Инквизиция: Омнибус - Дэн Абнетт

Перстень замерцал, пульсируя какой-то внутренней жизнью. А затем, в еле слышном хоре шёпота и ахов, он расцвёл: излучая искрящийся поток света прямо вверх, отражаясь рубиново-красным от пылинок, кружащихся в воздухе. Внутри светового потока сформировался образ: искристая иллюзия, которая околдовала каждого в аудиториуме, которая вызвала волну отвисших челюстей и тихих стонов узнавания, излучая абсолютную и неделимую власть.

Даже Гхейт узнал этот символ; его затошнило, когда размах предательства Арканниса вышел наружу во всей полноте.

Символ завис в воздухе, поворачиваясь вокруг вертикальной оси в торжественном великолепии: чёрный с серебром параллелепипед, разделённый тремя чёткими горизонтальными полосками темноты.

Литера «I» с засечками, трижды перечёркнутая и увенчанная по центру черепом цвета слоновой кости.

— Я инквизитор Арканнис из Ордо Ксенос, — провозгласил кардинал. — И мои полномочия с настоящего момента более не обсуждаются.

Выдержка четвертая:

Отрывок, том II («Ангелы и нечисть»), «Примации: Клавикулус Матри»

О кастах детей Матери.

Низшие и самые многочисленные — контагии: инфицированные. Они — благословенное «мясо», марионетки конгрегации, награждённые свободой, которая приходит со служением. Когда они принимают Поцелуй, когда их несовершенная плоть смешивается с наследием Матери, они пробуют на вкус божественность.

Влияние, власть, образованность — вот цели контагиев.

Вторая ступень — маелигнаци: в ком плоть Матери — право по рождению, дар совместного происхождения. Те, кто относится к первому поколению, сыновья и дочери контагиев — животные.

Я не буду восхвалять их идиотизм, равно как и порицать его. Они не испорчены метаниями разума, их ценность измеряется в деторождении и разрушении. Они — военные машины и сосуды размножения Матери, неуклюжие и слабоумные, исполняющие приказы без всякой чёрствости или жестокости. Их жизнь коротка и полна необходимости боя и порождения. Они горят ярко и умирают быстро.

Их дети, гибриды второго поколения, самые истинные из хищников. Причудливость наследственности проявляется в них в полной мере — это культура уникальных экземпляров и непредсказуемых рождений, среди них нет двух похожих. Они могут быть выведены селективно: их родителей спаривают словно призовой скот, чтобы выделить определённую особенность. Скорость, силу, агрессивность. Таковы достоинства детей второго поколения.

И третье поколение. Самые истинные из гибридов.

Они дети, в ком защита человеческого генотипа практически преодолена. Дар плоти Матери может реализоваться по любому избранному замыслу; он избавлен от непредсказуемых успехов и поражений евгенической несовместимости. Их тела тщательно сформированы, их разум развит в сторону повиновения и знаний, их дух крепок. Они — преторианцы воли Матери, и во имя Её они служат и добиваются могущества.

* * *

— Ваш город скомпрометирован. Ваша безопасность подорвана. Ваша чистота погублена. Семена ереси и мятежа дали всходы под сенью вашей халатности, и мы должны молиться Ему на Троне, что это открытие не оказалось слишком запоздалым.

Арканнис умолк, наслаждаясь вниманием объединённой Плюрократии. Он медленно смочил губы, выдерживая паузу, чтобы пробежать проницательным взглядом по рядам замерших лиц.

— Ответьте мне сейчас, граждане Гариал-Фола. Отдаёте ли вы себя под власть Ордо Ксенос? Будете ли вы делать то, что я скажу, когда я скажу, как я скажу? Будете ли вы повиноваться мне с уверенностью, что если сделать наоборот, это приведёт к вашему уничтожению? Скажите. Скажите мне сейчас.

Тишина накрыла собрание бархатным пологом, который топорщился на каждом позвоночнике и на каждом пупырышке гусиной кожи, покрывшей каждый дюйм жирной плоти. Даже Гхейт, слушавший, как кровь ревёт в нём от жажды резни и кровопролития, ощутил силу слов Арканниса.

Губернатор поднялся с бледным лицом.

— Мы ждём ваших приказаний, милорд инквизитор.

Арканнис улыбнулся, и когда его зубы блеснули, словно созвездие кинжалов, побелевшая кожа на костяшках пальцев Гхейта начала кровоточить, натянувшись и треснув от абсолютной ярости, с которой он сжал кулаки.

— Хорошо, — сказал Арканнис, поджав губы. — Кто из вас представляет силы безопасности города?

