Хроника Маджипуры. Валентайн Понтифик - Роберт Сильверберг

И все же они поговорили о семейных делах прежде, чем обратились к более высоким вопросам. Он рассказал ей подробности, которые были ему известны о жизни ее сестры Галиары и ее брата Сейта из Сти, и о Дивисе и Миригане, и о дочерях Вориакса. Она спросила, часто ли Валентайн бывает на старых землях семьи в Халансе, и находит ли он счастливым местом Замок, и любят ли они с Карабеллой друг друга по-прежнему и близки ли они, как раньше. Напряженность в нем спала, и он почувствовал себя реально существующей личностью, каким-то неважным лордиком из Замка, любезно посетившим свою мать, которая поселилась в далеком краю и по-прежнему с нетерпением ждет новостей из дома. Но им было невозможно надолго уйти от истинного своего положения, и когда беседа начала становиться несколько искусственной, натянутой, он произнес каким-то другим тоном:

— Ты должна была, мама, дать мне прийти к тебе, как подобает. Это неправильно, когда Леди покидает Внутреннюю Обитель, чтобы посетить Семь Стен.

— Такая формальность неуместна теперь. События торопят нас: нужно принимать решения.

— Так тебе известны новости из Зимроеля?

— Конечно.— Она дотронулась до диадемы.— Она приносит мне новости отовсюду с быстротой скорости мысли. О Валентайн, какое несчастливое время выпало для нашей встречи! Я думала, что, когда ты будешь совершать свое путешествие на Остров, ты придешь ко мне в радости, а теперь, когда ты здесь, я чувствую только боль, сомнение, боязнь того, что грядет.

— Что ты видишь, мама? Что грядет?

— Ты думаешь у меня есть возможность узнавать будущее?

— Но ты видишь настоящее с великой ясностью, ведь ты сама говоришь, что получаешь новости отовсюду.

— Да, я многое вижу, но будущее закрыто тьмой и облаками. Все смешалось в мире и стало вне моего понимания. Снова мировой порядок под угрозой, и Коронованный в отчаянии. Вот это я вижу. Почему ты в отчаянии, Валентайн? Почему так много страха в тебе? Ты сын Дамиандина и брат Вориакса, а они были мужчинами, не знающими страха, и отчаяние чуждо твой душе, как и моей, так мне всегда казалось.

— В мире большая беда, я узнал о ней, когда прибыл сюда, и эта беда увеличивается с каждым днем.

— И это причина для отчаяния? Да все это должно только увеличить твою решимость привести мир в порядок, ты это уже сделал однажды.

— Во второй раз за время моего правления я вижу, что Маджипура охвачена бедствием. Что я ясно вижу,— говорил Валентайн,— так это то, что мое правление не стало счастливым для народа. Я предчувствую, что эти болезни, и голод, и паническая миграция станут еще страшнее. Я боюсь, что какое-то проклятие лежит на мне.

Он увидел, как гневом сверкнули ее глаза, и это напомнило ему еще раз об огромной силе ее души, Самодисциплина и верность долгу были главными в личности Леди, несмотря на ее сердечность и мягкую внешность. Она была таким же яростным воином, как славная Леди Сиин древних времен, которая пошла на баррикады, чтобы отбить вторжение метаморфов. Эта Леди тоже была способна на такую доблесть, если бы в этом возникла необходимость. Она не прощала, и он это знал, своим сыновьям слабости, самосострадания, уныния, потому что ничего этого она не знала, не позволяя себе распускаться и в спокойное время и в годины бедствий. И, помня об этом, он почувствовал, как мрачное настроение начинает покидать его.

Леди сказала нежно:

Ты берешь на себя вину без надлежащей причины, Если проклятие висит над миром (а я думаю, что дело в этом) оно не лежит только на одном благородном и добродетельном Коронованном, но на нас всех. Нет причин обвинять тебя, меньше всего тебя, Валентайн. Ты не тот, кто несет это проклятие, а скорее один из тех, кто сумеет снять его с нас. Но для этого ты должен действовать, и действовать быстро.

— И что это за проклятие?

