Живой Журнал. Публикации 2008 - Владимир Сергеевич Березин

этом рекламном ролике происходит следующее. Сидят и лежат люди на пляже, парются, потеют. И тут подъезжает к ним с виду неприметная машина. Ну, натурально отморозок какой-то за рулём. Залезает внутрь, садится за пульт и нажимает на кнопку.

И всем становится понятно, что это не машина, а Резонатор Гельмгольца.

Отморозок впаривает всему пляжу "Пепси-колу", но дело не в этом. Если уж Резонатор Гельмгольца сдали на съёмки рекламных роликов, то пиши пропало. Режиму ничто не угрожает.

Извините, если кого обидел.

06 сентября 2008

История про старый спектакль

Спектакль начался. Вышли несколько актёров-шизофреников. Шизофрения у актёров должна быть, всё в их жизни должно вроде бы провоцировать. Передо мной затряслись табакерки, накладные усы и накладные носы. Слышал я при этом бормотание суфлёра — надо сказать, это тоже вело к сумасшествию у неподготовленного человека, даже у зрителя. Таков был этот голос. Причём я-то сидел прямо на суфлёрской будке. Голос был женский, напряжённый — таким хорошо озвучивать порнофильмы.

В зале зашелестели фольгой и стали наливать что-то из термоса.

Актёр на сцене зарыдал и суфлёр тоже начал сморкаться и всхлипывать. Служанка, выбежавшая вперёд, была надушена духами Angel. Яростно, так, чтобы это унюхал весь партер.

Я упал на пол и стал корчиться. Товаровед из зрителей с размаху ударил меня батоном колбасы.

Меня вынесли.

Извините, если кого обидел.

06 сентября 2008

История про стаю

Малыш был частью Свободного Народа, и Свободный Народ считал его своим.

Он кричал "Волки! Волки!" в ночную тьму, и в ответ повсюду зажигались жёлтые глаза его братьев. Он кричал "Во-о-олки-и!" и не было случая, когда они не пришли.

Большой бурый медведь с опилками в голове, от одного сезона дождей до другого учил его жизни. Розовая пантера на его глазах убила буйвола за пять минут и научила его смерти.

Медведь быстро научил его Языку Джунглей, Закону Джунглей и узелковому письму. На этом братья-волки сочли его образование законченным.

Малыш носился со своими серыми братьями по тропинкам и читал птичий и звериный помёт как букварь.

Больше всего Малышу нравилось пить свежую кровь, которая ещё дымилась и насыщала на весь день. Особенно вкусной она была в час полной луны, когда кровь и жёлтый круг в небе делали тело Малыша невесомым, а движения стремительными.

Тогда он всю ночь мчался по джунглям, до тех пор пока небо не вспыхивало розовым, а Луна не пряталась среди гор.

Однажды он съел обезьяну. Когда он укусил её за шею, она смешно вскинула руки и что-то забормотала на Языке Джунглей. Но, видно, пришёл её час — жизнь её была коротка, а обезьяна была так беспечна, и никто в нужный момент не сказал ей "Берегись"!

И эта обезьяна, как и многие другие существа, стала с Малышом одной крови — кровь эта текла по его лицу, и братья-волки с уважением глядели на мальчика.

"С волками жить, по волчьи выть — сказал тогда Медведь с опилками в голове философски. — Всё равно, доброй охоты тебе, Малыш. Не ты, так тебя".

Все джунгли знали его — Серенький Волчок, придёт и схватит за бочок, и Малыш приходил, хватал, тащил — туда, под куст, туда, откуда никто не возвращался, за бочок, во лесок.

Как-то раз, прогуливаясь среди скал, он услышал стрёкот в небе. Этот звук был необычным, тревожным и братья его заскулили, прижав уши. Шерсть их встала дыбом, но Малыш ничего не боялся. Вдруг, со стороны Сухого Ручья раздался треск деревьев. Стрёкот утих, и что-то большое упало в джунгли с неба — так, в облаках дыма и огня падали с неба каменные яйца. Эту картину он видел на стенах полуразрушенного храма, опутанного лианами и обросшего мочалой.

Барельефы на стенах храма изображали таких же двуногих, как и он, но Малышу всё равно больше нравилось бегать на четвереньках.

Добравшись до Сухого Ручья он осмотрелся.

На большой поляне он увидел треснувшую скорлупу механизма, сквозь который пророс Красный Цветок. Прямо перед ним воткнулся в землю погнутый пропеллер, а поодаль лежал толстый человек с окровавленным лицом.

Человек тянул к нему руки.

— Слава Богу, — шептал он. — Мальчик, иди сюда… Мальчик, помоги, мальчик, сюда, сюда, слава Богу, а то тут волки повсюду, каждый кустик рычит, страшно, ты сам голодный, наверное, я тебе варенья дам, тефтели у меня в банке есть, ты вот тефтели, поди, не ел никогда, а, мальчик?..

Малыш сразу понял, что кинжал не понадобится.

Он осторожно, чтобы не спугнуть, оскалился и зарычал, как требовал того обычай, перед атакой. И стал готовится к прыжку.

Извините, если кого обидел.

07 сентября 2008

История про исполнение желаний

Они отправились в путь на рассвете.

Первым шёл Малыш, за ним — Карлсон, а замыкал шествие Боссе.

Карлсон бормотал что-то о том, что там, наверху, все их желания исполнятся.

Но до верха было идти и идти. Для начала они проползли мимо двух истлевших миротворцев в голубых касках. Миротворцы играли вечную партию в шахматы, успев сделать только первый ход пешкой.

— А я их помню, — сказал Карлсон. — Я был ещё мальчишкой, когда они грузились у нас во дворе. Весёлые такие, смеялись всё…

Они свернули с пустынной лестницы и пошли длинным коридором. Туда, сквозь выбитые окна, намело целые холмы песку.

Карлсон остановил их движением руки, а сам стал рыться в карманах. Наконец, он вытащил оттуда какую-то неопрятную массу и велел всем катать из неё катышки.

— Что это? — спросил Малыш.

— Это тефтели. Я же говорил. Тут такие места — ну, сами понимаете, Собачья Нямка. Сразу увидите, как она тефтелину цапнет. В прошлом году тут шёл Старый Юлиус, и Собачья Нямка сожрала его вместе с ботинками. Я видел спутниковый снимок — там никаких ботинок уже не было.

Они начали швыряться тефтелями как заведённые.

Собачья Нямка, впрочем, из своих песчаных нор не показалась.

Спутники снова начали подниматься по лестнице, в которой не хватало нескольких пролётов, и пришлось подниматься, держась за висящие в пустоте перила.

Когда они попали в новый коридор, то упали от усталости прямо в мягкую подушку слежавшейся пыли. Один Боссе пошёл по кругу, ощупывая стены. Вдруг что-то пискнуло — видимо, Боссе нажал какую-то невидимую кнопку. Стена задрожала, лязгнула, и вдруг всё вокруг осветилось жёлтым от ламп и зеркал приехавшего лифта.

Боссе