Вопреки себе - Лилия Бернис

не сможешь ее предать, твои навыки очень высоки, ты способен защитить мою жену, даже когда против нее восстанет весь мир».

Зиргрин, слушая Урташа, только крепче сжимал челюсти. Все это снова сводилось к проклятой подчиняющей формации. Бог не мог никому доверять, но под действием заклятья у парня не будет выбора, кроме как верно стеречь свою хозяйку.

Архан ничего не ответил, лишь еще сильнее склонившись перед богом. Он молчаливо принял свою судьбу с самого начала. Не было никакого значения в том, кого именно и почему ему придется защищать.

— Заклинание на тебе искажено. Я изменю структуру, вернув его к первоначальному виду, чтобы тебе не пришлось снова оказаться в ситуации, когда ты беспомощен без приказа. Благодаря маскирующему артефакту ты можешь не удалять себе хвост раз за разом, для этого просто пребывая в форме человека.

— Потом, когда все закончится, можешь ли ты убрать формацию? — со вспыхнувшей надеждой спросил Зиргрин.

— Могу. Но не буду. Это плохо на тебе скажется. Да и ты сам способен решить проблему. Все, что нужно — это закончить принятый тобой от Раирига заказ.

Архан немного расслабился. Бог дал ему подсказку. В Легорее действительно есть способ избавиться от формации! Осталось только лишь убить Иллит. Всего-навсего…

Поскольку Зиргрин не возражал, его тело окутал жар, который буквально впился в кожу острыми разъедающими плоть иглами. Совокупность ощущений была под стать силе Хаоса — слишком многое было намешано в этой энергии. Он стойко вытерпел боль во время исправления формации на своем теле.

— Готово. Осталась только сама клятва, — произнес Урташ, смотря на стоявшего перед ним на одном колене профессионального телохранителя. — Перед тем, как начнем, я хочу попросить тебя отдать полученный тобой от демонического герцога артефакт. В этом мире, конечно, у тебя недостаточно подконтрольных духов, чтобы с их помощью противостоять заклятью и использовать данный предмет, но я не могу рисковать. Надеюсь, ты понимаешь меня. Через год сможешь забрать его обратно.

Зиргрин с неохотой достал тонкую пластину. Это было его последнее средство вернуть себе свободу в случае непредвиденных обстоятельств. Меньше всего ему хотелось отдавать ее, но дороги назад больше не было. Когда он протянул артефакт, его рука едва заметно дрогнула. С каждой минутой парень ощущал, как на него все сильнее накатывал ужас. Вставая на колени перед Ренаном, он еще не до конца понимал, что это такое. Сейчас же, осознавая все, было в десять раз сложнее решиться на такой поступок.

Урташ быстро забрал артефакт, после чего к нему подошла Катя, до того спокойно ожидавшая в стороне. Девушка не была в восторге от происходящего. Она ощущала страдания, через которые проходил Зиргрин в этот момент. Будучи очень доброй и сострадательной, Катя не могла не почувствовать жалость. Но в данном случае она отвечала не только за свою жизнь, но и за жизнь еще не родившегося ребенка. Именно поэтому девушка решилась на такой ужасный поступок, как превращение разумного в своего магического раба. Все то время, которое он будет находиться рядом с ней, она будет ощущать его мучения. Это была цена, которую ей придется оплатить. Даже Урташ не знал, насколько острая эмпатия у Души Мира.

Решив не оттягивать больше неизбежное, архан опустился на оба колена перед девушкой, после чего достал один из своих кинжалов.

— Саша!

Евгений Матвеевич ворвался в храм, остановленный у входа храмовой охраной. Сопровождавшего его Диму также не пропустили.

— Пап, стой, не ходи туда, — появился перед отцом Михаил, аккуратно оттесняя охрану. Его сил было вполне достаточно, чтобы удержать любого человека.

— Миша, что происходит? Пусти меня!

Евгений Матвеевич с отчаянием наблюдал, как его сын встает на колени перед какой-то женщиной. Ранее сын рассказал ему, как запускается действие нанесенной на его тело формации. И именно это он сейчас видел.

— Пап, не вмешивайся, — с печалью в голосе проговорил Миша.

— Отпусти меня! Ты не видишь, что он делает? Он же клялся, что никогда больше ни перед кем не встанет на колени!

Архан, услышав этот крик, вздрогнул, но поворачиваться не стал. Он уже решился. За все нужно платить. И за жизни его семьи один год в рабстве был не такой большой ценой. Кинжал в его руке молниеносно рассек кожу на шее сзади, вскрывая ключ-руну, после чего Зиргрин склонился еще ниже, сдерживая регенерацию тела. Ему только хотелось, чтобы все как можно скорее закончилось.

Катя приняла протянутый ей кинжал, порезав им себе ладонь. Понимая чувства склонившегося перед ней разумного, она не стала затягивать, быстро добавив свою кровь в ключ-руну, тем самым активируя формацию подчинения. Архан вздрогнул от забытого чувства, словно его тело и мысли заковали в бесчисленные цепи. Заклинание мгновенно изменило его мышление, превратив грустно улыбающуюся ему богиню в единственное важное существо в этом мире. Урташ сказал правду, из-за незначительного числа подконтрольных духов он не мог даже вздохнуть под давлением формации. Набросив на себя иллюзию, он скрылся, заняв место за спиной хозяйки. С этого момента все вокруг для него были потенциальными врагами.

— Саша, господи, что же ты наделал?! — крик Евгения Матвеевича был наполнен болью.

— Папа, перестань, — встряхнул мужчину Миша. — Это его решение, мы должны уважать его. Через год он вернется, понимаешь? Не подходи к нему сейчас. Что с ним будет, если заклятье заставит его сейчас навредить тебе? Просто подумай о его чувствах хоть немного! Саша сделал это ради нас с тобой. Все, что мы можем теперь — это ждать его возвращения через год.

— Боже мой, — по щекам мужчины катились слезы.

У Зиргрина сердце сжималось от вида этих слез. Его суровый отец крайне редко показывал свои эмоции. Из этого было видно, как сильно ударил по нему поступок сына. Архан сожалел, что его записку нашли так рано. Евгений Матвеевич должен был еще находиться на работе. Парень меньше всего хотел, чтобы отец видел, как он приносит клятву верности. Но исправить уже ничего было нельзя. Радовало то, что изменения, произведенные Урташем, отключили также и функцию приказа убить всех, кто видел его лицо. Иначе он столкнулся бы с истинным отчаянием.

Катя невесомыми шагами подошла к поглощенному горем Евгению Матвеевичу. Она нежно коснулась его лица своими ладошками, вынуждая мужчину поднять взгляд.

— Простите меня. Клянусь, если бы только у меня был другой выбор, я никогда бы не попросила его защищать меня. Но мне действительно страшно за мое не рожденное дитя. Простите меня, если сможете.

Евгений Матвеевич замер, переваривая информацию. Он посмотрел за плечо девушки, где материализовался напряженный темный