История человечества. Россия - Владимир Сядро

Киров был не менее харизматичной и прославленной фигурой, чем Фрунзе. Более того, популярность Михаила Васильевича все же ограничивалась партийными и армейскими кругами, тогда как Сергей Миронович был любим всем народом (впрочем, сейчас некоторые историки полагают, что размеры этой популярности преувеличены).

Удивительно, но при всем обилии материалов загадкой остается не только убийство Сергея Кирова, но и его биография. Сразу же после его гибели в стране началась «массовая кировизация» – именем Кирова назывались города, поселки, улицы, заводы, пароходы и т. д. и т. п. Усилия мощнейшей пропагандистской машины были направлены на создание образа кристально честного, доброго, отзывчивого большевика, «любимца партии», всегда ставившего интересы простого народа выше своих. И такая же тенденция сохранилась и при Хрущеве – при нем ставилась задача показать наличие в партии некоего «ленинского ядра», боровшегося против «сталинско-бериевских» репрессий. У некоторых же современных историков наблюдается иная крайность: Киров – жестокий и кровавый человек, преданный Сталину, что называется, «до мозга костей». А погиб он из-за того, что оказался в той самой банке, в которой выжить может только один, самый сильный паук…

Сергей Миронович Киров родился в городе Уржум Вятской губернии 27 марта 1886 года в семье мещанина и тогда носил фамилию Костриков.

Родители Сергея приехали в Вятскую губернию из Пермской незадолго до его рождения. В семье до него родилось пятеро детей, но в живых осталась только сестра Анна, в 1889 году на свет появилась еще одна сестра, Лиза. В 1894 году дети остались сиротами – отец, пристрастившийся к водке и картам, бросил семью и ушел искать легкого заработка, а мать умерла от чахотки. Девочек взяла на воспитание бабушка, Сергея же отдали в приют.

Первые два года детей-сирот не отпускали домой даже по воскресеньям, и естественно, что приютская жизнь была мальчику не в радость. Впрочем, он проявлял тягу к знаниям, много читал, пел в церковном хоре. В 1898 году Сережа Костриков поступил в городское училище Уржума. Своих способностей и желания учиться он не растерял, после каждого учебного года награждался похвальной грамотой и книгами.

В 1901 году воспитатели приюта и учителя городского училища ходатайствуют перед начальством, чтобы способного ученика Сергея Кострикова перевести в Казанское низшее механико-техническое училище. Просьба была удовлетворена, причем учится Сергей за счет земства и Попечительского фонда училища. Через три года он завершил образование, был удостоен грамоты первой степени, оказавшись в пятерке лучших выпускников того года.

В 1904 году Сергей переехал из Казани в Томск, где стал учиться на инженера-механика. Больше в Уржум он не вернулся. Более того, после отъезда в Томск Сергей ни разу не встречался со своими сестрами, последнее письмо-открытку он послал им в 1909 году.

Два главных героя этого очерка – Михаил Фрунзе и Сергей Киров – были практически одногодками, и неудивительно, что свой путь в революцию, а затем и во власть они начали практически одинаково – с событий Первой русской революции 1905 года. Правда, если Фрунзе до 1917 года большую часть времени провел в тюрьмах и ссылках, то жизнь Сергея Кострикова-Кирова была более насыщенной.

«По окончании училища стал достаточно определенным революционером с уклоном к социал-демократии», – писал Сергей Миронович в своих воспоминаниях. Действительно, в 1904 году в Томске он вступил в ряды РСДРП. Забегая немного вперед, отметим, что большевистская пропаганда изображала Кирова верным ленинцем, что называется, «с младых ногтей». Однако на самом деле он долго не мог определиться со своими политическими убеждениями, значительное время был близок к меньшевикам, после февраля 1917 года открыто поддерживал Временное правительство и только после Октябрьской революции окончательно примкнул к большевикам.

В начале 1905 года Костриков впервые участвует в демонстрации и впервые попадает в полицию. Пока все ограничивается лишь кратковременным задержанием. В июле 1905 года Сергей был избран членом томского комитета партии. В октябре того же года он организовал забастовку на крупной железнодорожной станции Тайга, после чего уже всерьез попадает в поле зрения полиции. В 1906 году его снова арестовывают, и арест заканчивается полуторагодичной отсидкой в томской тюрьме.

После выхода из тюрьмы Сергей Костриков некоторое время пребывает в Иркутске, где участвует в работе местной организации меньшевиков, в 1909 году перебирается на Кавказ. Там он устраивается на работу в контролируемую партией кадетов газету «Терек», в которой пишет под псевдонимом «Сергей Миронов». А в 1912 году появился псевдоним «С. Киров», по версии некоторых исследователей – от имени Кир, которое Сергей Миронович увидел в своем настольном календаре.

