В сердце Антарктики - Эрнест Генри Шеклтон

Одной из любопытных особенностей ледника была желтая полоса, по-видимому, старая морена, протянувшаяся на 50 или 60 километров. Валуны морены нагревались на солнце, лед под ними подтаивал, они постепенно опустились и скрылись из виду, но от них осталось достаточно ила и пыли, чтобы придать льду грязно-желтую окраску.

Передвижение по этой старой морене было не таким уж трудным, но по обе стороны от нее находилась масса сдавленного льда из-за того, что ледник был стиснут с запада и востока горами. К сожалению, у нас не осталось фотографий этой части ледника. Пластинок было мало, и мы решили на пути в глубь страны часто не фотографировать, чтобы сберечь пластинки на случай, если встретим интересную землю или горы южнее, ближе к полюсу. Нам казалось, что на обратном пути, если останутся пластинки, сможем фотографировать ледник сколько угодно. В действительности же, когда попали на ледник вторично, у нас было так мало пищи, что мы не могли тратить время на то, чтобы доставать тщательно упакованный фотоаппарат.

На леднике, останавливаясь на ночлег, мы зачастую были вынуждены тратить до часу времени, чтобы подготовить площадку для палатки на лишенной снегового покрова неровной поверхности льда. Мешки с провизией и сани приходилось оставлять снаружи, придавливая ими края палатки. Нам повезло в том, что все время, пока двигались по леднику, держалась хорошая погода. Если бы в то время, пока мы спали, началась пурга, она разнесла бы наши пожитки во все стороны, и мы очутились бы в весьма затруднительном положении. Все время, пока мы продвигались по леднику, держался северный ветер, хотя направление заструг ясно показывало, что здесь господствуют южные ветры; позже, на обратном пути, ветер все время дул нам в спину. Едва добрались до вершины ледника, поднялся сильный встречный ветер, и было трудно тащить сани вверх по покрытым снегом ледяным склонам. Когда мы достигли тех же склонов на обратном пути, летнее солнце растопило на них снег, и мы просто скользили вниз, если только склон не был слишком крут, несмотря на то, что у одних саней был сильно поврежден полоз. По крутым склонам приходилось спускаться очень осторожно – если бы мы выпустили сани из рук, они умчались бы от нас совсем и потом разбились бы где-нибудь глубоко внизу.

Над Верхним ледниковым складом нависали огромные скалы, подточенные морозами и бурями многих столетий. Часть их находилась в состоянии неустойчивого равновесия, и казалось, что они обрушатся вниз от малейшего толчка. Вокруг на льду повсюду лежали обломки скал, упавшие с высоты, и мы, находясь в лагере, все время опасались, как бы на нас не свалилась какая-нибудь глыба. Разбить лагерь в другом месте мы не могли, так как лед кругом был неровный. Утесы эти состоят главным образом из выветрившегося песчаника, так же как и горы выше по леднику, где на пологом склоне был найден уголь. С высоты можно было видеть ледник на всем его протяжении до соединения с Барьером и горы, подымавшиеся на западе и востоке. Большинство вершин к западу от ледника приближается по форме к куполу, но к западу от той горы, под которой был наш склад, возвышается несколько острых конических пиков. Из них три выделялись отчетливо, и лед плоскогорья, спускаясь вниз, образовал на западной стороне ледника длинную морену. На востоке тянется гряда высоких гор почти одинаковой формы и без острых вершин. Выступы этой гряды, по-видимому из гранита, выдаются на запад и сдавливают ледник. Горы находились примерно в сорока километрах от нас, но отчетливые линии слоистости были ясно видны. Глядя вниз с места склада, мы видели кучевые облака, которые всегда клубились над горой Клаудмэйкер.

К югу от склада туч не было видно; там вообще не было ничего, кроме холодного ясного неба. На небе – ни малейшего намека на те бураны, которые обрушились на нас на плоскогорье И когда, пройдя на юг, насколько хватило сил, мы вернулись опять к этому складу и посмотрели назад, то увидели то же ясное небо с несколькими клочками барашковых облаков. Мы не сомневались, что внизу безжалостная буря продолжает бушевать на громадной замерзшей равнине. Без сомнения, ветер, сопровождавший нас на обратном пути к побережью, дул из района полюса.

Продвигаясь дальше вперед от Верхнего ледникового склада, мы подошли к громадному ледопаду. Издали поверхность казалась гладкой, и мы думали, что уже находимся на плато, но, по мере приближения, увидели перед собой круто вздымавшиеся огромные ледяные гребни. Пришлось по частям перетаскивать через них наше имущество. Часто на вершинах оказывались глубокие трещины, от которых ответвлялись более мелкие, украшенные ледяными кристаллами по краям и зияющие страшной глубиной. Вскарабкивались на край гребня, чтобы посмотреть, что находится на другой стороне, и случалось, видели там обрыв в 15 метров с уклоном примерно один к трем.

Мы часто рисковали спускать сани по очень крутым склонам, но иногда опасность разбить их была слишком велика, и нам приходилось медленно и осторожно спускать сани вниз на веревке. Лед был достаточно прочен в это время, по нему можно было ходить всюду, кроме гребней, где трещины особенно опасны. Через меньшие трещины в углублениях и на склонах можно было перебраться без труда.

Гребни ледопада сильно задержали нас, а затем мы попали на рыхлый снег, по которому было тяжело тащить сани. Мы думали, что наконец достигли уровня плоскогорья, но в течение последующих нескольких дней опять встретились новые торосы и валы нагроможденного под давлением льда. Лед между этими валами был очень слабым, и мы часто проваливались. Тогда к упряжи саней привязали веревку. Передний, тащивший сани, шел впереди, примерно на расстоянии 5,5 метров, остальные люди были расставлены так, чтобы двое не могли одновременно упасть в трещину.

Повернув на запад, мы вышли на лучшую дорогу, но это было довольно опасно, так как теперь мы шли параллельно трещинам, вместо того чтобы пересекать их под прямым углом. Не раз мы находились на краю гибели вместе с санями, когда лед обваливался в невидимую трещину, тянувшуюся параллельно нашему курсу. Мы благодарили Провидение за то, что погода оставалась ясной, так как при плохой видимости нам не удалось бы пройти и метра по этому слабому льду, не подвергая себя смертельной опасности. Не знаю, является ли хорошая погода, которая стояла тогда, обычной в этих местах.

Перебравшись через гребень, мы шли довольно легко около одиннадцати километров, а затем перед нами вставал новый гребень, и приходилось снова карабкаться. На вершине всегда были трещины. Это свидетельствует о том, что слой льда, двигающегося по материку, не слишком толст. Наконец, мы прошли последний гребень и достигли плоскогорья. Но вместо твердого фирна, вроде того, какой встретила экспедиция «Дискавери» на плоскогорье позади гор, находящихся к западу от залива Мак-Мёрдо, мы попали на рыхлый снег и твердые заструги. Все заструги были обращены к югу, и почти все время держался сильный ветер с юга или юго-востока, иногда с юго-запада. Временами мы шли по твердым застругам; иногда они были покрыты слоем рыхлого снега. У меня сложилось мнение, что заструги эти образовались зимой, когда ветер с юга, должно быть, дует на плоскогорье со страшной силой. Еще дальше к югу твердая корка, лежащая под слоем рыхлого снега, проламывалась под нами, и мы проваливались на глубину около 20 см. Так мы шли до того места, где водрузили флаг. Снежная буря, длившаяся с ночи 6 января до утра 9 января, сдула слой рыхлого снега и обнажила достаточно твердый наст, по которому мы без саней довольно легко совершили последний переход к югу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});