Поэты 1790–1810-х годов - Василий Пушкин

В 1790-х годах в Казани сложился литературный кружок, руководимый С. А. Москотильниковым. Членами этого кружка, помимо Каменева, стали Н. С. Арцыбашев и И. И. Чернявский.

В 1796 году, возможно, благодаря рекомендации Москотильникова, произведения Каменева появляются в журнале И. И. Мартынова «Муза».

В 1799 году с письмами Москотильникова Каменев приехал в Москву, где познакомился с Карамзиным и группой московских масонов: И. В. Лопухиным, О. А. Поздеевым, директором Московского университета И. П. Тургеневым и его сыновьями Андреем, Александром и Николаем. Редактор журнала «Иппокрена» А. П. Сохацкий одобрил литературные опыты Каменева и в течение 1799–1800 годов напечатал в своем журнале одиннадцать его произведений.

В 1802 году Каменев побывал в Петербурге и был принят в Вольное общество любителей словесности, наук и художеств.

Вскоре после возвращения в Казань Каменев, организм которого был подорван излишествами бурно проведенной молодости, скончался.

Вольное общество отметило смерть своего сочлена трехнедельным трауром, а В. В. Попугаев произнес 12 сентября 1803 года речь, посвященную памяти Г. П. Каменева.

Творческий облик Каменева складывался под сильным влиянием «кладбищенской» поэзии Эдуарда Юнга, через которое преломились впечатления от чтения русских рыцарских романов и книжных обработок русских сказок. По свидетельству А. А. Фукс, Пушкин сказал о Каменеве: «…он первый в России осмелился отступить от классицизма. Мы, русские романтики, должны принести должную дань его памяти…»[246].

При жизни стихотворения Каменева не были собраны, многие из них появились в печати уже после его смерти.

Издание произведений Г. П. Каменева: «Поэты-радищевцы», «Б-ка поэта» (Б. с.), 1935.

234. КЛАДБИЩЕ

Птица ночная жалобным крикомДушу смущает, трогает сердце,          В робость приводит, мятет.

С свистом унылым быстро с могилы,Мохом обросшей, любит спускаться          К куче согнивших костей.

Слух мой полету мрачной сей птицыВслед с ней стремится. Что ж я тут слышу?          Томный и тихий лишь стук.

Дух мой объемлет трепет и ужас!Знатностью прежде, гордостью по́лна,          С кучи катилась глава.

Где твоя пышность, дерзкий невежда?Где твоя знатность? — Нет ее больше!          Слаб и порочен сей свет!

Страшная птица тотчас спустиласьС кучи на камень, гордость где прежде          Твердо являла свой вид.

Гордость исчезла, — время сожралоНадпись златую, знатные титла,          Камень остался один.

Высокомерный! зри те гробницы,Сколь они пышны! Верно, со треском          Скоро исчезнут, падут.

Честью и славой ныне украшен,Скоро лишишься титл и богатства;          Так же ты точно падешь!

Счастлив стократно бедный, но честный.В жизни он терпит; в смерти получит          Вечности счастие всё.

1796

235. «Вечер любезный! вечер багряный…»

Вечер любезный! вечер багряный             В влажном наряде сизой росы!Друг твой несчастный сердцем тоскует,             В тихой долине слезы лишь льет.В тихой долине пусто, безмолвно!             Друг твой при речке там быстрой сидит.Мысли он только к ней устремляет,             К деве любезной здешней страны.Дева прелестна! где ты, где ныне?             Где воздух тонкий питает тебя?Где ты, где зыблешь грудь лебедину?             Где изливаешь пламень очей?Грудь твоя лучше розы цветущей,             К солнцу раскрывшей свежи листы!Алые губы прелестны и милы!             Руки белее в поле лилей!Где Эдальвина? где ты, где ныне?             Кто твоих видит прелесть ланит?Кроткий румянец! нежным оттенком             Мило играешь в них для кого?О Эдальвина! в горькой печали             Жизнь я несчастну здесь проведу!Будьте во мраке вечно сокрыты,             Слезные вздохи песни нощной.Бури свирепством роза погибла!             Нежно, душисто на стебле цвела.Алые листья лишь распустила,             Буря свирепством сгубила ее.Грозд винограда! милый, багряный!             Сорван ты жадной и хищной рукой!Рано ты сорван с гибкого древа!             Сок твой любезный во прахе погиб!Роза! почто ты рано завяла?             Грозд виноградный! почто не дозрел?Девы, рыдайте! слезно, печально,             Юноши, плачьте, тоскуйте о том.О Эдальвина! в тихом ты гробе             Тихо, покойно, безмолвно лежишь;Ветр на могиле воет уныло,             Скоро снег зимний засыплет ее.Горькой ты смерти юна невеста!             Брачные песни замолкли навек!Страшен жених твой, страшен и бледен,             Хладно и пусто на брачном одре.Нежной красою всех была лучше,             Юная дева, ты в жизни своей.Грудь твоя ныне низко опала,             Очи померкли, и мертвы уста.О Эдальвина!.. здесь на могиле,             Густо обросшей травою, сижу.Ветер холодный мрачныя нощи             Роется бурно в моих волосах.О Эдальвина!.. в горести лютой             Всю здесь проплачу унылую жизнь.Бледен, как солнце в осень печальну,             Тих и безмолвен, как темный твой гроб!

