Кокон для души (СИ) - Белецкая Наталья

— То есть, когда я рядом, аура не чувствуется?

Ллоя, когда мы переносились в поместье де Йонков, не боялась. Алия, мэр и его заместитель, первый раз увидевший василиска. Интересная теория.

— Да, я заметил, что когда лорд Уорн с вами, мне намного легче! А на тренировках вас разделяют, и как будто плита на душу ложится, — поделился ощущениями Нзарим.

— Нет, что-то тут не сходится! Когда мы познакомились, ты боялся.

— Может, нужно какое-то время, чтобы это проявилось? — предположил нянь.

Я вспомнила мои первые дни в поместье и Лину, трясущуюся от страха. Если теория верна, то действовать начало только после обряда.

— Надо проверить эту теорию, когда Уорн вернется, — задумчиво проговорила я.

Забегая вперед, скажу, что Нзарим оказался прав. Непонятным образом мое присутствие нейтрализовывало влияние ауры василиска.

* * *

Сегодня Лоран почти целый день просидел в лаборатории, даже на обед не поднялся, коротко сообщив, что поест потом. Но спустя два часа все равно не пришел, поэтому я сама спустилась в подвал. Если нет времени, пусть хотя бы бутерброд съест и запьет местным чаем.

Лоран действительно был занят. Одетый в фартук из плотной материи и кожаные перчатки, он колдовал над котелочком. Нижнюю часть лица некромант закрыл тряпкой.

— Не помешаю? — тихонько спросила я.

— Нет, — голос из под повязки звучал глухо, а чувства по связи искрились радостью.

— Ты ничего не ел, я тебе перекусить принесла, — Я продемонстрировала тарелку с большим бутербродом и кружку, — Есть немного времени?

— Есть, — кивнул он, стаскивая перчатки — Сейчас состав должен немного остыть.

В небольшом котелке с закрытой крышкой едва булькало какое-то неароматное варево. Лоран снял фартук и повязку, вымыл руки в небольшой раковине. Отодвинув книги и бумаги, он освободил часть столика и, наконец, уселся на диванчик, чтобы поесть. Я примостилась рядом.

Пахло в лаборатории не очень приятно: едкими реактивами, спиртом и горелым маслом, поэтому я уткнулась Лорану в основание шеи и вдыхала приятный аромат его тела. Черт, даже не знала, что можно так балдеть от запаха чьего-то пота.

— Я грязный, — немного смутился Лоран, но, почувствовав по связи мои эмоции, довольно хмыкнул.

Вроде бы Лор немного привык, к тому, что я забочусь о них, а все равно радуется, как маленький ребенок любому вниманию. Когда я спускалась в лабораторию, муж был раздосадован и печален. Что бы он там ни делал, у него явно не получалось, но как только увидел меня с тарелкой, сразу безумно обрадовался.

Амран, например, более сдержан в чувствах. Да, он радуется, но все равно создается впечатление, что для него это не является чем-то невероятным. Раинель рассказывал, что мать, несмотря на спесь, тем не менее, поддерживала его занятия травничеством и алхимией и давала немалые деньги на дорогое оборудование и ингредиенты. Моя забота приятна эльфу, но я не чувствую в его эмоциях удивления.

А вот для Лора и Уорна все в новинку. Перекус на работу, небольшой массаж, чтобы снять усталость, поцелуи и объятья, а ночью стремление доставить, прежде всего, удовольствие им — все это воспринималось с запредельным по моим меркам восторгом.

— О чем задумалась? — Лоран уже съел немаленький бутерброд и запивал его отваром.

— О тебе, — ответила я, — расскажи, почему ты такой?

— Какой? — удивился муж.

— Ты, почти так же как Уорн, восторгаешься любому вниманию с моей стороны. О тебе раньше никто не заботился, так?

— Почему же? Заботился.

— Мама? — предположила я.

— Старшие братья, в основном.

— А почему не мать?

По связи от Лорана пришла непознаваемая, но явно негативная эмоция: раздражение, боль, досада, неприязнь.

— Тебе неприятно говорить об этом?

— Неприятно, но все равно ты узнаешь, — Лоран развернулся и крепко меня обнял, — я сильно поссорился с матерью. Сейчас мы почти не общаемся. Сестру последний раз видел, когда заканчивал шестой курс. Братьев и отца года три назад.

— А почему вы поссорились?

