Клуб Первых Жен - Оливия Голдсмит

Бренда вдруг почувствовала, что напряжение отпускает ее.

– У-ух, – выдохнула она, осев в кресле. – У меня чуть не случился удар из-за всего этого. Но у нас все равно остается нерешенная проблема. Мы прекрасно поимели Билла, ты, Элиз, спасла меня от разорения, но Джил-то остался целым и невредимым. Какая же у него цель, если не «Митцуи»?

Все трое переглянулись. Анни вспомнила свою встречу с Джилом и то, как он ее выпроводил. «Его нужно наказать».

– Бренда, – проговорила Элиз, – я слышала, вы с Дуарто делаете ремонт в новой квартире четы Гриффин. Неплохо было бы, если бы ты вошла туда вместе с Дуарто и опять попыталась что-нибудь пронюхать. Может быть, на сей раз тебе повезет.

– Вообще-то у Дуарто я занимаюсь бухгалтерией, всякими там бумажками и счетами, словом, разгребаю авгиевы конюшни его писанины. Но сам Дуарто ходит туда почти каждый день. И Мэри постоянно держит с ним связь по телефону. – Она сделала паузу. – Он такая душка, этот Дуарто, что мне не хотелось бы подставлять его под удар. Но я попрошу его. – Повернувшись к Анни, Бренда добавила: – К черту этого Стюарта Свонна. Теперь он может подтереть себе одно место своей секретной информацией. Анни, не ходи к нему на свидание, парень – законченный неудачник.

– Не беспокойся, не пойду. Скажи только, как мне отшить его.

– Он продолжает надоедать тебе? – спросила Элиз.

– Да, он постоянно названивает мне.

– У Анни есть дружок, у Анни есть дружок, – пропела Бренда. От чувства облегчения у нее шла кругом голова. Она вдруг приобрела способность радоваться благодаря Элиз и Анни. Какие замечательные друзья! Вдруг она что-то вспомнила и замолчала. – Если продолжать эту тему, то угадайте, у кого еще есть дружок? – спросила она, а потом рассказала им, кого видела в лифте.

– Когда кот в отлучке… – начала Элиз.

– Мышь уподобляется кошке, – закончила за нее Бренда. – Против природы не попрешь, и это замечательно, не правда ли?

* * *

– Запомни, Дуарто, ты стоишь на стреме, пока я проверяю содержимое их ящиков, – сказала Бренда Дуарто в лифте по пути к особняку Мэри и Джила, находящемуся на крыше небоскреба. Сегодня Бренда выполняла определенную миссию.

– Что такое «штрема», дорогая? Я думал, что должен следить за тем, чтобы никто не появился.

– Это одно и то же, Дуарто. Тебе нужно было расти в Нью-Йорке пятидесятых годов, чтобы знать это. – Бренда вздохнула и продолжила свой урок. Она знала, что, даже если Дуарто закатывал глаза небесам, он все равно наслаждался рассказами о ее детстве. – Когда я была ребенком, – сказала она, – кто-нибудь из учеников всегда стоял «на стреме», когда эта старая ведьма учителка отлучалась из класса. Мы делали это для того, чтобы она не услышала, как мы шумим и беснуемся. Это как раз то, что ты должен делать сегодня. Ты постоишь для меня «на стреме», пока я буду копаться в ящиках Джила и Мэри. Понял?

– А… Это то, что делала Этель Мертц для Люси Рикардо, да? О, я люблю этот шпектакль. Я люблю Дези Арнац.

Бренда повернулась к нему, не веря своим ушам.

– Дези? Ты любил Дези?

– Конешно. Он был моим кумиром.

– Ты единственный из тех, кого я знаю, Дуарто, кому нравился спектакль «Люси» с Дези Арнацем. Какое роковое совпадение! И сколько же раз ты можешь слушать «Бабалу»?

– Дорогая, дело не только в том, как он пел. Я вшем обязан ему. Его штиль. Его юмор. Шмотря на Дези, я наушил-ся говорить по-английски.