1799

236. ГРОМВАЛ

Мысленным взором я быстро стремлюсь,Быстро проникнул сквозь мрачность времян.Поднимаю завесу седой старины —И Громвала я вижу на бодром коне.

Зыблются перья на шлеме его,Стрелы стальные в колчане звучат;Он по чистому полю несется как вихрь,В вороненых доспехах с булатным копьем.

Солнце склонялось к кремнистым горам,Вечер спускался с воздушных высот.Богатырь приезжает в глухие леса,Сквозь вершины их видит лишь небо одно.

Буря, облекшись в угрюмую ночь,Мчится с закату на черных крылах;Заревела пучина, дуброва шумит,И столетние дубы скрипят и трещат.

Негде укрыться от бури, дождя,Нет ни пещеры, не видно жилья,Лишь во мраке сгущенном сквозь ветви деревТо блеснет, то померкнет вдали огонек.

В сердце с надеждой, с отвагой в душе,Ехавши тихо сквозь лес на огонь,Богатырь приезжает на берег ручья,Древний замок он видит вблизи пред собой.

Синее пламя из замка блестит,Свет отражая в струистом ручье,Тени в окнах мелькают и взад и вперед,Завывания, стоны в нем глухо звучат.

Витязь, сошедши поспешно с коня,И́дет к воротам, заросшим травой,Ударяет в них сильно булатным копьем,Но на стук отвечают лишь гулы в лесу.

Вмиг потухает внутрь замка огонь,Свет умирает в объятиях тьмы,Завывания, стоны утихли, молчат,Усугубилась буря, удвоился дождь.

Сильным ударом могучей рукиРушится твердость старинных ворот,Отлетели запоры, скрипят вереи,И во внутренность входит бесстрашный Громвал,

Меч обнаживши, готовый разить,Ощупью тихо он замком идет.Тишина распростерта, и мрачность везде,Лишь сквозь окна и щели вихрь бурный свистит.

Витязь в досаде и в грусти вскричал:«Хищный волшебник, коварный Зломар!Ты Громвала принудил скитаться как тень,Ты похитил Рогнеду, столь милую мне!!

Многие царства и земли прошел,Рыцарей сильных, чудовищ побил,Великанов сразил я могучей рукой,Но Рогнеды любезной еще не нашел!

Где обитаешь ты, лютый Зломар?В дебрях ли диких, в пещерах, в лесах;В подземельях ли мрачных, в пучине морскойУкрываешь ее ты от взоров моих?

Если найду я жилище твое,Злобный волшебник, лихой чародей!Извлеку из неволи Рогнеду мою,Вырву черное сердце из гру́ди твоей».

Витязь, умолкнув, почувствовал сон,Одр ему стелют усталость и ночь.Не снимая доспехов, в броне, в шишаке,Прикорнув, засыпает глубоким он сном.

Тучи промчались, Борей замолчал.Звезды потухли, сереет Восток,Поборает свет мрака, Зимцерла сквозь флерЗаалелась, как роза. Громвал еще спит.

Катится солнце по своду небес,Блещет с полудня каленым лучом,И по соснам слезится смола сквозь кору,Но Громвала всё держит в объятиях сон.

Ночи предтеча со смуглым челомСмотрит с Востока на лес, на луга,Усыпает из урны росой мураву;Но Громвала всё держит в объятиях сон.

Ночь с кипарисным венком на главе,В ризах, сотканных из мрака и звезд,По ступеням, нахмурясь, на трон свой идет,А Громвала всё держит в объятиях сон.

Тучи сомкнулись на своде небес,Мрачность густеет, настала полно́чь;Богатырь, воспрянувши от крепкого сна,Изумился, не видя румяной зари.

