Василь Быков: Книги и судьба - Зина Гимпелевич

Арнольд Макмиллин, поминая Быкова в ведущей британской газете «Гвардиан», писал:

Его постоянно преследовало КГБ, и его мужество принесло ему признание «белорусского Солженицына»[481]… Быков получил литературную премию «Триумф» в 1997 году, и два года назад Вацлав Гавел и Чеслав Милош выдвинули его кандидатуру на соискание Нобелевской премии в области литературы… Он был не только великим писателем, поместившим белорусскую литературу на карту мира, но и нравственно безупречным человеком, искренним патриотом, которого искренне любили и которого будет многим не хватать…[482]

Действительно, очень многим не хватает Быкова, особенно его землякам. Чувство сиротства, охватившее народ, вполне понятно. И не потому, что он известен; ведь дело вовсе не в том, что Быков — один из самых ценимых писателей славянского мира, что еще в 1994–1995 годах были первые попытки выдвижения Быкова на соискание звания нобелевского лауреата (тогда его кандидатуру поддержали Иосиф Бродский, Чеслав Милош, секции всемирного ПЕН-центра, канадская ассоциация славистов и многие другие деятели и культурно-образовательные организации мира). Безусловно и то, что многим искренне приятно сознание того, что «среди первых, кто оценил масштаб его (Быкова. — ЗГ) таланта, был знаменитый Генрих Бёлль»[483]. В то же время известность и уважение к Быкову во всем мире неоспоримы. Когда понадобилось, как сейчас принято, несколько строчек для книги о Быкове на английском языке, я обратилась в канцелярию Вацлава Гавела. От президента Чехии немедленно пришел ответ:

I hold Vasil Bykau in hight regard as an advocate of human rights.Even more so, I feel a certain correlation between our destinies. During our encounter he never lost hope for positive changes in his country's future. I an very much regret that he has not been lucky enough to experience changes, unlike those of us in Czechoslovakia, Poland or Hungary[484].

Vaclav Havel

Михаил Горбачев в интервью, взятом у него в сороковины смерти В. В. Быкова, высоко отозвался о личности писателя, его таланте, духовности, человеческих качествах и также осудил руководство Беларуси за изгнание писателя, сказав, среди многого другого, следующее:

Я вообще это воспринял как аномалию. Это много о чем говорит. Коль Василь был вынужден уехать и жить в Праге — дело плохо. Очень плохо. И я думаю, что современное руководство должно все-таки задуматься над таким поступком человека, который является совестью не только Беларуси[485].

А десятью днями ранее, 21 июля, российские тележурналисты НТВ задали А. Лукашенко вопросы о Василе Быкове в прямом эфире перед камерой. Среди прочего, Лукашенко сказал: «За несколько месяцев до смерти Василь Быков обратился ко мне через родных, близких, друзей и попросил меня что-то сделать… Я ему сделал все, несмотря на наши разногласия»[486]. Ближайший друг В. Быкова, поэт Барадулин, немедленно откликнулся на эту передачу: «Насколько я знал Василя, насколько я знаю Василя Владимировича, я не допускаю, чтобы он даже в мыслях мог обратиться к нашему президенту. Это исключено. Еще раз говорит о необыкновенной фантазии Александра Григорьевича»[487].

Похоронили Василя Владимировича 25 июня. Журналистов, конечно, интересовала реакция окружения Быкова на отсутствие Лукашенко и его команды не только на погребении, но и на похоронах. Короче всех ответил тот же Барадулин, а полнее — первый руководитель независимой Республики Беларусь — Станислав Станиславович Шушкевич[488]. Барадулин сказал так: «Перед гением Быкова бледнеют все эти коммунисты, суперкоммунисты, посткоммунисты, поц-коммунисты»[489]. Шушкевич, уходя с кладбища, обстоятельно разъяснил свою позицию:

Я полагаю, что похороны народного писателя прошли по-народному.