– Это все объясняет, Дуарто.

Лифт остановился на этаже, где располагался особняк Гриффинов. Двери открылись, и они ступили прямо в фойе квартиры. Дуарто нажал на кнопку звонка и, повернувшись к Бренде, сказал:

– Шегодня здесь нет никого, кроме Принша, камердинера. – Принша? А, ты имеешь в виду Принса!

– Да, я и говорю Принш. Знаешь, с ним тоже нужно говорить по нотам. – Тут дверь открылась, и показался мрачного вида мужчина, которому было, вероятно, лет за сорок.

– Принш, – проговорил вкрадчиво Дуарто, – мы пришли шделать кое-какие замеры, чтобы потом клеить обои.

– Самое время, – рявкнул Принс. – А то мистер Гриффин уже ждет не дождется, когда вы наконец закончите свою работу. Он настроен очень решительно.

Войдя в квартиру и оглядевшись в галерее, Бренда сказала:

– Мы и так торопимся, работая сверхурочно. А вы можете продолжать полировать столовое серебро, одним словом, вернуться к вашим обязанностям. Мы будем вести себя тихо, как мыши, и выметемся отсюда через несколько минут. – Она разглядывала Принса с головы до ног. – Красивый фартук, – заметила она и пошла по коридору к офису четы Гриффин.

Когда Дуарто догнал ее, она громким шепотом произнесла:

– Надо же, слуга-англичанин, до сих пор я видела их только в кино.

– Он, на шамом деле, не англичанин, а ирландец, но шкрывает это. Говорит, что его не взяли бы на шлужбу, ешли бы узнали, что он ирландец.

Когда они вошли в офис, Бренда остановилась и посмотрела вокруг. Она не была здесь с тех пор, как сюда завезли мебель, которая тогда стояла еще нераспакованной.

– О, Дуарто, как здесь красиво! – Бренда повернулась к нему. – Я так горжусь тобой.

Она рассматривала стены, оклеенные обоями из рисовой бумаги, ковер ручной работы, шелковые шторы. Обойдя всю комнату, она проговорила:

– Они недостойны такой красоты. – Потом подошла к элегантному старинному массивному письменному столу, стоящему у выхода на террасу. – И письменный стол просто великолепен, Дуарто. Какая удачная находка!

– Мишшиш Гриффин попрошила обуштроить это мешто шпециально для работы. Она шказала, что в этой комнате они проводят штолько же времени, школько в швоей шпальне. – Посмотрев на двойной письменный стол, он продолжил: – И я решил, что им нужен пишьменный штол королевских размеров. – Дуарто посмотрел на часы. – Дорогая, а что конкретно ты ищешь?

Бренда задумалась, приложив указательный палец к подбородку.

– Я не вполне это знаю, Дуарто. То, что поможет обнаружить его связь с японской компанией. Он неспроста допустил эту утечку информации, о «Митцуи». Я не знаю, чего ищу, но я узнаю, когда обнаружу то, что мне нужно. Ты сейчас иди в коридор и сделай вид, что делаешь замеры к оклейке стен обоями. Когда появится Принс, подай мне какой-нибудь знак.

– Хорошо, но какой шигнал?

– Не знаю, Дуарто. Ну, например, начни петь или что-нибудь в этом роде. Что угодно. – И она выпроводила его, оставив дверь немного приоткрытой. Она вновь подошла к письменному столу и начала выдвигать ящики. Она не знала, что ищет, и поэтому была настроена не очень оптимистично.

Два первых ящика стола определенно принадлежали Джилу. Там были папки, а в них – ничего интересного: какие-то заявки в целлофановых обложках, финансовые отчеты. Она стала на колени, вытащила из ящика целую пачку папок и начала их перелистывать. Ничего. Абсолютно ничего. Она заменила их на другие. Бренда помертвела, зажав в руке пачку папок. Дуарто запел.