Вдруг затрещало по замку, как гром,Стены трясутся, окошки звенят,И, как молния быстро блистает во тьме,Освещается зала вмиг синим огнем.

Настежь все двери стучат отворясь.В саванах белых, с свечами в руках,Входят медленно тени; за ними несутГроб железный скелеты в руках костяных.

Залы в средине поставили гроб,Крышка слетела мгновенно с него,И волшебник Зломар, синевато-багров,Бездыханен лежал в нем, открывши глаза.

Пол расступился, зеленый огоньС вихрем трескучим оттоле летит,Охватив гроб железный, как жар раскалил,Застонал стоном тяжким геенны Зломар.

В дикоблудящих кровавых глазахУжас трепещет, отчаянье, скорбь;Изо рта пена черная клубом кипит,Но лежит неподвижно, как труп, чародей.

Духи, скелеты, руками схватясь,Гаркают, воют, рыкают, свистят,В исступленном восторге беснуясь, ониПляшут адскую пляску вкруг гроба его.

В страшных забавах проходит полно́чь,Вопль их, клики громче звучат.Но лишь утра предвестник три раз пропел —Исчезают вмиг духи, скелеты и гроб.

Тьма, как в могиле, с глухой тишинойЗавес печальный спустила опять;Удивляется чуду смущенный Громвал,Изумившись, не верит себе самому.

Нежные тоны свирелей и струнЭхо сквозь мраки на крыльях несет.Растворился свод залы, и розовый лучРазогнал тихим светом сгущенную ночь.

В облаке легком душистых паров,Где волновался жемчужный отлив,Как по воздуху пух лебединый плывет,Опускается плавно волшебница в зал.

Чище лилеи одежда ее,Пояс по чреслам — как яхонт небес;Как игра златояркой восточной звезды,Добродетель сияет у ней во очах.

Голосом стройным Добрада рекла:«Рыцарь печальный, покорствуй судьбе,Нет Зломара на свете, смерть острой косойВ Тартар душу низвергла злодея сего.

Зевом несытым в кипящую хлябьЧелюсть геенны его пожрала,С клокотанием лавы и с ревом огняВой и стон его бездна лишь будет внимать.

Смерть, преступивши природы закон,Чувств не лишила волшебника труп,Развращенных им тени погибших людейКаждоночно здесь в замке терзают его.

Рыцарь, спеши ты к Рогнеде своей;К югу за лесом, в песчаных степях,Там Зломарова замка в темнице стальнойДва крылатых Зиланта [247] ее стерегут.

Рог сей волшебный прими от меняГрозную челюсть чудовищ сомкнуть,Но внимай: ты не можешь Рогнеды спасти,Не пролив ее крови: судьбы́ так велят».

Струны свирели вторично звучат,Облако кверху с Добрадой летит.Пораженный сей речью, Громвал вне себя,Истукану подобен, вслед смотрит за ней.

Рог изумрудный державши в руке,С горькой досадой вскричал богатырь:«Вероломной волшебницы пагубный дар,Ты убивством Рогнеды мне счастье сулишь.

Нет! трепещу я от мысли одной, —Сердце из гру́ди ей в жертву летит.Но, Громвал, повинуйся глаголу судьбы,Чародейство Зломара спеши истребить.

Если не можешь Рогнеду спасти,Замок разрушить, Зилантов сразить,Богатырскую кровь ты пролей за нееИ геройскою смертью любовь увенчай».

Красное утро янтарным лучомСосен столетних верьхи золотит;Обращая на полдень коня своего,Оставляет наш витязь и замок, и лес.

Дебри, вертепы, стремнины, хребтыСтонут от тяжких ударов копыт,Пыль густая, как туча, крутившись столбом,По подне́бесью вьется, где скачет Громвал.

Мрачным ущельем скалистой горыВыехал рыцарь в обширную степь;Открывается взорам, песка океан,И вдали будто с небом сливается он.

Ветр не волнует сыпучую зыбь,Дышит тлетворным дыханием зной;Ни кусты не шумят, ни журчат ручейки,Как в полно́чь на кладби́ще, всё ноет, молчит.

В дикой пустыне, в сих страшных поляхНет ни дороги, не видно следов.Лишь к востоку приметна крутая гора,И на ней крепкий замок чернеет вдали.

С жаждой и зноем сражаясь три дня,Смерти препоны расторг богатырь.На коне утомленном, в кровавом поту,Подъезжает он тихо к подошве горы.

