё потому, что он умеет нравиться, он управляет твоими эмоциями. Он уступил, но он не должен был этого делать. «Мы сэкономили, бросили кость»… Это ерунда! Вы должны были сделать так, как мы договаривались. Вы должны были разложить всё по мастям этому мусору. Нет, Ренат, это не то, что ты думаешь. Не думай найти в нём что-то настоящее. Ты понимаешь, о чём я говорю. Человек человеку — волк. В жизни ты никому не нужен, кроме самых близких родственников. Жены предают, дети предают… Что взять с остальных?.. Я знаю, ты со мной не ради денег. Это большая редкость. Это меня радует, я ценю…

Массажистки меж тем уложили Коршунова на кушетку и принялись работать над задней поверхностью его тела. Мысль его продолжала работать, и он говорил:

— …Он тебя использует, вот увидишь.

Приподняв голову, он неожиданно сказал мне:

— Не вздумай выходить на меня напрямую! Все контакты — только через Рената!

Я воспринял это спокойно — я и не собирался искать встречи с Хозяином, минуя своего брата. Опустив голову на кушетку, Коршунов продолжал говорить:

— …И не вздумай трындеть по городу, что работаешь со мной. Таких клоунов уже полгорода, все мною прикрываются, как хотят. Конечно, я в ответе, за всех, кого приручил, но не надо хаметь! Вот охранники… Что там Винц c Богданом?!

Ренат засмеялся:

— Вы же знаете про них всё…

— …Знаю… А что поделаешь… Помнишь, как мы ехали вслед за ними по Обводному каналу, они на моём Субурбане, и я звоню Богданчику на сотовый и спрашиваю: «Ты где, хохломордый?». Он мне: «В офисе, шеф». Я ему: «Богдан, где Субурбан?» Он отвечает: «В гараже, где ж ему быть?» Мы тормозим этот сарай — они в Субурбан загрузили, наверное, всех шлюх со Староневского. Все работающее женское население собрали. Весь раздвигающий ноги профсоюз.

При этих словах Коршунов громко расхохотался и продолжил сочным голосом сытно пообедавшего человека:

— …Ну и что?! Они меня пытались обмануть, но я никого не прогнал, все на месте. Держу их всех, человек двадцать. Не нужно столько, оставить половину — и то много. На сэкономленные деньги можно было бы взять девочку, сводить к доктору… чтоб всё чисто было… подшаманить, как ту звезду… ладно, не будем… и вперёд — куда больше удовольствия, чем смотреть на эти деревенские рожи. Почему я делаю так, как делаю — потому что чувствую ответственность!

Таковы были мысли, гармонично группировавшиеся под лоснящимся черепом Хозяина. Шумно выдохнув после того, как массажистка двумя руками надавила ему на позвоночник, он спросил:

— …А сейчас — что вам от меня нужно? Почему я должен тратить на вас свою энергию?!

Ренат с готовностью ответил:

— Владислав Семёнович, всю арифметику по предстоящему тендеру мы сможем дать примерно через месяц. Сам тендер состоится не раньше мая. А на всё это время нам нужна поддержка. Мы просто хотели подтвердить — наш уговор по Давиденко остается в силе?

— Разумеется, — ответил Коршунов, — моё слово — закон. Только не надо больше самодеятельности. Что там ещё у вас?

Ренат подошел к изголовью кушетки, присел, и вполголоса принялся излагать основную цель визита. Не дослушав, Коршунов ответил, что у Юрия — охранника, дежурившего в холле, находится портфель, в котором лежит 45 тысяч долларов — чуть меньше требуемой суммы.

— …Скажешь, чтобы выдал тебе. Оставь мне пятьсот баксов на ужин.

С этими словами, окончательно устав, по-видимому, от умственного усилия, затраченного на общение с людьми, «не жившими этой жизнью», Коршунов закрыл глаза и широким зевком дал понять, что аудиенция закончена.

Ободренные, мы с Ренатом улыбнулись друг другу.

* * *

Насколько я уразумел сказанное Коршуновым, формат общения со старым седым полковником должен был выглядеть таким образом: жесткий пресс, выставление условий, которые были бы выгодны только мне, урезание ежемесячных платежей. Словом, нужно было сделать так, чтобы святой Иосиф летал бы у меня через хуй. Но к сожалению, у меня не было возможностей дрессировать его, собственно, не было даже поводов к нему обращаться — так получилось, что вопросы по всем текущим тендерам решались без него. В горздравотделе намечались серьезные изменения, у Кармана забирали финансирование, и всё указывало на то, что он не сможет больше командовать департаментом муниципального заказа и проталкивать своих поставщиков. Теоретически существовала вероятность, что на этих новых людей, которые будут рулить деньгами горздравотдела, можно наехать через святого Иосифа, но мне было совершенно недосуг заниматься этим.