Искусство обмана. Популярная энциклопедия - Юрий Щербатых

Все вышеприведенные примеры касались сознательной симуляции, но, как мы сказали выше, она может быть и неосознанной, когда больной преувеличивает симптомы своего заболевания без какой-либо корыстной цели. Такой вид притворства чаще обозначают специальным термином «аггравация». Болезнь в этом случае реально имеется, но больной преувеличивает ее тяжесть. Неосознанная аггравация обычно обусловлена желанием больного обратить на себя большее внимание медперсонала, получить лекарство, которое, по мнению больного, должно избавить его от страданий, вызвать сочувствие у окружающих и т. д. Это явление часто наблюдается у больных с психическими расстройствами (у тревожно-мнительных, истерических и психопатических личностей). Такие больные охотно рассказывают о своем заболевании, значительно преувеличивая болезненные ощущения.

Особенно характерны субъективные болезненные ощущения для истерического невроза. Недаром ученик великого Шарко, Юзеф Бабинский, назвал истерию «la grande simulatrice» — большая симулянтка. При этом, как отмечал А. Кемпински, «врачу бывает очень трудно поставить диагноз, так как невротическая головная боль может быть идентичной или даже более сильной, чем головная боль, вызванная опухолью мозга. Сердцебиение может быть признаком эмоционального возбуждения и сердечной недостаточности, рвота — чувством отвращения или же серьезного нарушения пищеварительного тракта и т. д.».

Ж.-Б. Мольер в комедии «Мнимый больной»

Уход в болезнь, «зацикливание» на ней характерно и для другого типа неврозов — ипохондрического, который имеет ряд особенностей, отличающих его от истерии. Такое состояние получило (не вполне заслуженно) свой ярлык — «мнимый больной». Такое состояние дало повод великому французскому драматургу Ж.-Б. Молье-Рудаже написать комедию под одноименным названием.

Однако, как правило, здесь также не идет речь о сознательном обмане со стороны больного. Если кто кого и обманывает при ипохондрии — так, скорее, подсознание водит за нос разум. Дело в том, что с социальной точки зрения положение больного может быть более благоприятным, чем здорового, — ведь больной человек освобождается от всех общественных обязанностей, а близкие окружают его вниманием и заботой. Он как бы вновь возвращается в беззаботное детство, но ни за что на свете не признается, что такое положение ему приятно. И при всем при этом ипохондрический невроз нельзя смешивать с банальной симуляцией. Замечательный польский психиатр Антони Кемпински в книге «Психопатология неврозов» пишет:

«Больной редко отдает себе отчет в том, что благодаря неврозу он что-то получает. А если даже и подумает об этом, то быстро забывает, так как невротические ощущения так неприятны для него, что больному трудно принять выгодные стороны своей болезни. Более того, обидные замечания окружающих о его мнимой болезни (врач может совершенно не находить объективных признаков заболевания) еще сильнее дают ему почувствовать свое болезненное состояние, увеличивают чувство обиды и агрессии к окружающим, а негативные эмоциональные реакции вызывают нарастание нарушений со стороны вегетативной нервной системы. Больной, подвергающийся нападкам, обвинениям в притворстве, еще более упорно защищает свою болезнь ее же симптомами. Они являются как бы доказательством его болезни, а окружающие обижают его недоверием».

От неврозов и аггравации в корне отличается другое явление — диссимуляция, при которой больной, наоборот, скрывает свое болезненное состояние. Диссимуляция часто встречается у детей. Боясь лечения, они скрывают свою болезнь. Когда решают идти к зубному врачу, возле дверей кабинета они говорят (часто морщась от боли): «А зубик уже не болит».

Этим грешат и взрослые, с той только разницей, что мотивы утаивания болезни у них посерьезнее детских страхов. Это может быть, например, стремление заниматься любимой работой — так скрывал свое увечье Алексей Мересьев, желающий непременно вернуться в авиацию.

Впрочем, работа бывает разной: кто-то стремится в небо, а кто-то в Кремль. Вспомните президентские выборы 1996 года. Во время предвыборной кампании Борис Ельцин изображал из себя абсолютно здорового человека, а сразу после победы выяснилось, что он страдал достаточно тяжелым заболеванием сердечно-сосудистой системы. В итоге после успешной операции оказалось, что эта ложь была оправданной, но ведь страна могла остаться и без президента, что в том крайне политизированном и распаленном предвыборной агитацией обществе могло привести к непредсказуемым последствиям.

Я. Торенвлит. Визит врача

Теперь от случаев обмана со стороны больного перейдем к врачебному обману, который также может иметь как благородный, так и корыстный характер. Рассмотренная нами аггравация тесно примыкает к ятрогенным заболеваниям, которые вызываются неправильным поведением врача.