В скользких стремнинах навислых камней,Страшно грозящих низринуться в дол,Обрываясь над бездной по узкой тропе,Достигает вершины и замка Громвал.

Силой геенны и адских духо́вМрачный сей замок построил Зломар.Взгроможденные башни из черных камнейПредвещают погибель и лютую смерть.

В сердце с Рогнедой, с геройством в душе,Буре свирепой подобный ГромвалСокрушает чугунных ворот вереи,В замок крови вступает с булатным мечом.

Грозно идет он, — под крепкой пятойМертвые кости, черепья хрустят,Враны, птицы нощные и нетопыриПробуждаются в мшистых расселинах стен.

Облаком вьются над замком они,Воздух колеблет ужасный их крик;И Зиланты, послышав Громвалов приход,Испускают вой, свисты и крыльями бьют.

Челюсть разинув, летят на него,Копьями жалы торчат из пастей,Чешуею брячат, извивая хвосты,Выпускают мертвящие когти из лап.

В рог изумрудный трубит богатырь,Звук оглушил их, — как камни падут,Подсекаются крылья из кожи и жил,Погрузившись в сон смертный, горами лежат.

Рыцарь в восторге к темнице летитС пламенным сердцем Рогнеду обнять;Но огромная дверь растворяется вдруг,И навстречу выходит в броне Исполин.

Грозные взгляды — кометы во тьме,Медь на нем — панцирь, свинец — булава,Серый мох по болоту — брада у него,Черный лес после бури — власы на челе.

С силой ужасной взмахнув булаву,С свистом в Громвала пустил Исполин;Поражает его по буйно́й голове,Содрогается эхо, по замку звуча.

Шлем, зазвеневши, дробится в куски,Сыплются искры из темных очей,Булава от удара согнулась дугой,Но не двинулся с места Громвал, как скала;

Меч в богатырской руке заблистал,Бурным перуном злодея разит.Разлетелась бы в части и вдребезги медь,Но скользит лезвее по волшебной броне.

В бешенстве лютом ревет великан,Адом зияет, от злости дрожа,Напрягает он мышцы укладистых плеч,Угрожает Громвала в руках задушить.

Смерть неизбежна, погибель близка,Страшные длани касаются лат;Но Громвал, ухватя его ногу, как дуб,Потряхнувши, поверг, опрокинул его

Башне подобно громы́хнул Гигант,Звуком ужасным весь замок потряс,Расседаются стены, валятся зубцы.Он, упавши, в сырой земле яму вдавил.

Взявши за горло могучей рукой,Меч ему в челюсть вонзает Громвал,По булату зубами скрипит великан,Зарыкал, застонал он, подобно волу.

Желтая пена, багровая кровьХлещет, клубится из синего рта,Стервенея от боли, со смертью борясь,Роет землю ногами, трепещет, хрипит.

Вместе сливаясь журчащей струей,Пучится, бродит Гигантова кровь,Облачко́м поднявши́сь, легкий пар от нееОбразует Рогнеды прекрасной черты.

Розы в ланитах, любезность в очах,Алые губы манят поцелуй;По плечам, отливаясь как бархат, власыОсеняют ее лебединую грудь.

Чуду такому дивится Громвал,Призрак ли это или существо?Приближаясь с надеждой и с робостью к ней,Не мечту, но Рогнеду он к персям прижал.

Радости пламень, перун быстротой,Томную душу героя проник,Восхищенное сердце под крепкой бронейПотрясает дебелую рыцаря грудь.

В страстном восторге целуя ее,Голосом кротким Громвал говорит:«Долго, долго тебя я, Рогнеда, искалИ по белому свету скитался, как тень».

Тяжко вздохнувши, вещает она:«Лютый волшебник, коварный Зломар,Раздраженный презренною страстью своей,В чародейский сей замок меня перенес.

Здесь, прикоснувшись волшебным жезлом,Памяти, чувства меня он лишил;Погрузившись мгновенно в таинственный сон,Я с тех пор в бездне мрака сокрыта была».

За руку взявши Рогнеду, ГромвалТихо спустился к подошве горы,Посадивши ее на коня за собой,По дороге обратно стрелой полетел.

Замок объемлет глубокая тьма,Громы во мраке свирепо звучат,Аквилоны завыли, сорвавшись с цепей,Затрещало кремнистое недро горы.

С ревом ужасным разверзлась земля,Рухнули башни в бездонную пасть,Ниспроверглись Зиланты, темница, Гигант,Чародейство Зломара разрушил Громвал.

Май 1803

237. СОН