Начинающий адепт - Пирс Энтони

— Все ясно! — перебил его Стайл. — А будет на Унолимпике Нейса?

Этим вопросом он застал жеребца врасплох. Немного помолчав, тот ответил:

— Раньше в том не было необходимости. Она не принимала участия в состязаниях по причинам, которые здесь неуместно обсуждать. Но в этом году, думаю, присутствие ее будет встречено благосклонно.

— И никаких оскорбительных намеков не будет по поводу ее масти? Никакого унижения она не почувствует?

— Нет, конечно.

У Стайла не было иного выхода, кроме как согласиться. Он сознавал, что вожак прав, сейчас у него, Стайла, нет шансов победить соперника. Тот в хорошей Форме, тяжеловес, отменного здоровья, о чем свидетельствуют многочисленные победные пометки на его роге. Этот могучий жеребец, несомненно, давал Стайлу время хорошенько поразмыслить и, возможно, под любым предлогом отказаться от своей просьбы, избежав тем самым унизительного поражения на арене Унолимпика. Отсрочка была предложена не без благородства, ведь одновременно Жеребец давал согласие на участие Нейсы в состязаниях, если она захочет.

Стайл был уверен, что Нейса на состязаниях не проиграет, ибо знала она и умела никак не меньше, чем ее сородичи, это давало ей шанс доказать табуну единорогов свою полноценность. Она годами страдала от унижения и теперь, если ей повезет, на глазах у всех возьмет реванш.

— Итак, через две недели! — провозгласил Адепт.

Вожак единорогов протянул руку, Стайл взял ее в свою, ощутив каменное пожатие парнокопытного: будто две глыбы стиснули его ладонь. Ему пришлось приложить усилие, чтобы справиться с нахлынувшим неприятным чувством о несоразмерности предстоящего боя. Но несоразмерности на самом деле не было, и единорог это отлично понимал. Был честный компромисс.

Жеребец, сбросив человечье обличье, снова принял свой естественный вид. Его рог испустил чистый трубный звук, и живое кольцо разомкнулось. Стайл покинул кольцо и тут же ощутил легкость в теле. Временно приглушенные магические заклинания обрели прежнюю силу, ибо нейтрализующее влияние единорогов перестало действовать. Адепт снова был невесом и невидим.

Кобылица нерешительно подошла к Стайлу. Тот, садясь на нее, сообщил:

— Жеребец приглашает тебя принять участие в Унолимпике. Состязание состоится через две недели.

От удивления Нейса чуть не обернулась человеком. Стайл почувствовал, как теряет под собой опору. С трудом отваживаясь поверить в эту новость, Нейса издала громкий звук, в котором прозвучала вопросительная нота. Со стороны табуна раздался ответ — рог вожака проиграл утвердительно.

— Я тоже буду участвовать в Унолимпике. С твоим хозяином померяемся силой, — сказал небрежно Стайл, словно предстоящий поединок был обычным повседневным делом. Вот тут-то от изумления Нейса обернулась девушкой, а Адепт обнаружил себя сидящим за ее спиной с обвитыми вокруг тонкой талии ногами.

Сконфузившись, он спрыгнул на землю.

— Что-о? — протянула Нейса.

— То, что слышала! — Стайл чуть не расхохотался. — Хорошо, что я невидим и невесом. Могу себе представить, в какой комичной позе я предстал бы сейчас перед табуном, да и мой вес свалил бы тебя. А все твои шуточки, Нейса! Возвращайся-ка, любезная, поскорее в свой натуральный облик.

Она поспешно повиновалась. Стайл сел верхом, и кобылица галопом понеслась прочь. Казалось, никто из единорогов не заметил их отбытия, и только рог-саксофон Клипа радостно затрубил, празднуя частичную, но все же победу друга.

Нейса повернула голову в сторону табуна, издала сердитую гамму звуков и помчалась еще быстрее. Брат и сестра-единороги просто стелились в беге и очень скоро были уже на приличном расстоянии от покинутого пастбища.

— Славный бег! — сказал восхищенно Стайл. — Теперь я понимаю, почему он позволил тебе, Нейса, участвовать в Унолимпике.

Кобылица, польщенная, довольно всхрапнула.

Да, она была довольна, но собственная проблема Стайла не продвинулась ни на йоту. «Может, спросить совета у Оракула? Пусть скажет, как повлиять на Жеребца», — раздумывал Стайл. И тут же пришел к выводу: нет, ничего не выйдет. Он уже однажды обращался к Оракулу за советом, а тот отвечает всего лишь на один вопрос.

— Меня вот что настораживает, — рассуждал вслух Стайл, когда они скакали по живописной долине. — Отчего Жеребец был так преувеличенно вежлив и церемонен? Ведь он мог принять мой вызов состязаться немедленно и, без сомнения, победил бы. Но он дал мне фору… Чем продиктовано такое благородство?

Нейса, завидев в молодой рощице островок зеленого овса, свернула с дороги. Войдя в высокие заросли, повела головой, дав понять наезднику, чтобы сошел на землю. Стайл спрыгнул, и она стала девушкой.

— Такое благородство объясняется твоим заклинанием, — пояснила Нейса, обретя дар человеческой речи. — Табун дал мне Клятву Верности по твоей, Адепт, воле. Жеребец вовсе этого не хотел. Табун отвернется от него, если он насильно задержит меня.

Стайл хлопнул себя по невидимому лбу невидимой ладонью.

— Ну конечно же! Даже король должен предвидеть последствия своих королевских указов!

Итак, его могущество, могущество Адепта, значило для жеребца меньше, чем мнение табуна. И если бы он не руководствовался этим, еще неизвестно, как бы сегодня обернулось дело.

Нейса стояла прямо перед ним и смотрела с затаенной надеждой, пытаясь поймать взгляд его невидимых глаз.

Стайл обнял ее.

— Я думаю, у тебя есть что мне сказать в такой момент. Чуть раньше ты говорил мне много слов.

Он поцеловал ее и выпустил из объятий, но она все еще ждала. Он знал, а она не знала, что между ними больше не будет близости.

Никогда.

Да, еще недавно они были возлюбленными, и Нейса в девичьем обличье была самым прелестным существом, какое он когда-либо встречал. И ему не претило, что на самом деле она была оборотнем.

Его отношение к девушке-единорогу изменилось с тех пор, как он встретил Леди. Он знал, что в этом мире он не сможет раздваиваться в чувствах, делить их между двумя любовницами. Но в том-то и дело, что Леди не была любовницей ни его, ни кого-либо другого. Она вообще никем не была для него, хотя он страстно желал, чтобы она стала для него всем. Если бы он искал в отношениях с женщиной только секса, терпимости и верности, то Нейса вполне подошла бы. Но возникшая страсть к Голубой Леди полностью поглотила его, она была безмерной и требовала утоления. Он не был уверен, что эта всепоглощающая страсть найдет ответ. Ему предстояло все объяснить Нейсе, не причинив боли, не оскорбив чувств женщины-единорога.

— То, что было между нами, было прекрасно, — осторожно начал он, — но сейчас я хочу найти самку из себе подобных, так же, как ты должна найти себе самца-единорога, который подарит тебе маленького жеребенка. Мы не расстанемся. Просто наши отношения изменят свою природу и перерастут в дружбу, более крепкую, чем была. Если мы будем продолжать предъявлять друг другу сексуальные требования, это осложнит мою дружбу с твоим будущим малышом, а твою дружбу — с моим ребенком, если он, разумеется, родится.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});