Тревожные сны царской свиты - Олег Попцов

Дума тотчас откликнулась и стала клеймить американских империалистов, как в добрые старые времена. Беспардонность и диктат американцев вызывает оправданное возмущение, но невозможно это остановить, перекрывая самим себе кислород. Резолюции ООН должны быть законом для всех стран. В том числе и для диктатуры Саддама. Нам малоприятно, что Америка усилилась настолько, что начала диктовать всему миру свой стиль поведения, но наша реакция - это реакция ощетинившегося, но не способного укусить. Россия после распада Союза хотя и стала его преемницей на международной арене, но ее военный потенциал, состояние армии, вооружений не адекватно возможностям США. Будет верхом унижения для России, если, несмотря на все ее шумные демарши, неизмеримо более сильный все-таки бросит вызов и нанесет ракетный удар по Ираку. Что, начинать третью мировую войну? И во главе российских вооруженных сил поставить Жириновского?

Еще одним потрясением недели стал скандал в РАО "ЕЭС". Полуотодвинутый и полусмещенный прежний глава энергетической империи Анатолий Дьяков, 62-летний глава сверхмонополии, решил опрокинуть десантировавшегося на его территорию молодого, 27-летнего бизнесмена Бориса Бревнова, в руки которого Борис Немцов передал руль управления энергетическим гигантом.

Получив индульгенцию президента на право курировать сверхмонополии, Борис Немцов немедленно по всей линии фронта выдвинул на ключевые позиции своих людей. Нынешний министр топлива и энергетики Сергей Кириенко тоже одной с ним возрастной генерации. И вот теперь Борис Бревнов. И тот, и другой до этого занимали пусть и значимые, но отнюдь не ключевые посты в пределах Нижегородской области. Один был всего-навсего помощником Немцова, второй возглавлял банковскую корпорацию и затем руководил НБД-банком, который губернатор Немцов сделал уполномоченным банком областной администрации. В НБД-банк были немедленно переведены все счета местной "оборонки", и через него проводились все кредиты, выделяемые в том числе на программы конверсии.

Как и следует в таких случаях, подобные скандалы корректируются людьми, их замышляющими. В этом случае очень важно выбрать наиболее благоприятное время. Либо президент в отпуске, либо премьер в командировке. Этот скандал застал в отъезде как премьера, так и самого Бориса Немцова.

Атака Дьякова захлебнулась, однако ответный компромат, по принципу "кто больше украл", не добавляет управленческого блеска Борису Бревнову. Разумеется, многолетнее управление сверхмонополией, участвующей в финансовых операциях, приватизационных торгах за бесценок (а Дьяков все эти стадии прошел), и поэтому на ниве компромата, даже по причине многолетнего управленческого верховенства в энергетической империи, он, Дьяков, конечно же, более уязвим, чем Бревнов. Вопрос в другом. Позволят ли силы, власть предержащие, все это вскрыть? Если рассуждать логически, власти как воздух необходим высокородный "баран", которого она отдаст на заклание, дабы оживить идею борьбы с коррупцией. Станкевич и даже мэр Ленинск-Кузнецкого Коняхин малозначимы и смешны в качестве символов общероссийского бедствия. А вот Дьяков? Дьяков - это серьезно. От него могут отвернуться. И там, на костре, поруганный, он может поднять такое пламя, которое будет полыхать долго и его заметят издалека.

Цинизма современной власти не занимать. Здесь многое будет зависеть от Черномырдина. Рухнет в недавнем прошлом ключевая фигура ТЭКа. А это опасно. Те, кто станет рушить, могут войти во вкус, и их глаза неминуемо начнут косить в сторону "Газпрома". Сейчас все будет определять политическая выгодность. Когда нет экономических успехов - нужна компенсация в других сферах. Такой выигрышной картой в предвыборной борьбе могут стать ощутимые, зримо замеченные действия высокой власти в борьбе с коррупцией. Этакие костры инквизиции. Правда, здесь есть одна опасность - огонь быстро распространяется и власть может не углядеть момента, когда сама окажется на костре.

НЕТ ДЕНЕГ? ДАЙТЕ СВОБОДУ!

Февраль 1998 года.

Мы живем во времени, а время живет в нас. Биографический разговор имеет какую-то навязчивую обязательность. И как всякая обязательность, она сковывает.

То, что задумывалось в 90-м, менялось в 91-м. События 91-го и 93-го были разительно несопоставимы. И во всех этих меняющихся политических треволнениях особую роль играли телевидение и радио.

