Гиперион - Дэн Симмонс

Отец Хойт кашлянул.

– Церковь признала постановление Гегемонии о том, что эти существа – эрги – не обладают душой чувствующей… а потому не обретут спасения.

– О, они прекрасно все чувствуют, святой отец, – усмехнулся Консул. – Гораздо лучше, чем мы можем себе вообразить. Но вот что касается разума, самосознания… Представьте себе что-то вроде смышленого кузнечика. Обретут ли кузнечики спасение?

Хойт промолчал.

– Ну что ж, – сказала Ламия Брон. – Видимо, капитан Мастин действительно надеялся, что это существо поможет ему обрести спасение. Но чего-то не рассчитал. – Она окинула взглядом запачканные кровью переборки и наполовину высохшие пятна на полу. – Уйдем отсюда.

Борясь с усиливающимся ветром, судно упорно двигалось на северо-восток, навстречу шторму. Под низко нависшими тучами стремительно неслись белые клочья облаков. Порывы ледяного ветра хлестали по траве и пригибали ее к земле. На горизонте сверкнула молния, и через несколько секунд над морем, словно предупредительные выстрелы, прогремели раскаты грома. Паломники молча наблюдали за разбушевавшейся стихией, пока первые капли холодного дождя не загнали их в большую каюту на корме.

– Вот это я нашла у него в кармане. – Ламия Брон продемонстрировала полоску бумаги с цифрой «5».

– Значит, Мастин должен был рассказывать свою историю следующим, – пробормотал Консул.

Мартин Силен принялся раскачиваться на стуле. В его физиономии сатира, выхватываемой из темноты вспышками молний, сейчас появилось что-то демоническое.

– Есть и другая возможность. – Он взмахнул рукой. – Пятый номер мог быть у кого-то из тех, кто еще не рассказал своей истории, и этот человек убил тамплиера, чтобы обменяться с ним номерами.

Ламия пристально посмотрела на поэта.

– То есть либо Консул, либо я, – бесстрастно произнесла она.

Силен пожал плечами.

Тогда Ламия достала из кармана еще один клочок бумаги.

– У меня номер 6. Чего бы я добилась? Все равно моя очередь следующая.

– А вдруг Мастин мог рассказать о чем-то и поэтому его заставили замолчать? – предположил поэт и снова пожал плечами. – Лично я считаю, что это Шрайк собирает свой урожай. Мы почему-то возомнили, что нам будет позволено добраться до самих Гробниц, когда эта тварь орудует уже на полпути к Китсу.

– Мы – совсем другое дело, – возразил Сол Вайнтрауб. – Наше путешествие и есть паломничество к Шрайку!

– Ну и что?

Разговор оборвался, и Консул подошел к окну. Дождь вовсю барабанил по стеклам в свинцовом переплете; море скрылось за клубящейся водяной завесой. В этот момент ветровоз заскрипел и, сильно накренившись на правый борт, повернул на другой галс.

– Госпожа Брон, – нарушил затянувшееся молчание полковник Кассад. – Может, вы расскажете нам свою историю?

Ламия сложила руки на груди и посмотрела на залитое дождем окно.

– Не сейчас. Давайте сначала выберемся с этого проклятого корабля. Здесь воняет смертью.

К Приюту Паломников ветровоз подошел во второй половине дня, но из-за грозы стемнело рано, и усталым пассажирам казалось, что уже поздний вечер. Отсюда начинался предпоследний этап путешествия, и Консул надеялся, что представители Церкви Шрайка встретят их хотя бы здесь. Однако Приют был таким же пустынным, как Эдж.

Показавшиеся в разрывах туч отроги Уздечки заставили шестерых паломников встряхнуться, как крик «Земля!» – моряка, и, несмотря на ливень, подняться на палубу. Здесь все дышало суровой красотой; отвесные утесы и бурые склоны предгорий являли собой разительный контраст монотонной зелени Травяного моря. А чуть дальше взгляд упирался в серо-белую стену, терявшуюся в низких облаках. Вершины хребта поднимались на девять километров, но сейчас об этом можно было лишь догадываться. Однако даже в таком, усеченном виде картина была величественной. Вечные снега начинались прямо за скоплением лачуг и дешевых гостиниц, по которым прошелся огонь и которые, собственно, составляли Приют Паломников.

– Если разрушена подвесная дорога, нам конец, – пробормотал Консул. Эта мысль, которую он упорно отгонял всю дорогу, вызвала у него приступ тошноты.

– Я вижу первые пять башен, – сказал полковник Кассад, глядя в свой бинокль. – Они вроде целы.

– А вагоны?

– Нет… хотя погодите. Один точно есть. Стоит у самой платформы, прямо в воротах.

– Стоит? – быстро переспросил Мартин Силен. Он тоже понимал, в какой отчаянной ситуации окажутся паломники, если подвесная дорога не работает.

– Да.

Консул покачал головой. Вагоны должны двигаться постоянно, даже в самую плохую погоду, когда совсем нет пассажиров. Иначе толстые тросы обледенеют и потеряют эластичность.

Пока ветровоз убирал паруса и выдвигал сходни, шестеро путешественников вытащили свой багаж на палубу. Все постарались одеться потеплее. Полковник облачился в армейскую термонакидку, Ламия Брон – в странного покроя длинное одеяние, по каким-то, давно забытым причинам называвшееся шинелью. Силен – в шубу из густого меха, который под порывами ветра то чернел, то отливал серебром, отец Хойт – в длинную черную рясу, сделавшую его еще более похожим на чучело, Сол Вайнтрауб – в толстую пуховую куртку, укрывавшую и его, и ребенка, а Консул – в поношенное, но вполне еще годное пальто, которое жена подарила ему несколько десятилетий тому назад.

– А как быть с вещами капитана Мастина? – спросил Сол, когда все паломники, за исключением Кассада, спустившегося вниз, чтобы разведать обстановку, собрались у сходен.

– Я вынесла их на палубу, – сказала Ламия. – Возьмем их с собой.

– Это как-то неправильно, – промямлил отец Хойт. – Просто взять и уйти. Следовало бы… отслужить… В конце концов, человек умер…

– Мы этого не знаем, – напомнила ему Ламия, небрежно подхватив одной рукой сорокакилограммовую сумку.

– Вы действительно верите, что господин Мастин жив? – недоуменно спросил Хойт.

– Нет, – отрезала Ламия. Снежные хлопья садились на ее черные волосы.

С края причала им замахал Кассад, и паломники, забрав вещи, двинулись вниз по сходням. Никто не оглянулся.

– Вагон пустой? – спросила Ламия, подойдя к полковнику. На свету его накидка из «хамелеоновой кожи» стремительно теряла свою серо-черную окраску.

– Пустой.

– Трупы?

– Нет, – сказал Кассад и повернулся к Солу и Консулу. – Вы забрали из камбуза все, что надо?

Оба кивнули.

– А что они должны были забрать? – поинтересовался Силен.

– Недельный запас продуктов, – ответил Кассад. – В пути нам вряд ли удастся достать что-нибудь съестное.

Отвернувшись, полковник принялся рассматривать склон над станцией подвесной дороги. Только сейчас Консул заметил, что под накидкой он держит на сгибе руки десантную винтовку.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});