Надо сказать, что литературный и журналистский талант Сергея Мироновича – это не пропагандистские изыски. Особенно ему удавались рецензии на спектакли местного городского театра и гастролирующих трупп, а также литературно-критические статьи, посвященные В. Г. Белинскому, А. И. Герцену, Т. Г. Шевченко, Л. Н. Толстому, М. Е. Салтыкову-Щедрину, Ф. М. Достоевскому, А. П. Чехову, М. Горькому и др. Вообще же (мы снова немного забегаем вперед) Кирова от других членов сталинского политбюро отличал необычайно широкий кругозор, он живо интересовался всем и разбирался в совершенно различных областях, начиная с философии и заканчивая геологией и альпинизмом. Он, как и в детстве, много читал, его личная библиотека насчитывала тысячи книг. Кроме того, Киров был, пожалуй, единственным среди своих коллег по политбюро настоящим оратором, для которого никогда не было проблемой произнести «с ходу» речь практически на любую тему.

Во время Первой мировой войны Сергей Киров некоторое время руководил партийной организацией Владикавказа, в 1917 году стал членом исполкома Владикавказского совета, затем переехал в Петроград. Участвовал в Октябрьской революции, сразу же после которой был командирован на Северный Кавказ, где занимался созданием Терской и Северо-Кавказской республик.

С 25 февраля 1919 года Киров возглавил временный революционный комитет в Астрахани. Здесь, по мнению современных историков, он впервые проявил себя на ниве жестокого подавления любого инакомыслия. Методы были соответствующие – расстрелы, баржи с белыми офицерами, потопленные в Волге, убитые по его приказу священники, в том числе митрополит Астраханский Митрофан.

После Астрахани Киров снова возвращается на Кавказ. В июне – сентябре 1920 года он был полномочным представителем РСФСР в меньшевистской Грузии, принимал активное участие в подготовке свержения законного правительства республики; с октября 1920 года – член Кавказского бюро ЦК РКП(б). В апреле 1921 года Сергей Миронович руководил работой Учредительного съезда Горской Советской республики.

1921 год стал, пожалуй, одним из самых важных с точки зрения карьеры Кирова. В этом году на Х съезде РКП(б) он был избран кандидатом в члены ЦК, а вскоре стал первым секретарем ЦК компартии Азербайджана.

В 1923 году Сергей Киров становится членом ЦК РКП(б). Борьба за власть, о которой мы уже упоминали, рассказывая о судьбе Михаила Фрунзе, коснулась, естественно, и Кирова. Но если Фрунзе фактически остался над схваткой, то Сергей Миронович целиком и полностью выступил на стороне Сталина.

Сказалось ли это на личных отношениях Сталина и Кирова? Артем Сергеев в книге «Беседы о Сталине» писал об этом так: «Знакомы они были очень давно и по-настоящему дружили, эта была дружба по жизни. Чувствовалась теплота в их личных отношениях – они были единомышленниками и друзьями прежде всего. Это можно понять, если какое-то время наблюдать людей, а мне пришлось довольно близко наблюдать их с конца 1929 года и почти до последнего дня жизни Кирова. Ближе друга у него не было… У Сталина не могло быть ревно сти к славе Кирова, к любви народа к нему. А Кирова действительно очень любили. Да и неудивительно: он был обаятельный человек сам по себе. Но их взаимоотношения были прежде всего взаимоотношениями друзей, которые вели общую борьбу, делали общее дело».

В 1924 году Сталин подарил Кирову свою книгу, на которой сделал надпись: «Другу моему и брату любимому». Киров всегда знал свое место, он понимал – Сталин старше его как по возрасту, так и по положению, но при этом Сергей Миронович мог если и не возразить вождю, то, по крайней мере, высказать свое мнение. Но эта черта, отличавшая его от других «приближенных к телу», Сталину скорее нравилась. Уважал он (так, по крайней мере, считают многие исследователи) Кирова и за его эрудицию, и ораторский талант.

Киров (опять же, на первый взгляд) отвечал Сталину «взаимностью» и использовал все свое мастерство оратора для прославления вождя. В начале 1934 года, выступая на Ленинградской партконференции, он говорил, как обычно, без бумажки и с соответствующим пафосом в голосе: «Трудно представить себе фигуру гиганта, каким является Сталин. За последние годы, с того времени, когда мы работаем без Ленина, мы не знаем ни одного поворота в нашей работе, ни одного сколько-нибудь крупного начинания, лозунга, направления в нашей политике, автором которого был бы не товарищ Сталин. Вся основная работа – это должна знать партия – происходит по указаниям, по инициативе и под руководством товарища Сталина. Самые большие вопросы международной политики решаются по его указанию, и не только эти большие вопросы, но и, казалось бы, третьестепенные и даже десятистепенные вопросы интересуют его». Подобная «сверхлесть» была необычна даже для тех лет.