Слово врача имеет огромный вес для больного, который зачастую неправильно истолковывает высказывания доктора. Впервые на возможную пагубную для здоровья больного роль врача обратил внимание швейцарский психиатр Е. Блейер. Здесь речь идет скорее не об обмане, а о непонимании или смысловом барьере между врачом и пациентом.

Доктора не всегда помнят, что такие жаргонные выражения, как «спайки», «флюктуирует», «артерии склеротизированны», «находится на грани», «сердце никуда», могут вызвать у больного целый шквал самых мрачных предположений и тем самым ухудшить их состояние.

Еще в XVI веке знаменитый врач Парацельс рекомендовал врачам не использовать выражения «болезнь неизлечима», заменяя его на чистосердечное признание, что конкретный врач в данное время пока не может ее вылечить. Оставляя таким образом у больного надежду на выздоровление, врач дает ему шанс действительно победить болезнь.

Здесь мы переходим к другой стороне обмана в медицине — на этот раз обмана со стороны врача. Довольно часто это делается из гуманных соображений, интересов самого больного, и поэтому такая «святая ложь» находит понимание и даже одобрение в обществе.

Одной из самых простых форм обмана является «ложь по умолчанию», которая принимает форму «врачебной тайны». Врачебная тайна соблюдалась с глубокой древности (об этом свидетельствуют письменные документы более чем двухтысячелетней давности) и касалась в первую очередь неразглашения обстоятельств заболевания среди окружающих больного людей. В некоторых случаях традиции врачебной тайны заставляли скрывать информацию о заболевании и от самого больного.

Как писал «отец медицины» Гиппократ, «окружи больного любовью и разумным утешением, но главное — оставь его в неведении того, что ему предстоит, и особенно того, что ему угрожает».

Обман больного с самыми добрыми намерениями чаще всего бывает необходим при неизлечимых заболеваниях. Правда, некоторые врачи полагают, что в этом случае врач должен честно предупредить больного о скорой и неизбежной кончине, с тем чтобы он успел привести в порядок свои дела и отдать необходимые распоряжения. Однако оказывается, что в реальной жизни мало кому удается спокойно перенести подобное сообщение. Информация о неизбежной смерти, как правило, вызывает сильнейшую психическую травму и не только омрачает больному последние дни или месяцы его жизни, но и ускоряет кончину. Известны многочисленные случаи, когда сообщение о неизлечимой болезни приводило к самоубийству; особенно часто это отмечалось у онкологических больных. Поэтому в некоторых руководствах по медицинской психологии отмечается, что «врач имеет право и умолчать, т. е. дипломатично говорить всегда правду, но не всю правду, с тем чтобы полученные сведения не способствовали ухудшению состояния больного».

Вот весьма красноречивый пример письма неизлечимой больной, написанный врачу за несколько дней до ее кончины, показывающий, насколько выше и благороднее бывает ложь, нежели чистая, но жестокая правда:

«Мой дорогой и добрый доктор! Вы, оказывается, искусный лжец. Четыре года Вы меня обманывали. Вы уверяли, что у меня банальный зоб и что слабость и нарастающая худоба — результат перестройки желез внутренней секреции, а рентгенотерапия после операции необходима для рассасывания инфильтрата. Я верила Вам больше, чем себе и своим болезненным ощущениям, потому что видела, как Вы живете моими страданиями и муками.

Моральным своим обликом, душевной чистотой, необычайной чуткостью к моей беде Вы воодушевили меня, подняли к жизни. Разве я могу сердиться на Вас, человека, который все сделал, чтобы я все эти годы могла любоваться солнцем, небом, родным Ленинградом, радоваться жизни. И если в это время я была в состоянии создать нечто весомое в архитектурном ансамбле Московского района, то это только Ваша заслуга. За все это Вам большое сердечное спасибо! Вспоминаю, как в день выписки из больницы Вы разговаривали с моими друзьями, а когда я вышла, чтобы попрощаться, Вы умолкли. Я уловила одну лишь фразу: «…добродетельный обман длит огонь жизни». Значимость этих слов я только сейчас поняла, когда в злосчастной онкологической ВТЭК узнала всю горькую правду о своей болезни, чем была окончательно выбита из колеи, я по-настоящему оценила Ваш такт. Милый доктор, почему не все, кому надлежит, располагают Вашими качествами? Почему эта ВТЭК со зловещей приставкой «онкологическая» разрушает всякие надежды на выздоровление, пусть пока иллюзорные, ввергает еще живых людей в омут неимоверных страданий?»