Человек. Книга. История. Московская печать XVII века - Поздеева Ирина

Комплексное изучение книжности русского Средневековья позволило добиться существенных успехов в области исследования истории книжной культуры Русской православной церкви, монастырей как центров образования. Для этого использовались многочисленные описи библиотек церквей и монастырей, известных деятелей, родовых и иных исторически сложившихся книжных комплексов. Однако terra incognita оставалась книжность и книжная культура народа, для изучения которой фактически не было репрезентативных исторических источников.

Народную книгу, запрещенную Церковью, мы знали лучше по судебным процессам и спискам запрещенных и конфискованных произведений, чем в ее реальном функционировании.

Возможность создания источника для изучения традиционной книжной культуры народа возникла только с развитием полевой археографии как самостоятельной научной дисциплины, собирающей и изучающей памятники в среде их бытования, т. е. впервые в непосредственном единстве с человеком читающим, его верой, особенностями жизни и культуры[652]. Именно полевая археография поставила вопрос о возможности создания собраний кириллической книги старообрядческих регионов как модели традиционной книжной культуры русского крестьянства и доказала, что эта цель, при определенных условиях и для определенного периода, достижима[653].

Благодаря русскому старообрядчеству, веками аккумулировавшему дониконовскую печатную книгу, и деятельности археографов, спасших и изучивших в 1950-1990-х гг. XX в. несколько десятков тысяч древних книг, благодаря документам архива Приказа книг печатного дела первой половины XVII в. русская история получила вполне репрезентативную базу источников для всестороннего изучения печатной кириллической книги как основной формы коммуникации общества, государства и Церкви.

Совершенно иначе на рубеже XX и XXI вв. стояла проблема изучения книги и книжной культуры второй половины XVII в. – важнейшего периода подготовки общества к Петровским реформам, знаменовавшим начало новой эпохи российской истории. Чтобы понять реальное значение печатной книги во второй половине XVII в., было необходимо, прежде всего, получить достаточно полные сведения об издательском репертуаре Московского государева печатного двора, о функциях новых типов печатной продукции и их тиражах.

Ответы на первые вопросы дали материалы архива Московской типографии, которые подтвердили, что более трети (!) изданий, вышедших в 1652–1700 гг., отсутствуют в центральных хранилищах страны, на основании фондов которых был составлен вышеназванный каталог ранней печатной продукции Москвы. Это объясняется тем, что издания второй половины XVII в., хранившиеся в тысячах российских церквей и монастырей, в значительной степени заменялись в XVIII в. на новоизданные, а большинство сохранившихся погибло в 1920-1970-х гг.; да и государственные фондохранилища они долго не интересовали. Сохранность печатной книги зависела и от функций ряда остро необходимых изданий, которые, как, например, книги для повседневной молитвы и обучения, «зачитывались», а листовые издания (форматом «в лист», в отличие от изданий «на листу») почти совсем не сохранились.

Изучение содержания новых типов изданий второй половины XVII в. вместе с их тиражами и стоимостью показало актуальность новых книг и их предназначение достаточно широким социальным кругам, что было особенно важно в условиях острой полемики между сторонниками и противниками учения Аввакума и его последователей.

Принципиально новым результатом исследований архива Приказа книг печатного дела стало выявление изданий, использовавшихся для обучения, вышедших с 1652 по 1700 г. общим тиражом более полумиллиона экземпляров: 258 тыс. Азбук, 23 тыс. «Расширенных Азбук» (Букварей), 152 тыс. Часовников, 93 тыс. Учебных псалтырей, 27 600 Канонников, одно издание «Считания удобного» и одно издание для обучения военному делу – «Краткое обыкновенное учение с кратчайшим и лучшим растолкованием в строении полков»[654]. При этом ни один (!) экземпляр Азбуки в российских фондохранилищах не был ранее известен.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Судя по приходным книгам книготорговой лавки Печатного двора, десятки тысяч Азбук, Часовников и Псалтырей раскупались в самые ближайшие торговые дни после передачи тиража в лавку, так как были доступны широким кругам общества. Эти сведения позволили подтвердить важнейшее просветительное значение и ведущую роль печатной книги в подготовке грамотных и активных людей – социальной опоры Петровских реформ.