Приложив руку к брови, она сказала:

— У тебя есть серебряная диадема, такая же, как у меня Ты взял ее с собой в это путешествие?

— Она всегда со мной.

— Принеси ее сюда.

Валентайн вышел из комнаты и поговорил со Слитом, который ожидал за дверью. Тот передал его просьбу слугам, и вскоре пришел хранитель символа власти Коронованного, неся отделанную драгоценными камнями шкатулку, в которой лежала диадема. Леди отдала ее Валентайну, когда он впервые попал на Остров как паломник, в годы своей ссылки. С помощью диадемы, объединившись с разумом своей матери, он получил окончательное подтверждение тому, что простой жонглер из Пидруида и лорд Валентайн Маджипуры был одним и тем же лицом. С ее помощью и помощью Леди его утерянная память начала возвращаться к нему. И потом иерархиня Лоривада научила его, как, пользуясь диадемой, можно войти в транс и найти доступ к мыслям других. Валентайн не пользовался ею со времени своего вторичного восшествия на престол, так как диадема принадлежала Леди, а не Коронованному, и не годилось, чтобы святыня Маджипуры переходила из одних рук в другие. Теперь он снова прилаживал на голову отливающий металлическим блеском ободок, а Леди наливала ему в бокал темное ароматное сон-вино, как делала это давно, в той жизни, когда он был еще простым смертным. Вино было необходимо для открытия одного сознания другому. Он выпил его одним глотком, а она выпила свой бокал медленно, и они подождали с минуту, пока вино начало действовать. Валентайн ввел себя в состояние транса, которое во много раз увеличивало его и так сильную от природы восприимчивость. Леди взяла его руки в свои, переплетая их пальцы, чтобы дополнить контакт, и в его сознание хлынул такой поток образов и ощущений, что в первые мгновения он ошеломил и ослепил его, хотя Валентайн и знал, каким может быть это воздействие.

Его состояние полностью соответствовало тому состоянию которое Леди испытывала много лет ежедневно, когда она посылала в мир излучение своего духа тем, кто нуждался в помощи.

Валентайн не воспринимал отдельные индивидуальные сознания: мир был слишком огромен и достаточно перенаселен, чтобы получить такую точность попадания. Это было, наверное, возможно только при максимальном напряжении всех сил и полной сосредоточенности на чьем-то определенном сознании. Что он заметил, пока рыскал по сознаниям, как порыв горячего воздуха, оседлавшего тепловые течения неба, так это богатство ощущений: смутное опасение, страх, стыд, вину, неожиданно деформированное восприятие мира в острой зоне безумия, серое покрывало отчаяния. Он погружался глубже и видел структуру душ, черные хребты с прострелами ярко-красных пластов, острые зазубренные выступы. Устав, он поднимался в спокойное царство небытия и снова заставлял себя возвращаться. И вот уже он несется по гнетущим пустыням, которые излучали вызывающие оцепенение волны одиночества. Он промчался ураганом над сверкающим снежным полем духа и лугом, каждый стебелек которого сиял непередаваемой красотой. И он увидел места, где были сосредоточены болезни, и места, где поселился голод, и места, где правил король Хаос. И он почувствовал ужас, поднимающийся, как жаркий сухой ветер от больших городов, он понял, что в мире появилась какая-то новая грозная сила, несущая опасность необоримой беды. Невыносимая тяжесть опускалась на весь мир, и Валентайн почувствовал, как эта сила, медленно нарастая, пытается раздавить его, как букашку, попавшую в постепенно закрывающийся кулак, но рядом с ним его проводником была благословенная Леди — его мать, без которой он был бы испепелен силой страстей, излучаемых мировым разумом. Но она была рядом с ним, легко перенося его через темные места провалов и направляя его к верхнему порогу восприятия, который неясно вырисовывался перед ним, как громадные Деккеретские ворота Норморка, эти величайшие из ворот, которые закрыты только тогда, когда мир в опасности, нагнетающие страх и принижающие тех, кто приближается к ним. Но когда он подошел к этому порогу, то смог пройти через ворота самостоятельно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});