Твоя навеки - Санта Монтефиоре

— Мне тоже очень приятно, — улыбнулась она, пытаясь вспомнить, где они могли встречаться. — Где мы последний раз пересекались?

— На ланче, который устраивала Кларисса, — ответил он.

— О, конечно, — проговорила София, озадаченная тем, что совершенно не помнила, кто такая Кларисса.

— Бог ты мой, а это кто? — внезапно воскликнул он, бросив взгляд через зал, где в этот момент появилась высокая изящная женщина и летящей походкой направилась к столу Софии. София сцепила зубы, боясь, что не сможет скрыть потрясения. Это изысканно одетое в простое белое платье существо, похожее на эльфа... Это, несомненно, была Ариэлла. Она посмотрела на свободный стул справа от Давида. Нет, не может быть, чтобы София видела это своими глазами.

— Разве это не Ариэлла Гаррисон, бывшая жена Давида? — спросил мужчина, сидевший справа от Софии. — Какая штучка! — пробормотал он, когда Ариэлла, поздоровавшись с изумленным Давидом, села рядом с ним.

— Джордж, — предупреждающим тоном произнес Джим, пытаясь предотвратить нелепую ситуацию.

— Черт побери, какая штучка! — повторил мужчина, поворачиваясь к Софии и облизывая губы. — Вы думаете, Ян нарочно это сделал?

— Джордж!

— О, Джим! Как я рад тебя видеть. Ну и штучка, а? — сказал он, кивая со знающим видом.

— Джордж, могу я представить тебя Софии Гаррисон, жене Давида Гаррисона? София, это Джордж Хевивезер.

— Черт побери, — пробормотал Джордж.

— Я знал, что ты это скажешь, — вздохнул Джим.

— Я прошу прощения. Как по-идиотски вышло!

— Не стоит волноваться, Джордж, — ответила София, глядя на ставшего пунцовым Джорджа Хевивезера, а затем обратила взор на Ариэллу.

Ариэлла выглядела потрясающе при искусственном освещении. Она подняла волосы вверх, открыв свою лебединую шею и подчеркнув красивую линию подбородка. Она выглядела отстраненной, но от этого не менее очаровательной. Давид вжался в стул, словно хотел увеличить расстояние между ними, в то время как Ариэлла наклонилась вперед, склонив голову набок и изобразив на лице виноватую улыбку. Давид кивнул в сторону Софии, и Ариэлла, проследив за его взглядом, поздоровалась с Софией. София выдержала марку и тоже выдавила из себя улыбку, а потом отвернулась, чтобы скрыть страх в глазах.

— Я прошу прощения за Джорджа. Он такой бестактный. Никогда не подумает, прежде чем что-то сказать. Если рядом Джордж, то жди беды. Он умеет поставить себя в исключительно дурацкое положение, — сказал Джим, наливая себе вина. — Последний раз, на вечеринке у Дагги Криштона, он сказал: «Я бы с удовольствием переспал вон с той распутной блондинкой. Слово даю, что она того стоит». Только после этого до него дошло, что это была новая девушка самого Криштона. Выставил себя полным дураком. Бестактный идиот.

София рассмеялась, когда Джим скормил ей еще одну историю о Джордже. Она следила за Давидом и Ариэллой. Их разговор становился все оживленнее. София очень надеялась, что Ариэлла подавится лососем или хотя бы прольет красное вино на свое белое платье. Она представила, как ее соперница комментирует присутствие на вечеринке новой жены Давида: «О, она арги, не так ли? Какая милая девочка, просто котеночек». София ненавидела ее, она ненавидела и Давида, за то, что он был так любезен с Ариэллой. Почему он не встанет и не откажется разговаривать с ней? В конце концов, она его безжалостно бросила! София взглянула на Яна Ланкастера, который был увлечен беседой с худой дамой, сидевшей справа от него. Дама выглядела так, как будто ее подвесили на ветру и высушили до костей. София вежливо улыбнулась, когда Джим закончил очередную историю.

Ужин медленно набирал обороты. Все были заняты едой и неспешной беседой. После кофе София уже считала минуты, когда они смогут отправиться домой. Неожиданно Ян Ланкастер разразился гневной речью против аргентинцев, и Софию словно пригвоздило к месту. Она чувствовала себя затравленным зверем.

— Чертовы арги, — разглагольствовал он, затягиваясь сигарой. — Трусы. Бегут от британских пуль. Мы ведь знаем, что этот дурак Галтиери затеял свое смехотворное нападение на наши законные территории, чтобы отвлечь внимание народа от собственной бездарной внутренней политики.

Джим закатил глаза.

— По-моему, все уже порядком утомились от обсуждения войны, — заметил Давид.

Он взглянул на Софию, которая напряженно выпрямилась на стуле.

— О, прошу прощения, я и забыл, что ты женился на арги, — язвительно произнес хозяин.

— Аргентинке, — сердито поправила его София. — Народ Аргентины называют аргентинцами, а не арги.

— Но поскольку вы напали на британские владения, то вам придется смириться с последствиями... или сбежать, — добавил он и злобно рассмеялся.

— Они же дети, новобранцы, которым по пятнадцать лет! Разве стоит удивляться, что им страшно? — с негодованием воскликнула София.

— Об этом руководству страны стоило подумать до того, как решаться на такой безумный поступок, как посягательство на наши земли. Это непростительная глупость. Мы утопим их всех в море.

София беспомощно посмотрела на Давида, который только поморщился и вздохнул. За столом воцарилась тишина. Все были смущены сценой и не поднимали глаз от тарелок. Люди за соседними столиками, услышав выпады Яна, с интересом ждали развязки. Вдруг в зале раздался тихий голос, прервавший паузу.

— Мне стоит отметить твое благородство, — вкрадчиво начала Ариэлла.

— Благородство? — подозрительно повторил Ян.

— Да, благородство, — медленно проговорила Ариэлла.

— Я не понимаю, о чем ты.

— О, Ян, пожалуйста, не будь таким застенчивым!

Она рассмеялась.

— Прошу тебя, Ариэлла, — раздраженно начал он.

Она оглянулась, чтобы убедиться, что взгляды всех присутствующих прикованы к ней. Ариэлла позволяла себе оказываться в центре внимания только в том случае, если за ней наблюдала многочисленная публика.

— Я хотела отметить твою дипломатичность. Наша страна ведет войну с Аргентиной, а вы с Алисой выбираете такой чудесный рисунок для своего великолепного шатра. Он ведь повторяет рисунок аргентинского флага. Вот они, бело-голубые полосы у нас над головой.

Все последовали ее примеру и подняли глаза к верху шатра.

— Думаю, что нам стоит поднять бокалы за то, чтобы все мы в минуты трудного выбора руководствовались принципами благородства. Среди нас есть одна аргентинка, и я уверена, что она любит свою страну, как и положено истинной патриотке. Ведь и мы любим нашу? Как же мы опускаемся до того, чтобы унижать всю нацию? Разве это не проявление трусости — пригласить к себе в дом человека и осыпать его оскорблениями? Выходит, Ян, что благородные намерения, которые ты продемонстрировал, выбрав такое убранство для шатра, после нескольких глотков вина были забыты? Но я все равно провозглашаю тост за благородство. Я сторонник дипломатии, и мне отрадно, что многие это понимают, не так ли, Ян?