Черные руки - Стас Бородин

— Я Нуалан, — взревел воин, выдергивая копье из мертвого медведя. — Я сам сражусь с демоном!

Инсубры завыли, потрясая своим оружием. Толпа потихоньку поднималась на мост и приближалась ко мне.

— Я Маркус Гримм, мастер-колдун, — закричал я, не зная, понимают ли инсубры меня, или это только я понимаю их речь. — Даю вам последний шанс, убраться с моего пути!

Вместо ответа воин бросился в атаку. Его копье ударило меня в плечо. Боль была обжигающая, однако крови не было совсем.

Второй удар попал мне в бедро. Копье пронзило его насквозь и ударило в железную полосу у меня под ногой, высекая из нее сноп искр.

Я взмахнул рукой, и голова храброго инсубра разлетелась на куски. Я попятился было назад, но мертвые руки продолжали крепко держаться за копье, не давая мне даже сдвинуться с места.

Без боевых кличей и угроз, еще два воина бросились в атаку. Один на ходу метал дротики, а второй размахивал боевым топором с двойным лезвием. Что произошло дальше, я помню смутно. Все смешалось в безумную круговерть, в которой мелькали лица инсубров, разинутые пасти медведей, мечи, копья, топоры, кровь, кровь и кровь!

Копья пронзали меня со всех сторон, мечи рубили, а ревущие медведи терзали мою плоть. Я кричал и дрался как демон! Инсубры тоже кричали, кто-то от ярости, кто-то от боли, а кто-то от страха.

Мертвые тела возвышались вокруг меня курганами и сыпались с моста, громоздясь кучами у опор и окрашивая воды реки Адувы в красный цвет.

Пятеро инсубров подняли меня на копьях, пронзив мое тело со всех сторон. Я полоснул клинками по запрокинутым к небу лицам, превращая их в кровавые лохмотья.

Огромный медведь вскарабкался по трупам, и, опрокинув меня навзничь, принялся грызть мою голову.

Я чувствовал боль. Но эта боль словно была чужой. Единственное, что принадлежало мне в этом мире, это клинки из маны!

Голова медведя отделилась от тела, и я, освободившись, вновь бросился в людской водоворот, разя направо и налево.

Инсубров было так много, они стояли так плотно прижавшись друг к другу, что уже не могли пользоваться оружием. Они рвали меня зубами, вонзали в мои раны свои пальцы, пытаясь сорвать мясо с моих костей.

Чьи-то могучие руки стиснули мое горло, прерывая мой боевой клич. Чей-то кинжал вонзился мне в спину, пронзая мое сердце.

Боль вновь стала моей! Я чувствовал ее в каждой клеточке своего обезображенного покалеченного тела! Слезы потекли по моим щекам, а руки, неустанно разившие врага, опустились.

Инсубры бросили меня на землю и исступленно принялись топтать меня ногами и колоть копьями. Торжествующий рев толпы оглушал, заглушая даже боль. Крови почему-то не было, но мое сердце больше не билось.

Я почувствовал, как тяжелеют мои веки, как усталость накатывается на меня вязкой волной, убаюкивая, успокаивая, унося куда-то далеко-далеко, куда-то за пределы боли и страдания. Я задрожал и вытянулся, поудобнее устраиваясь на каменном мосту, не обращая внимания на укусы копий и удары ног.

Наверно, все же это конец! Я улыбнулся. Все было не так уж и страшно. Я представлял, все это совсем по-другому!

Подложив ладонь под голову, я закрыл глаза и умиротворенно вздохнул.

И тут боль вновь заполонила меня до краев, не давая уснуть! Я вновь заплакал от отчаянья! Ну когда же все это прекратится! Оставят меня в покое или нет?!

Что-то вновь запульсировало у меня в груди. Моя кровь вновь побежала по венам, а воздух наполнил мои легкие, сладкий, как чистейшая мана!

Мои клинки зазвенели, и чудесная мелодия вновь зазвучала в воздухе. Расшвыривая в разные стороны беснующихся инсубров, я поднялся на ноги и прочертил в толпе кровавый круг.

Мертвецы попадали как скошенные серпом колосья.

Воины попятились, их лица были искажены от ужаса, а глаза превратились в бездонные колодцы наполненные страхом. Некоторые держались за вспоротые животы, некоторые зажимали кровоточащие культи. Под моими ногами стонали раненные, а с моих когтей стекала алая кровь.

Толпа молчала, выжидая. Инсубры стояли, глядя на меня, не решаясь даже пошевелиться.

Я распрямился во весь рост и сорвал с себя окровавленные лохмотья. Толпа качнулась вперед, чтобы лучше все видеть. Мои раны затягивались на глазах. Инсубры застонали. Все их усилия были напрасны!

Я коснулся груди, там где всегда висела Слеза Сердца и не нашел амулета. Мой палец провалился в обугленную дыру, и его опалило нестерпимым жаром!

Так вот что вернуло меня к жизни! Я усмехнулся. Инсубры вскрикнули и попятились. Оружие со звоном посыпалось на землю, а лица воинов были мокрыми от слез.

— Принесите мне голову короля Кадейрна, — приказал я, не узнавая собственного голоса. — И я позволю вам вернуться к вашим женам и детям!

Ждать долго не пришлось. Голова короля перелетела через толпу и плюхнулась в лужу крови у меня под ногами. Я поддел ее сапогом и перевернул лицом вверх. Это и в правду было лицо короля Кадейрна. Я наступил на него и вдавил в грязь.

— Вот и все, — сказал я. — Вы бились мужественно, никто не назовет вас трусами!

— Инсубры, народ героев, — прохрипел рассеченным ртом один из воинов. — Об этой битве будут слагать легенды!

— Тогда хорошенько запомните мое имя, — усмехнулся я. — Меня зовут Маркус Гримм, мастер-колдун из крепости Маген!

Инсубры отступали пятясь. Они не решались повернуться ко мне спиной! Когда последний воин покинул мост, я поднял трясущиеся руки к лицу. Клинки из ледяной маны растворились в воздухе.

Голова у меня закружилась, и я ухватился за торчащее из земли копье, чтобы не упасть лицом вниз.

Аш и Маш бежали ко мне со всех ног. Они на ходу вытирали слезы со своих лиц и кровь с искусанных губ.

— Марк! — Аш подхватил меня за плечи и поднял на руки, как маленького ребенка. — Это был самый жуткий день в моей жизни!

Маш подхватил меня с другой стороны.

— Я думал, что мы тебя навсегда потеряли! — сказал он, и смахнул со щеки слезу.

Я в ответ только улыбался, чувствуя, как мир начинает медленно вращаться, а небеса крениться.

— Спать, — пробормотал я, утыкаясь носом Ашу в грудь. — И найдите мое копье…

Проснулся я от того, что кто-то вытирал мне лицо влажной тряпицей. Я лежал, не открывая глаз и прислушиваясь к своим ощущениям. Все вроде было нормально. Боль ушла.

Прикосновение мокрой ткани к коже был легкими и освежающими, в воздухе пахло солью, слышался шум прибоя.

Неужели я все еще сплю? Я открыл глаза и увидел молодую девушку, которая сидела со мной рядом. Она держала в руке мокрое полотенце, ее волосы были завязаны в конский хвост, а позади нее расстилалась бесконечная голубая гладь, сверкающая под солнцем.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});