Белый Волк - Дэвид Геммел

Скилганнон засмеялся, услышав это, и Друсс нахмурился:

— Я серьезно, паренек. Повешу Снагу на стенку, а шлем, колет и перчатки уберу в сундук. Запру на замок и ключ выброшу, клянусь небом.

— Стало быть, я присутствовал при последней битве Друсса-Легенды?

— Ты же знаешь, что я всегда терпеть не мог это прозвище.

— Я есть хочу, дядя Друсс, — сказала Эланин, потянув его за руку.

— А вот это имя мне по душе, — заявил он, подняв девочку на руки. — Дядя Друсс, деревенский житель. И пусть чума заберет все пророчества.

— О каком пророчестве ты говоришь?

— Один пророк давным-давно предсказал мне, что я погибну в бою, — усмехнулся старик. — В Дрос-Дельнохе. Сущий вздор. Дельнох — самая надежная крепость из всех, которые когда-либо строились. Шесть мощных стен и замок. Нет в мире армии, которая могла бы его взять, и полководца, настолько безумного, чтобы на это отважиться.

Эпилог

Устарте, стоя на балконе, смотрела в сад. Маленькая Эланин плела из мелких белых цветочков венок для могучего бородатого воина, сидевшего рядом с ней у пруда. Диагорас, устроившись на мраморной скамье, наблюдал за ними.

— Гарианна вернула арбалет Серого Человека в наш музей, жрица, — доложил подошедший Вельди. Устарте кивнула, не отрывая глаз от сценки в саду. Друсс наклонил голову, и Эланин надела на него свой венок. — Как случилось, что голоса покинули ее? — спросил Вельди.

— Не все тайны поддаются разгадке, — отвернувшись, проговорила Устарте. — Это и делает жизнь такой занятной. Возможно, они удовлетворились тем, что Скилганнон готов был пожертвовать собой. Возможно, Гарианна его полюбила, и любовь принесла ей покой. Возможно, душа ребенка, которого она носит, сделала ее мягче и побудила отказаться от мести. Причина не так уж важна — главное, что призраки больше не преследуют ее.

— А Скилганнон не знает, что ему предстоит стать отцом.

— Да. Возможно, когда-нибудь… Посмотри на эту девчушку, Вельди. Правда, прелесть?

— Да, жрица. Чудесный ребенок. Будет ли она значить что-нибудь в этом мире, когда вырастет?

— Она уже значит, Вельди.

— Ты ведь понимаешь, о чем я. Два величайших на свете воина отправились в путь, чтобы спасти ее. Не щадя жизни, они воевали с колдуньей и со злодеем, владевшим волшебными мечами. Итог подобных подвигов должен изменить лицо мира.

— Такой конец в духе старой баллады порадовал бы и меня. Возвращение золотого века, крушение зла, маленькая принцесса, которую ждут величие и слава.

— Вот-вот. Ты видела что-нибудь такое в одном из будущих?

— Они показывают, что Эланин будет счастлива, и ее дети тоже. Довольно с тебя?

— Не знаю, что и сказать.

— Пройдет еще немного времени, и Друсс-Легенда на стенах Дрос-Дельноха сразится с армией, которой еще не видел свет. Он сделает это, чтобы спасти дренаев от истребления и не дать тьме затопить просвещенный мир. Это тебе больше по вкусу?

— Поистине так, жрица.

Устарте ласково улыбнулась:

— По-твоему, для Друсса это важнее, чем спасение ребенка, ввергнутого во тьму несчастий и ужаса?

Вельди взглянул вниз, на воина в нелепом веночке на седеющей голове.

— Пожалуй, что нет. Почему так?

— Ответь-ка мне вот на что. Если герой видит тонущего ребенка, ему непременно надо знать, что от спасения этого ребенка зависит судьба всего мира? Без этого он в воду не прыгнет?

— Раз уж мы начали эту игру, то скажи: а вдруг герою кто-нибудь скажет, что этому ребенку суждено вырасти злодеем?

— Хороший вопрос. Как поступил бы Друсс в таком случае?

— Прыгнул бы в воду и спас дитя, — рассмеявшись, признал Вельди.

— Почему так?

— Потому что все герои так поступают.

— Превосходно, друг мой.

— Что же там будет, в Дрос-Дельнохе?

— Твое любопытство просто ненасытно, — со смехом посетовала Устарте. — Почему ты не спросишь меня о том, и что действительно хочешь знать?

— Я хотел бы увидеть одно из будущих, но с условием, что оно будет хорошим. Ничего тяжелого или грустного. Я знаю, ты хорошо изучила их, жрица, ибо твое любопытство не менее ненасытно, чем мое.

— Хорошо. Дай мне руку. — Они вместе прошли по коридорам храма. При входе в небольшую комнату их озарил мягкий золотой свет. Здесь пахло кедровым деревом и не было ни окон, ни какой-либо мебели. Три стены из необработанного красного камня, четвертая — гладкая, стеклянная. Устарте постояла немного, глядя на их отражения.

— Я покажу тебе только одно из возможных будущих — то, которое нравится мне. Должна сказать, что это лишь разожжет твое любопытство. Ну что, готов?

— Готов, — ответил счастливый Вельди.

Стекло по мановению Устарте почернело, и в нем зажглись яркие звезды. Вельди увидел под собой громадную, освещенную луной крепость. Под ее стенами стояло невиданной величины войско.

— Что они делают? — глядя на суету в лагере, спросил Вельди.

— Готовят погребальный костер.

— Для кого?

— Для Друсса-Легенды.

— Ведь я же не хотел видеть несчастливое будущее! — вскричал Вельди.

— Подожди. — Стекло опять затуманилось, и Вельди оказался внутри большого шатра. Там в окружении надирских воинов стоял могучий человек. Он обернулся, и на Вельди взглянули его лиловые, необычайной силы глаза. В шатер вошел еще один человек, и Вельди узнал его.

— Это Скилганнон, только годами старше.

— Да, на десять лет. Слушай же!

— Зачем ты здесь, друг? — спросил человек с лиловыми глазами. — Ведь не для того же, чтобы сразиться на моей стороне?

— Я пришел за наградой, которую ты обещал мне, великий хан.

— Мы сейчас на войне, Скилганнон, и со мной нет моих сокровищ.

— Сокровища мне не нужны.

— Я обязан тебе жизнью. Проси чего хочешь, и я исполню твою просьбу, если это в моей власти.

— Друсс был дорог мне, Ульрик. Мы были друзьями. Я прошу сущую малость: кусочек его кости и прядь волос. И еще его топор.

Хан помолчал.

— Он и мне был дорог. Зачем тебе его кость и волосы?

— Я положу их в медальон и буду носить на шее.

— Будь по-твоему, — сказал Ульрик.

Стекло замерцало снова, и Вельди увидел, как Скилганнон выезжает из надирского лагеря со Снагой за плечами. Картина померкла, и Вельди, глядя в стекле на себя самого, спросил:

— А что потом?

— Я же сказала, что увиденное только разожжет твое любопытство.

— Это нечестно, жрица! Скажи, что будет потом! Умоляю!

— Я не знаю, Вельди. Дальше я не заглядывала. Я в отличие от тебя обожаю тайны. И легенды тоже люблю. А все легенды, в сущности, говорят об одном и том же: когда людям грозит беда, — герой возвращается к ним. На этом пока и остановимся.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});