Главной проблемой Всероссийской компании в момент ее зарождения, как и во все последующие, оставался острый денежный дефицит. Власть плохо представляла себе, что такое телевидение и как оно должно было развиваться. В силу этого авторами целей, задач и вообще концепции развития были мы сами. Мы их разрабатывали, знакомили с ними власть, как бы просвещая ее в понимании политики, философии и мироощущения средств массовой информации. Власть была еще в том положительном состоянии, когда, пребывая в неведении проблем телевидения и радио, не боялась в этом признаться, и внимательно и уважительно постигала суть этого мира, отдавая должное нашему профессионализму и чутью. Вообще, следует сделать одно уточнение. Создать интересное, конкурентоспособное телевидение, радио, газету, издательский дом, располагая даже не сверхдостаточными, а просто приемлемыми средствами, имея под своим началом ядро из трех-пяти человек крепких профессионалов, не проблема. Все, что произошло с НТВ, лучшее тому подтверждение. Команда, не испытывающая недостатка в средствах, играет не на равных с теми, кто повседневно в отсутствие этих самых средств задыхается. Попробуем грубыми, недетализированными мазками набросать эскиз замысла, который мы вынашивали, рискнув начать совершенно новое и масштабное дело. Речь шла о компании всероссийской, претендующей на главную роль в эфирном пространстве России, с зоной распространения и приема своих программ, не уступающей первому каналу. Надо было создать государственную компанию, которая в мировом телевизионном сообществе будет представлять Россию. Иначе говоря, создать прецедент как внутри СССР, так и за его пределами. В составе союзного Гостелерадио существовали соответствующие структурные единицы: Украинское гостелерадио, Молдавское, Белорусское. Иначе говоря, во всех без исключения республиках, кроме РСФСР, которое по привычке, на правах старшего брата, растворялось в понятии Советский Союз.

События августа 91-го года подтвердили справедливость этой концепции в полном объеме. Белый дом во время путча оказался в информационной блокаде. Только-только появившееся "Радио России" и куцее четырехчасовое Российское телевидение, работавшее на арендуемых площадях в том же "Останкино", были без труда блокированы. Мы предполагали такое развитие событий и, нигде не афишируя, примерно к этому времени провели работы по автономизации вещания. Об этом не знал никто. Ни руководство Гостелерадио, ни КГБ, ни Министерство связи СССР даже не предполагали, что ВГТРК 20 августа 91-го года сможет самостоятельно выйти в эфир на часовые "Орбиты". Известно, что члены ГКЧП Крючков и Пуго интересовались такой возможностью, но получили из всех надлежащих телевизионных структур и структур связи категорически отрицательный ответ.

А мы вышли. Вышли на Урал и на Сибирь, которые узнали правду о событиях в Москве. Подобных информаций было три: репортаж Сергея Медведева (его пропустил в эфир Валентин Лазуткин, сложись обстоятельства иначе, ему бы не сносить головы); информационная программа на ленинградском канале (там оборону держал Анатолий Собчак); прорыв ВГТРК за Урал. Об этом я подробно рассказывал в первой книге - "Хроника времен "царя Бориса". Сейчас это лишь повод подтвердить правильность нашего замысла.

Августовский путч повернул российскую власть лицом к телевидению. На нас обрушился 16-часовой эфир, который надо было сконструировать и запустить в жизнь при катастрофически ничтожных технических возможностях. Отсюда технологическая концепция: сделать все возможное, чтобы уйти из "Останкино". Создать автономный центр вещания. Арендная плата, которую брала одна государственная компания (а именно телевизионный технический центр "Останкино") с другой (а именно с ВГТРК), выглядела как финансовый грабеж и одновременно абсурд, но абсурд реальный, способный задушить ВГТРК. Поэтому в том же 91-м году мы покупаем у Минобороны комплекс по адресу Шаболовка, 35, примыкающий к старому телецентру Шаболовка, 37. Приобретение недостроенного 15-этажного резервного ЦУПа (Центра управления космическими полетами) было для нас подарком судьбы, так как сооружения подобного рода строятся по модулю телецентров. В этом нам громадную помощь оказал министр экономики Андрей Нечаев, коллега Егора Гайдара. В 92-м году на одной из встреч с Ельциным я сказал: "Борис Николаевич, нам нужно 14 миллионов долларов, и к выборам 96-го года вы будете иметь вторую трансконтинентальную компанию на территории России". Мы были полны энтузиазма. По программе конверсии правительство нам передало бывшую ракетную базу в Клину (Московская область), что позволило нам на ее территории установить мощный ретранслятор. Это было, кстати, условием нашего вступления в Европейский вещательный союз и давало нам возможность очень скоро составить конкуренцию Министерству связи по оказанию услуг в сфере связи, телевидения и радио. Это давало нам пусть небольшой, но шанс зарабатывать деньги. С 92-го года начались постоянные сбои бюджетного финансирования компании. Нам предстояло разработать некую модель, которая позволила бы государственной компании при помощи создания дочерних коммерческих структур зарабатывать деньги для развития государственного телевидения, участвуя в учреждении этих структур зданиями, техникой, землей. Этот же подход исповедовался, когда мы приняли решение о строительстве семиэтажной вставки в своем центральном офисе на Ямском поле. Мы полагали создать там Российский радиодом. Для нужд непосредственно Российского радио на тот момент отводилось не более 40% вновь освоенных площадей. Это был резерв для развития. А в остальном комплекс студий по звукозаписи, монтажу, радиовещанию и компактной телестудии, которые мы, оснастив их техникой, могли бы сдавать в аренду и составить тому же "Останкино" ощутимую конкуренцию на рынке услуг. Строительство этих объектов велось как частично за бюджетные деньги, так и на средства, зарабатываемые телевидением за счет рекламы. Впоследствии это давало компании возможность развиваться даже при ограниченном бюджетном финансировании.