Пухлый человек встал, заметно потея сквозь яркие одежды, на которых нелепые пятна узоров — возможно из уважения к его должности — располагались в цветистой имитации военного камуфляжа. Он корчился, напомнив Гхейту извивающегося червяка на крючке.

— Н-Нилем Версель, милорд.

— А ваша должность?

— Председатель. Э-э, п-председатель первого подкомитета по обеспечению гражданской и военной обороны.

Только что рассекреченный инквизитор изогнул бровь и покачал головой.

— Первого подкомитета? — повторил он с издёвкой.

У плюрократа от взгляда инквизитора ослабли колени, с трясущимися губами он маниакально закивал.

— Неудивительно, что ваш мир инфицирован, сэр, — презрение Арканнис не знало жалости, заставив Верселя упасть обратно на место. — Вы, избалованные дураки, были слишком заняты своими голосованиями, чтобы заметить аспидов, свивших гнездо у вас под жирными задницами.

Бурное негодование наполнило аудиториум, застоявшиеся пылинки закружились с новой силой и усердием.

— Здесь нет никого, кто представляет вооружённые силы? — сведя брови, сердито воскликнул Арканнис.

— Есть, — раздался голос.

Седеющий мужчина поднялся с периферии второстепенной скамьи. Покрытое шрамами лицо и поджарая фигура совершенно не сочетались с тучными телами тех, кто делил с ним ряд. Он профессионально кивнул Арканнису — равный поприветствовал равного.

— Вы не политик, я полагаю… — сказал Арканнис, улыбаясь.

— Я маршал вигиляторов Делакруа, начальник участка, — голос, соответствуя внешнему виду, звучал буднично, почти расслабленно, лишённый напыщенной формальности, присущей плюрократам. Гхейт подумал, что маршал похож на человека, который вечно зол на весь мир, но не понимает почему.

— Вы завели привычку слушать управленческую чепуху толстяков, маршал?

— Нет, сэр. Не завёл. Меня вызвали для ответа на обвинения в жестокости, как оказалось. Некоторым из ваших «толстяков» не по душе мои методы, если вы уловили, к чему я клоню. Не то чтобы им хватит полномочий остановить меня…

Один или два политика с отвращением забормотали что-то себе под нос, но похожее на вакуум напряжение в зале вынудило их замолчать.

— Как весьма удачно для нас обоих, маршал, — буравящие глаза Арканниса блеснули. — Скажите мне, насколько далеко простирается ваша юрисдикция?

Маршал многозначительно хрустнул пальцами, жестокий рот растянула презрительная усмешка:

— Технически? Насколько хотите. Местные традиции не дают мне особой власти над СПО, но теоретически я могу привлечь всех.

— М-м… Мне нужен генерал, Делакруа. Мне нужен кто-то, кто будет следовать моим приказам. Кто-то, обладающий властью над всеми вооружёнными силами и средствами.

Усмешка Делакруа стала шире:

— Тогда я ваш человек, сэр.

Губернатор Ансев гневно вскочил на ноги, размахивая пачкой бумаг и папок, словно какой-то растрёпанный вентилятор:

— Это смешно, Арканнис! Вы не можете передать вооружённые силы всего улья ему! Этот человек психопа…

— Губернатор, — перебил инквизитор разъярённого чиновника, сразу лишив того всех признаков негодования, — минуту назад вы санкционировали мои абсолютные полномочия над всеми силами и средствами, имеющимися в вашем распоряжении. Ваши возражения опоздали. Сядьте и заткнитесь, или вас выведут.

Губернатор упал на место, разевая рот в немом ошеломлении. Гхейту пришло в голову сравнение с рыбой, задыхающейся на воздухе.

— Поздравляю, маршал. Начиная с этого момента, вы — главнокомандующий объединёнными силами вигиляторов и планетарной обороны Гариал-Фола. Вашим первым постановлением будет объявление военного положения. Введите комендантский час, если нужно. Уберите гражданских с улиц и сведите беспорядки к минимуму. Убедите их в… безотлагательности ситуации. Используйте все необходимые средства.

Улыбка Делакруа, и так уже напоминавшая кривой кошачий оскал, растянулась ещё шире:

— Как прикажете, милорд.

— Хорошо. Распространите информацию. Я хочу, чтобы каждый оперативник, каждый сержант СПО, каждый плебейский пехотинец и артиллерист знал: с этого момента мы в состоянии войны. В самом сердце города процветает община зла, и я намерен раздавить её. Целиком и полностью. Будет штабное совещание. Каждый офицер в чине от лейтенанта и выше обязан явиться. Смотрите, чтобы не было отсутствующих. Я выступлю с обращением к ним через… — Арканнис глянул на золотые часы, свисающие из рукава, — четыре часа.