Ускоряющийся - Михаил Рашевский

Гнев резко ударил в голову. Как они посмели? Проникли в его квартиру, понатыкали везде камер и теперь будут следить за его родными. Узнали, небось, что семья для него важнее всего на свете. Сволочи!

Дима сжал кулаки и сделал шаг к Савве. Сзади угрожающе зарычало.

Суперпупс смотрел в глаза Савве. Смотрел и понимал, что этот раунд проиграл. Вчистую. Савва с той же лёгкой, но теперь — презрительно-превосходной улыбкой смотрел в глаза Диме. «Да я тебя урою, щенок!» — словно говорил этот взгляд.

Дуэль проиграл более молодой соперник. Дима, сжав до хруста челюсти, коротко кивнул и выдавил из себя:

— Хорошо.

Развернулся и деревянной походкой пошёл к двери. Теперь его никто не сдерживал.

В голове билась только одна мысль: «Я попал!»

Глава 20

Реинкарнация

Странной нынче была жизнь у Димы-Суперпупса. Это ещё мягко сказано.

Всё стало другим. Уже в который раз. Китайцы с их пожеланием-проклятием про время перемен просто отдыхают.

Не так давно, когда он открыл в себе ускорение, его мир перевернулся. Но тогда у него был надёжный тыл: место и люди, на которых можно было всегда опереться. Семья, работа, друзья в интернете. Дима жил прежней жизнью, был так же замкнут и одинок, декорации вокруг него не менялись, всё стояло на своих местах, всё находилось. У него только добавилась великая Тайна. Опоздавшая на десяток лет. Попади она к нему, когда будущий Суперпупс протирал штаны в школе…

Потом у него появилась девушка. Она открыла для него мир заново. Повернула его на 180 градусов. Инга ввела его в настоящую молодость, бесшабашную и безбашенную. Суперпупс ушёл с работы, ушёл с онлайн-игр, максимально сузил свой и без того малый круг общения. Дима отделился от семьи, но не отдалился. Родные всегда были рядом, и в любой момент можно было забрести в «старый» дом, поплакаться маме, похвастаться отцу, посплетничать с сестрой. Да, он стремительно изменился, но только внешне. Внутренне всё тот же Дима-Димасик, «сына» и лопух. Всё те же страхи, хоть и надменность и немалая толика безрассудства.

Теперь же, когда суровая действительность сшибла его тушку с воспарённо-восторженного насеста, он остался совсем один. Друзей нет, старые связи порваны. Инга исчезла, к родным появляться он остерегался: а ну как решат, что он их предупредит и попытается вывести из-под надзора Организации. Он психовал, порывался куда-то бежать, сам себя же сдерживал. Потом перестал горячиться и стал размышлять логически. Если они напичкали его дом скрытыми камерами, то, во-первых, они могли так же поступить и с его нынешним убежищем. Это раз. Второе: если предположить, что эта Организация и телефонные разговоры прослушивает, то при попытке организовать исчезновение «всех враз» с работы и гулек, ничего не получится. Они, ускоренные, могут спокойно организовать слежку именно за ним, а не его родными. И не приведёт ли попытка улизнуть от пристального присмотра Организации к каким-то нехорошим последствиям? Не ему даже, ему — это ничего, это нормально, заслуженно, что ли — а вот родным?!

И вот тут в нём что-то щёлкнуло. Как будто заржавелый переключатель, наконец, поддался усилиям — и соединил нужные клеммы. Он понял, что нужно самому принимать решения, что он отвечает за жизни и свободу самых близких ему людей. Он! Он сам! Не по чьей-то подсказке, не после прочтения какой-то инструкции жизни — ну нету, нету таких инструкций, и не будет! — а сам.

Это было не просто необычно — это было до жути страшно. Знать, что каждый твой шаг значит очень многое, реально значит! Знать, что за каждым шагом пристально наблюдают. И за каждую ошибку придётся платить. Не только ему, а и самым близким ему людям. Ответственность. Не игра. Без «сейвов», без возможности перезагрузки.

Первым желанием после осознания этого факта было привычное — залезть в скорлупу. Но он, вновь рождённый новый он, жёсткий и безжалостный, не дал жирной беспечной тушке сознания спрятаться в ракушку. Тогда оно, это старое сознание, захотело малодушно сбежать. Уйти от проблем. Отвернуться. Собрать нужные вещи — и скрыться в неизвестном направлении. И не интересоваться, что случится после. Никогда не интересоваться. Ведь не тронут же они семью, если он исчезнет из города навечно? Вновь не сработало. Новый он надавал очередных оплеух себе старому, напомнил слова Инги про «маяк» Асассина, что от этого страшного ускоренного не сбежишь. Потом основательно приложил по черепушке: «Тебе что, сука, на семью плевать?» Крыть было нечем, и старое, издыхающее малодушное сознание выдвинуло последний аргумент: уйти совсем. Уйти из этого мира. Решение всех проблем разом. Проблем, которые не знаешь, как решить! На это новый Суперпупс просто рассмеялся в лицо. Встал напротив зеркала, взглянул в глаза необычайно зло и выматерил самыми последними словами, которые узнал за всю жизнь.

Всё это, весь этот перелом, навалился сразу, внезапно, без подготовки. Не успел Дима вернуться от ускоренных домой, как его скрутила вся эта нервическая борьба. Прямо на пороге. Его колбасило часов десять, бросало из крайности в крайность. Он перемещался по квартире спонтанно, очухивался иногда в самых неожиданных местах: то на перилах балкона, то под кроватью, то в ванной напротив зеркала, то в кухне, ломающим ножи.

Сколько там длится окукливание гусеницы и рождение мотылька? У Димы это время спрессовалось в те самые десять ужасных часов. А когда он смог вновь ходить и перевязал самому себе нанесённые (когда? — он не помнил) порезы, глянул на себя в зеркало — то уже не ужаснулся, хотя было от чего. По ту сторону стоял не Дима, и даже не Суперпупс. С разбитого (когда? — он не помнил) зеркала на него смотрел молодой суровый человек, оценивающий своё же тело. Возможности своего тела. Осваивающийся в нём. Думающий о перспективах. Раскладывающий варианты. Укоряющий себя старого за то, что тратил время и возможности на всякую фигню и на всякие колебания. Нью-Дима. Дмитрий Игоревич Карачаров. Двадцатидвухлетний (плюс-минус) молодой человек, ускоренный, загнанный в угол, готовый к драке не на жизнь, а насмерть.

* * *

То, что он изменился и изменяется, доказывало хотя бы то, что он не ограничился просто мыслями о возможных последствиях. Он таки решил хотя бы попытаться выдернуть семью из-под надзора Организации. На следующую после «реинкарнации сознания» ночь улизнул со своей квартиры и, ускорившись, поспешил к дому родных. Многократно проверялся, застывал и прислушивался, путал следы, а когда уже в родном подъезде поднимался по лестнице на третий этаж, мобильник во внутреннем кармане завибрировал смс-кой. Дима не обратил бы внимания на какую-нибудь рекламную чушь, но решил на всякий случай провериться (реклама редко приходит на телефон в три часа ночи), и не прогадал: это отозвалась Инга. Она так и не ответила на многочисленные его звонки и смс, и вот, пожалуйста! Сообщение было коротким: «Не ходи туда. Они ждут».

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});