Однако роль вновь выходящих типов книг снова оказалась под сомнением. Тем более что после 60-х гг. XVII в. в архиве нет материалов ни о продажах, ни о каком-либо централизованном распространении печатной продукции Московской типографии (кроме двух-трех изданий, которые не распродавались и были куплены государством и Церковью для бесплатной раздачи епархиальным архиереям).

Но в чьи руки и как быстро попадали литургические, полемические, учительные книги, в какие регионы и как быстро расходились новые издания Печатного двора? Неопровержимые ответы на эти вопросы снова можно найти только в записях на экземплярах изданий этого времени. Кроме того, именно эти книги стали основой региональной культуры во второй половине XVII в., когда шло оформление социально-экономических и культурных особенностей регионов Российского государства. Однако описаний экземпляров именно этих изданий было очень мало, так как они не входили в состав старообрядческой книжной культуры, ставшей основой многих старопечатных фондов государственных хранилищ и личных библиотек как в XIX в., так и в последней трети XX в.

Эти положения и определяют, на наш взгляд, основную задачу археографических работ начала XXI в., которые в подлинном смысле слова нельзя называть «полевыми». Скорее вспоминается термин академика П.М. Строева «путешествующие археографы». Да и задачи археографов XXI в. фактически сформулировал тот же ученый без малого 200 лет назад в докладе 1823 г., прочитанном на заседании Общества любителей российской словесности Московского университета. П.М.Строев не только на века вперед определил задачи всех трех форм археографии, но и сам сделал очень много, практически развивая все эти направления науки. Благодаря П.М.Строеву и его последователям были найдены знаменитые исторические и литературные памятники, опубликованы каталоги, создана Археографическая комиссия – специальное учреждение, предназначенное для выявления, собирания, изучения и публикации славянских книжных памятников[655].

Археографическая комиссия АН СССР во главе с М.Н. Тихомировым, затем возглавлявшаяся С. О. Шмидтом, а ныне С. М. Каштановым, решала именно эти проблемы. Ее сотрудники в 1958–1962 гг. провели пять археографических экспедиций в Бурятию и на Дальний Восток[656].

Археографическая комиссия издала описания славяно-русских рукописей XI–XIII вв. – коллективную работу ведущих археографов страны[657]. Первый том описания рукописей XIV в. подготовлен под руководством А.А.Турилова и вышел в 2004 г.[658] Исследователь составил и «Предварительный список славяно-русских рукописных книг, хранящихся в СССР» (М., 1986). «Дополнения к Предварительному списку славяно-русских книг XV в.» были составлены Н.А.Охотиной и А.А.Туриловым (М., 1993).

Задачи описания ранних памятников славянского и русского книгопечатания во многом выполнили книги Е. Л.Немировского и А. А. Гусевой, представивших созданную на основании многочисленных фундаментальных исследований, говоря языком П.М. Строева, «общую роспись» славяно-русских изданий XV–XVI вв., которая дает возможность идентифицировать большинство кириллических изданий этого времени и даже их фрагменты в любом хранилище, в котором будут указанные справочники[659]. Несколько сложнее обстоит дело с описаниями самых многочисленных и повсеместно имеющихся печатных кириллических книг различных типографий XVII в. Однако известные издания сводных каталогов Москвы, Украины, Белоруссии в значительной степени решают задачу справочной литературы и при описании книг XVII в. В связи с выходом книги А.В.Вознесенского, посвященной славянской печатной Псалтыри (Учебной)[660], решается теперь и сложнейшая задача определения дефектных экземпляров изданий, не сохранивших (очень частый случай) выходные сведения. Тем более что в труде А. В.Вознесенского указан состав каждого издания печатной Псалтыри, выходившей на Московском печатном дворе в XVII в. (что совершенно необходимо сделать и для ряда иных изданий этого времени).