Киммерийская крепость - Вадим Давыдов

– Вы не беспокойтесь, Ирина Павловна. С учебным комитетом у нас полное взаимопонимание и сотрудничество. Да вы увидите.

Ирина, ещё очень живо припоминающая учкомовские битвы в собственной школе и рабфаковцев в университете, опять удивилась. Но это было ещё не всё. После разговора с заведующим завхоз устроил Ирине подробнейшую экскурсию по зданию. Проходя по коридорам и слушая гордые комментарии завхоза – звероватого на вид кряжистого мужика с отчётливым волжским выговором и не вдруг произносимым именем-отчеством Силантий Поликарпович – Ирина поняла, что всё это волшебство на самом деле легко объяснимо. Просто в школе не воруют. Вот только почему?

Больше всего потрясли её школьные туалеты. По два ученических, для мальчиков и для девочек, на каждое крыло на обоих этажах, плюс туалеты для педагогов. Таких туалетов Ирина в жизни своей не видела. Там даже бумага была – и не какие-то газеты. В общем, Ирине понравилось, и понравилось так, что она решила сделать всё возможное и невозможное и утвердиться здесь, как полагается.

И вот – самый первый урок. Не то чтобы она боялась – нет. Но…

Ирина заметила его сразу, едва вошла в класс вместе с заведующим. И, встретившись с ним взглядом, опешила от неожиданности и возмущения – этот мальчишка кивнул ей и улыбнулся! Ирина, отправляясь в самую старшую группу, разумеется, волновалась, как встретят её. На практиках в других школах ей доводилось вести уроки у пятых и шестых групп, но у девятых – ни разу. Ирина снова встретилась с ним глазами. Ох. Мальчишка?

Заведующий, ободряюще тронув Ирину за локоть, вышел. Она взяла групповой журнал и, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, стала выкликать школьников по именам и фамилиям.

Очередь до него дошла быстро – его фамилия стояла пятой в списке. Когда Гурьев поднялся и наклонил голову – чуть-чуть набок и вперёд – Ирина снова опешила: с таким достоинством и спокойствием он это проделал. И рассердилась, – и на него, и на себя. На себя – даже больше.

– Пожалуйста, запишите в тетради… – начала Ирина.

Группа зашуршала тетрадками, с шумом, всегда сопровождающим любую перемену картины на уроке. Только Гурьев не сделал даже попытки шевельнуться.

– Гурьев, – Ирина постаралась, чтобы её приподнятые брови как можно яснее продемонстрировали недоумение и неудовольствие. – А где ваша тетрадь?

По тому, как замерла группа, как обрушилась тишина, задавив все звуки в классе, Ирина поняла, что совершила что-то ужасное. Какую-то чудовищную, непоправимую ошибку. Но отступать – сейчас, на первом же уроке?! Ни за что!

Гурьев, поняв, в каком направлении станут развиваться события, незаметно вздохнул и чуть поджал губы. Ему понравилась девушка. Возможно, искушённые современники-ловеласы сочли бы её слишком уж субтильной, но Гурьев не был поклонником рубенсовских излишеств, – скорее, напротив. На узком матовом лице Ирины затаённым светом сияли густо-карие медовые глаза в обрамлении длиннющих ресниц. А толстая коса, по-учительски уложенная короной на голове, делала Ирину вовсе не старше, наоборот – ещё моложе.

– У меня нет тетради, Ирина Павловна, – Гурьев поднялся. – Извините, пожалуйста. Разрешите, я просто так послушаю?

– Нет, – твёрдо ответила Ирина, пытаясь смотреть ему на лоб, а не в глаза. Какой лоб, пронеслось у неё в голове. Какой ужас, что я делаю такое?! О чём это я?! – Если у вас нет тетради, прошу вас выйти и впредь ко мне на урок без тетради не являться.

Ирина ожидала чего угодно – крика, возмущённых воплей, даже оскорблений. Но только не вот такой улыбки. Такая вот улыбка, подумала Ирина. Что же такое я натворила?!. Это продолжалось не дольше секунды, и улыбка – всё равно улыбка, это же надо, подумать только! – сделалась вполне дежурной. Кто-то из девочек, вскочив, протянул ему тетрадь, но Гурьев отверг помощь отстраняюще-успокаивающим жестом. И, не говоря больше ни слова, кивнул и спокойно направился к двери.

– Ирина Павловна, – плотная, коротко стриженая девушка по имени Зина, староста группы, с грохотом выскочила из-за парты, едва лишь дверь за Гурьевым тихо защёлкнулась. – Вы зачем так, Ирина Павловна?! Это же Гур! Он же…

– Он никогда ничего не пишет, – громко и ворчливо сказали с «камчатки». – У него голова, как дом советов. Ну, вы и учудили, Ирина Павловна!

– Сядь ты, Зинка, – услышала Ирина другой голос, на этот раз со стороны окна. – Гур сам разберётся.

Всё было как-то не так. Не в ту сторону. Неправильно. Нет, ни о каком нарушении дисциплины и речи не шло. Группа вела себя необычайно, удивительно спокойно. Просто Ирина мгновенно ощутила стену между собой и ребятами. Стена эта была пока в некотором смысле прозрачной, но явно могла стать бесповоротно непроницаемой от одного-единственного слова. Этого… молодого человека, которого она… выгнала? Нет. Он сам ушёл. Решил, что так будет верно, и ушёл. Ирина поняла, что нечаянно – нечаянно ли? – нарушила какой-то неписаный школьный закон и что ей это нарушение простили только условно. До тех пор, пока этот самый Гур не поставит в этой истории точку.

Атмосфера на уроке сделалась хуже любой громкой обструкции. Группа, кажется, даже не задумавшись ни на мгновение, целиком и полностью встала на сторону «изгнанника». Все – против неё. Ах, так?!

Звонок прозвенел, как трубный глас избавления. Не помня себя, Ирина, из последних сил сдерживая слёзы, выскочила из кабинета и помчалась в учительскую. Там, забившись в угол у подоконника высокого, в четыре перекрестия, окна, выходившего во внутренний двор, Ирина трясущимися руками достала журнал учебных планов и попыталась сделать вид, что ужасно увлечена внесением записей. На подсевшую рядом пожилую заведующую учебной частью – ох, какой же предмет она ведёт? Ах, да. Математику, – Ирина даже не посмотрела.

– Что случилось, Ирина Павловна? – участливо спросила завуч. – На вас лица нет. Вы же в девятой «А» вели, разве нет?

Ирина кивнула, продолжая писать в журнале. И вдруг, бросив карандаш, посмотрела на коллегу:

– Я, кажется… Я Гурьева выгнала, – выпалила Ирина.

Она уже предполагала, что реакция на её заявление будет достаточно резкой. Но – не такой.

– Гурьева?!? – завуч, кажется, даже слегка отодвинулась вместе со стулом.

Ирина быстро-быстро закивала и уткнулась носом в платок.

– Не может быть, – завуч смотрела на Ирину так, словно перед ней сидела не молоденькая учительница литературы, а некая неведомая науке зверушка. – Гурьева?! Что произошло? Рассказывайте, рассказывайте!

– У него тетрадки не было, я… – Ирина поняла, что оправдания не имеют смысла, и умолкла на полуслове.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});