Здесь было много сознательных людей; да так много, что столько я и не ждал, хотя предполагал, что будет великое множество народа. А еще все прошло по-народному оттого, что не присутствовали тут антинародные силы. Вот я и говорю, что благодаря их отсутствию все было чисто, пристойно, духовно. Но знаете, обидно все-таки, что мы дожили до того, что весь этот «сброд» не понимает, что такое Быков. Вот определенные лица утверждают, что учились на его стихах, да не пришли попросить прощения за свое невежество и хамство[490].

После похорон писателя журналисты из белорусской редакции радио «Свобода» еще больше месяца вплоть до «сороковин», 31 июля 2003 года — продолжали расспрашивать разных людей, знавших и не знавших Быкова лично, об их отношении к нему, его творчеству, его общественной позиции, о реакции на известие о его смерти. Позже эти интервью вошли в книгу «Быкаў на свабодзе» (Быков на Свободе)[491]. Ниже мы приведем всего лишь несколько голосов из огромного хора.

1. Г-жа: В день похорон я не смогла прийти с другими людьми, поэтому я пришла сюда сегодня. Он навсегда останется для меня Человеком с большой буквы. И для всей Беларуси он очень много значит, мы никогда его не забудем.

2. Г-н: Я уважаю этого человека — Василя Быкова. Это настоящий народный писатель, много сделавший для своего народа. Поэтому я и пришел почтить его память.

3. Г-жа: Он — человек, с которого надо брать пример и уважать его память. Чтобы не только наши дети и внуки, но и мы сами не относились к жизни бездумно.

4. Г-жа: Великий человек. Говорил то, что думал. За это его люди и уважали.

5. Г-жа: Особенно его военная проза — она по-настоящему захватывает. Ну что тут скажешь. Великий человек, действительно великий.

6. Г-жа: Это наш земляк, он с Ушатчины — поэтому мы здесь. Он был одним из организаторов БНФ. Ну вот, сейчас есть БНФ, молодой фронт, другие политические и общественные организации, есть кому продолжить то, что он говорил, то, что он делал.

7. Г-жа: Это такой человек, к которому и сегодня можно идти с открытой душой, зная, что даже на том свете ты от этой чистой души получишь энергию добра, человечности и всего лучшего, что есть у человека и должно быть у нации. Потому, как мне думается, к нему всегда будут приходить. Я знаю, что мои многие знакомые приходят. Этот человек — совесть нации, защита нации, надежда нации.

8. Г-н: Это христианский обычай: коль ты не был на похоронах человека, близкого по жизни, а Василь Быков — знаком и близок мне своим творчеством; он — любимый писатель, то, естественно, есть потребность пойти на его могилку, постоять, возложить цветы или зажечь свечи.

9. Г-жа: Кино смотрела по его произведениям, книги читала, — вот и хожу сюда. И вчера была, и сегодня, я ведь очень его люблю.

10. Г-жа: Мне жаль, когда уходят такие люди. Правда, у нас две жизни: тут — всего лишь миг, а там — вечность. И он в этой вечности тоже будет не последним человеком.

11. Г-жа: Я приходила с ним попрощаться, простояла два часа, но так и не получилось. Тогда у меня были другие цветы, а сегодня я принесла васильки господину Василю…

12. Г-н: Такой большой творец, человек, такой значительный писатель, борец за отчизну и ее идеалы, понятные и близкие всем людям. Очень тяжело потерять то, на что опирался. Как теряешь, например, отца и мать, скажем. Когда ты их теряешь, то с ними как бы уходит и часть духовного стержня. Вот и Василь Быков был для белорусской нации таким же духовным стержнем. Нужно, чтобы прошло какое-то время, нужно воздать ему положенное, по-христиански, по-человечески, а потом получить духовную опору от его произведений[492].

Большинство людей говорили, что самое главное, что осталось им от Быкова, — это его книги. Жизнь (книги и судьба) Василя Владимировича Быкова придала другой, противоположный смысл известной русской пословице: «один в поле не воин». Как некогда перефразировал его друг и коллега Владимир Короткевич: «и один в поле воин, коль стоит до конца»[493]. А Василь Быков стоит, и конца того, что он сделал, просто нет и быть не может.

Примечания