— Она хотела, чтобы я принял ее в род. Точнее даже не так, она приказала мне принять ее в род, а я отказался, — некромант вздохнул, — наверное, надо рассказать тебе с самого начала.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Лоран ненадолго задумался, а потом заговорил:

— Я родился восьмым ребенком в семье. Мама ждала девочку, но получались только мальчишки. Когда она была беременна, какой-то целитель-недоучка сказал, что будет девочка, а родился я. Форрис — старший брат — мне рассказывал, что она плакала, узнав, что родился сын. Наверное, именно поэтому она не очень меня жаловала. Подарков я получал примерно столько же, что и остальные дети, но времени она со мной почти не проводила. Мне хотелось добиться ее любви, и я делал все для этого. Был послушным, рано научился читать и писать, помогал другим братьям, но все без толку. На все мои успехи она говорила: «Вот, если бы ты был девочкой…»

Некромант опустил голову. Я чувствовала, что ему тяжело вспоминать прошлое, и как-то незаметно для себя переползла к Лорану на колени и стала гладить его по плечам.

— Знаешь, столько лет прошло, а из детства вспоминаются всякие глупости, — грустно улыбнулся муж. — Например, я нарисовал нашу семью и подарил ей рисунок, а она его сожгла при мне. Или когда у меня обнаружились способности к некромантии, она сказала, что дар этот никчемный и бесполезный.

— Неправда! Ничего не бесполезный! — возмутилась я, — Ты спас четверку Девейда! А Илай, имея каплю этого дара, спас мне жизнь. Твой амулет отпугнул Миланью. Благодаря тебе живы многие люди, не думаю, что мой амулет единственный, который ты создал. Если у нашей дочери обнаружатся способности к некромантии, я буду очень рада.

— У Алии вероятней всего откроется именно дар некромантии, — Лорана немного отвлекла моя пламенная речь, — Ее отец — некромант, дед и прабабушка по материнской линии тоже.

— Это замечательно. Думаю, Итрис был бы рад, если малышка пойдет по его стопам.

— Жаль, что моя мать не думала так же, как ты, — муж прижал меня к себе, — Для нее самым главным было то, что дар этот не престижный. Много не заработаешь. И я понял, что заслужить ее любовь не смогу. Мне стало все равно. Я начал сбегать из дома, тайно курить легкие наркотики, выпивать, подворовывать, хулиганить. Однажды меня притащили домой пьяным. Знаешь, сколько мне было? Пятнадцать. А мать только и сказала, что знала, что ничего путного из меня не получится. Ничтожество — вот как она меня назвала. Я орал, что ее ненавижу, а потом проспался, и решил уйти куда-нибудь далеко, чтобы никогда никого не видеть. Мне тогда жить не хотелось.

Неудивительно, что он так неуверен в себе, если его так чморила мать. Сволочь! До сих пор Лоран вспоминал этот момент с болью в груди. Мне хотелось утешить мужа, поэтому как-то само собой поглаживания переросли в поцелуи, мои губы нащупали его. Едва чувствующаяся горечь отвара быстро растворилась в нашем поцелуе, сердечная боль Лорана превратилась в желание. Мы с трудом оторвались друг от друга.

— Тебе действительно не важно то, что я был вором? — немного отдышавшись, спросил Лоран.

— Не важно. Я люблю тебя таким, какой ты есть, — созналась я, — а потом, что было? Ты решил выучиться на некроманта?

— Да, решил. Мне хотелось уехать, а это была неплохая возможность, но мать не дала денег на школу. Я уж совсем отчаялся, самому такую сумму не заработать. Однако, ко мне пришел отец и сказал, что оплатил обучение на год вперед, — руки Лорана гладили меня по спине, я склонила голову на его плечо.

— И мать ничего по этому поводу не сделала?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мать не обрадовалась. Не сказать, что мы жили бедно, но лишних денег не водилось. А тут оплата обучения за год. Я благодарен папе. Мать он никогда не любил, но меня поддерживал.

— Погоди, — перебила я, — мне Амран рассказывал, что браки одобряет богиня, и бывает, что благословение не дается.

— Да, все правильно. В нашей семье, как раз такой брак. Просто по договоренности, капиталы матери и двух моих отцов объединили в один. Они несколько раз ходили в храм, но благословения так и не добились. Тем не менее, всем мама говорила, что Орния одобрила их брак. Сам я случайно узнал, что на самом деле благословения не было, да и не могло быть. Отцы не любили мать, а мама, кажется, только себя и любила.