Эссе о развитии христианского вероучения - Джон Генри Ньюмен

возросли только что отмеченные формы или на которую они были привиты. Это Монашеское Правило. В первые века доктрина наказаний за грехи, в этом мире или в ином, была мало востребована. Жесткая дисциплина зарождающейся Церкви была профилактическим средством от больших преступлений, а гонения — наказанием за их совершение; но когда Каноны были ослаблены, и исповедничество прекратилось, тогда потребовалась некоторая замена, и такой заменой стало Монашество, ставшее одновременно и чем-то вроде продолжения первоначальной невинности, и школой самодисциплины. И как в экономической и политической науке существует великий принцип, что все должно быть принято в расчет, и не должно быть никакого расточительства, так и в Христианстве покаянные обряды отдельных людей, которые стали распространятся все более широко, по мере того, как увеличивалось количество монашествующих, приняли форму деяний для защиты Церкви или для духовного и мирского блага человечества.

2

Ни в одном аспекте Божественной системы мы не видим более поразительного развития, чем в последовательных успехах Монашества. Будучи еще юным, Святой Антоний не предполагал, когда он стал сражаться со злом один в пустыне, какую возвышенную и разностороннюю историю он открывал, историю, которая имела свое первоначальное развитие еще при его собственной жизни. Он был отшельником в пустыне; но когда другие последовали его примеру, он был обязан предоставить им водительство, и поэтому он постепенно оказался во главе большой семьи отшельников, пять тысяч из которых были рассеяны только в районе Нитрии. Он дожил до того, чтобы увидеть вторую стадию развития: хижины, в которых жили монахи, ставились рядом, иногда вокруг церкви, и что-то вроде подчиненной общины или коллегии сформировалось среди некоторых монахов из их числа. Святой Пахомий был первым, кто ввел общее правило дисциплины для братьев, дал им одинаковую одежду и установил перед ними цели, которым была посвящена их религиозная жизнь. Физический труд, учеба, молитвы, телесное смирение были теперь их особенностями; и институт, таким образом определенный, распространился и утвердился в Восточном и Западном Христианстве.

Покаянный характер Монашества не особенно заметен у Святого Антония, хотя его отчетливо подметил Плиний в своем описании ессеев Мертвого моря, которые предвосхитили монашескую жизнь на заре Христианства. У Святого Василия, однако, Монашество становится настолько важным делом, что монашеский обет делал человека непригодным для пасторского служения [12] и теоретически предполагал абсолютное отделение от других людей; хотя у Святого Василия, как и у последователей Святого Антония, оно выполняло служение сопротивления ереси.

Впоследствии монастыри, которые сначала были отдельными церквями, подчиненными Пресвитеру или Аббату, стали школами для обучения духовенства [13].

3

Прошли столетия, и после многих нелепых форм этого института, а также большого количества дикости и неподчинения его членов, при Святом Бенедикте произошло новое развитие. Пересматривая и классифицируя положения Святого Антония, Святого Пахомия и Святого Василия, он связал своих монахов вечным обетом, ввел их в монастырь, объединил отдельные монастыри в один Орден [14] и добавил предметы духовного и гражданского характера к тому самому личному назиданию. Из этих предметов сельское хозяйство казалось Святому Бенедикту самым важным; но через очень короткий срок оно было вытеснено обучением и образованием, и монастыри следующих столетий стали школами и библиотеками, а монахи — летописцами и переписчиками темного периода. Столетия спустя Бенедиктинский Орден разделился на отдельные Конгрегации и распространился в отдельных монашеских общинах. Конгрегация Клуни была прославлена одной из первых; а из последующих наиболее известны отшельнический орден Камалдоли и земледельческий — Цистерцианцев.

4

Как единство, так и оригинальность заметны в последовательных стадиях, в которых проявило себя Монашество; и хотя его развитие все больше и больше вводило его в церковную систему и подчиняло его ее руководящей власти, они остались верны своей первоначальной идее и весенней свежести и бодрости родительского корня, который с незапамятных времен существовал в Сирии и Египте. Овчина и Пустыня Святого Антония лишь оживились в «мантии» [15] и горе первых Кармелитов, а покаянные упражнения Святого Василия были применены Therapeutæ[304]. Подобным образом, конгрегационный принцип, который приписан Святому Бенедикту, был предвосхищен Святым Антонием и Святым Пахомием; и после столетий беспорядков другая функция раннего Монашества, которая в течение столетий была невостребованной, а именно, функция защиты Вселенской истины, осуществилась с исключительным успехом у конкурирующих Орденов Доминиканцев и Францисканцев.

Святой Бенедикт явился как будто бы для того, чтобы сохранить некий принцип цивилизованности и убежище для учености во времена, когда старые рамки общества рушились, а на их место приходили новые политические творения. И когда молодой интеллект в пределах их начал шевелиться, обнаружило себя изменение другого вида, в то время появились Святой Франциск и Святой Доминик, чтобы преподавать и наказывать; и по мере того, как Монашество принимало эту общественную должность, принцип епитимьи, который был главной характеристикой его более ранних форм, занял менее выдающееся место. Тертиарии[305], в действительности, или члены ордена Святого Франциска и Святого Доминика, были кающимися грешниками; но сам монах теперь был сделан священником, и ему позволялось покидать монастырь. Также они по своим характеристикам были тем, что может быть названо Вселенский Орден, так как жили за счет попрошайничества, а не за счет пожертвований, и были под юрисдикцией не местного Епископа, но Святого Престола. Доминиканцы выделялись как ученый корпус, и поэтому им было доверено проповедническое служение в те времена, когда ум Европы, казалось, развивался в Язычестве. Доминиканцы занимали кафедры в университетах, а сила францисканцев основывалась на более низких порядках.

5

Наконец, в последнюю эру церковной революции, другой принцип раннего Монашества, который был лишь частично развит, был выдвинут на исключительное место в истории Ордена Иезуитов. «Послушание, — как сказал один древний Аббат, — есть служение монаха, с которым он будет услышан в молитве и с уверенностью будет стоять у Распятья, ибо так и Господь отправился на Крест, будучи послушным даже до смерти» [16]; но послушание было оставлено до новых времен, чтобы дать совершенную иллюстрацию этой добродетели, и чтобы получить полное благословение, которое следует за ним. Великое Общество, которое не носило земного имени, однако же, более светское по своей организации, и еще более сильно подчиненное Престолу Святого Петра, было, однако же, более известно, чем любой другой Орден до него, из-за правила послушания; оно компенсировало опасность своего свободного общения с миром своей приверженностью к теологии и благочестивым упражнениям. Хижина отшельника, монастырь, инквизитор и монах были приспособлены для других состояний общества; для иезуитов, также как и для религиозных братств, которые были им подчинены, главными объектами внимания были полезность, светская и религиозная, литература, образование, исповедь, проповедь, помощь