Черные руки - Стас Бородин

Вожди согласно закивали.

— Может нам действительно стоит выбрать новое имя для нашего народа, — продолжил старый вождь. — Чтобы в новых землях мы нашли мир и процветание! Чтобы все племена жили вместе, и никогда больше не ссорились по пустякам!

На этот раз вожди молчали. Сразу было понятно, что добровольно никто из них с властью не расстанется.

Вождь Орел усмехнулся.

— Я этого уже не увижу, — он затянулся трубкой, и закашлялся. — Не увижу, как вы будет драться за лучшие пастбища, слава богам! Не увижу, как вы будете проливать кровь свих братьев, похищать чужих жен и совершать набеги на своих соседей!

Вождь Аквекс поманил меня пальцем. Я склонился над стариком, и посмотрел в его желтые слезящиеся глаза.

— Из стариков остался лишь я, — сказал он. — Мой народ благороден, но вожди могут позабыть даже о чести, в борьбе за власть. Так случалось уже не раз.

Раненный тяжело дышал.

— Я вижу, что духи предков благоволят тебе. Помоги им. Помоги моему народу. Выбери самого достойного среди вождей, а остальных, вместе с их детьми и женами предай земле…

Кровь запузырилась на губах Аквекса, и его дыхание прервалось.

— На каком языке он говорил? — спросил Ухчире. — Я ничего не понял.

— На языке предков, — ответил Оквахо, и накрыл мертвого вождя плащом. — Его слова предназначались только для Унега Аховали!

Выступили мы в поход через два дня. Корнвахи собрали разбежавшийся скот, а мастера закончили починку повозок. Теперь, кроме лучников, в телегах ехали раненные. Их было так много, что мастер Эйрант схватился за голову.

— Мы теперь похожи на передвижной лазарет! — сказал он вздыхая. — Если на нас сейчас нападут, нам не поздоровится!

Снег скрипел под ногами шагающих людей. Изо ртов валил пар. С каждым утром лед на бочках с водой становился все толще и толще. Зима постепенно вступала в свои права.

Воины ежились от пробирающего до костей холода. Все свои теплые плащи, шапки и перчатки они отдали раненным товарищам, лежащим на повозках.

У меня у самого зуб на зуб не попадал, только Маш с Ашем, казалось, совсем не замечают холода. С лихим гиканьем они промчались мимо меня. Хрианон, укутанная с ног до головы в скаутские плащи, высунула нос из своей повозки.

— Куда это они помчались? — спросила девушка, выбивая зубами замысловатую мелодию. — Что-то затевается, о чем мне не известно?

— Если и затевается, то мне об этом тоже не доложили, — ответил я, шмыгая носом. — Они поскакали в разведку.

Мимо пробежал мальчишка корнвах с тремя собаками на коротких поводках. Псы захлебываясь лаяли и тащили парнишку к обочине.

Я призвал ману и запустил ее тонкие нити под заснеженные еловые лапы. Нити двигались быстро, ощупывая на ходу каждую веточку, каждый сугроб, проникая в каждое дупло и залезая под каждую корягу.

Инсубры были тут. Их было пятеро. Они следили за нами сидя на помосте, спрятанном в заснеженной кроне вековой ели. У подножия дерева была глубокая берлога, в которой свернулся калачиком огромный медведь со стальными когтями.

— Забери собак, — приказал я мальчишке. — Там нет ничего, заслуживающего нашего внимания.

Мальчишка деловито кивнул и поволок свою свору вперед. Я остался на месте, следя за инсубрами, и за бесконечной вереницей повозок с грохотом проползающих мимо меня.

Лучники выглядывали из-за бортов и приветственно махали руками. Метатели Хрианон, в стальных шлемах и с арбалетами на спинах, всегда были начеку. Снаряды спрятаны под прочными круглыми щитами, а рядом теплятся угли в каменном горшке.

Теперь мы ничего не боялись. Оружейники снарядили каждую повозку парой рогатин, способных проткнуть любую медвежью шкуру, а лучники приготовили стрелы с особенно сильным ядом, который мог свалить даже легендарного великана.

Инсубры даже не пошевельнулись, когда последняя телега прогромыхала мимо. Я зацепил маной ветку над головами шпионов и дернул за нее, обрушивая на воинов сверху гору снега.

Мы шли еще три часа, прежде чем в голове колонны зазвучал тревожный сигнал рога. Пришпорив своего скакуна, я во весь опор помчался вперед. Дорога была перегорожена толстым стволом дерева, на котором была вырезана стрелка.

— Скауты показывают, что засады нет, — пояснил я мастеру Эйранту. — Можно двигаться дальше.

Инженеры тут же принялись распиливать ствол на куски и сбрасывать их с дороги.

— А как же они сами тут прошли? — удивился кондотьер, наблюдая за работой своих мастеров. — У вас, у скаутов, кони по воздуху летают?

— Не летают, — улыбнулся я. — Но по деревьям лазят!

Через час пошел снег, и мы вынуждены были остановиться, так как видимость упала всего до нескольких метров.

— Всем приготовиться! — по колонне прокатился приказ.

Копейщики ловко повынимали копья из зажимов, приделанных к бортам повозок, арбалетчики завертели свои вороты, заряжая оружие.

Мальчишки с собаками забегали взад вперед.

Мы ждали несколько часов, пока не вернулись скауты.

— Дальше лес вообще сплошной стеной, — доложил Маш. — Лучшего места для привала мы не нашли.

Лагерь разбили за несколько часов и все не занятые дежурством и патрулями люди сбились вокруг жарких костров, впитывая живительное тепло.

— Мы видели мост, — доложил Аш. — Завтра к полудню до него доберемся.

— На реке уже стоит лед, — добавил Маш. — Если бы не повозки, можно было бы сэкономить полдня и перейти Алою в миле отсюда.

— В каком состоянии мост? — поинтересовался мастер Эйрант. — Не развалится?

— Ну, нет, — усмехнулся Маш. — Его, похоже, еще древние строили, еще в те времена, когда Алоя была полноводной рекой, а не струйкой мочи, как сейчас!

— Пошлем отряд тяжелой кавалерии вперед, — решил кондотьер. — Займете мост, и будет ждать нас. Я не хочу никаких сюрпризов!

Ночью ударил такой мороз, что стволы деревьев вокруг нас начали лопаться! Тепла от костров было для всех недостаточно.

— У нас люди замерзают, — пожаловался Оквахо. — К утру будут одни трупы!

— Освободить каждую десятую телегу! — приказал мастер Эйрант. — Забирайте только раненных, оружие и теплые вещи!

Повозки откатили подальше от палаток.

— Поджигай! — приказал он.

Телеги горели всю ночь, давая людям тепло и ограждая нас огненной стеной от враждебного леса.

Выступили мы с первыми лучами солнца. Оставшиеся повозки были переполнены до отказа, из них постоянно слышалась ругань и стоны.

Двигались мы медленно, под надрывный скрип колес и натужное фырканье лошадей. Люди роптали, однако за ночь никто не замерз, а это было главное.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});