Яд минувшего (сборник) - Вера Викторовна Камша

у наследников его кузена по женской линии, отбывшего в Агарис.

– Гонты принадлежат к Дому Волн, – напомнил Альдо, – и долг Повелителя сказать «да» или «нет».

– Нет, – скучным голосом объявил Спрут. – По крайней мере, пока мой государь и задержавший бывшего кансилльера Повелитель Молний не признают графа Штанцлера достойным доверия.

– Справедливо, – согласился его величество. – Герцог Эпинэ, мы вас слушаем?

– Ничего не могу сказать про кровь, – будь старый интриган хоть Раканом, хоть Олларом, быть подлецом он не перестанет, – но самому Штанцлеру я не верю. Должен ли я объяснить почему?

– Это очевидно, – величественно кивнул сюзерен. – Оклеветать Повелителей Молний и послать на верную гибель Повелителя Скал недостойно человека Чести. К тому же представленные дедом Штанцлера свидетельства вызывают серьезные сомнения в их подлинности, однако мы проверим их еще раз. Пока же титул графа Гонта остается свободным, а его голос на Высоком Совете передается главе Дома Волн. Герцог Придд?

Спрут равнодушно поклонился:

– Клянусь Честью использовать свои полномочия во благо моего государя.

2

Судьба Штанцлера была решена. Обиды Эпинэ и лизоблюдство Придда перевесили заступничество Скал. Ричард глубоко вздохнул и попытался успокоиться. Вмешиваться не следовало, это юноша понимал с самого начала, но не сдержался, оказав эру Августу дурную услугу. Альдо прилюдно согласился с Иноходцем и Спрутом, сказавшим «нет» только потому, что Окделл говорил «да». Добиться другого ответа будет трудно – сюзерен имеет обыкновение решать раз и навсегда, но отступиться Дикон не мог. Не только ради Штанцлера, но и в память Морена, просившего за больного старика за полчаса до гибели.

Память о Доре заставила вздрогнуть и сжать резные подлокотники. Пережитый ужас не отпускал, как не отпускает провалившуюся овцу болото, но Окделл не овца! Дикон сжал зубы, заставляя себя слушать, хотя и без того знал, кто будет командовать гвардией. Мартин Тристрам. Юноша с удовольствием бы поменялся с ним местами, но оставить пост цивильного коменданта – значит признать свое поражение и подвести Альдо. Лишь поймав мерзавца, покушавшегося на Иноходца и убившего Удо, можно говорить о смене должности, а ключ ко всему – Суза-Муза с его пронырливостью. Это кто-то из обитателей дворца, вхожий во все апартаменты и так или иначе связанный с Лаик. Придворный? Гимнет? Слуга? Кем бы он ни был, он – враг Раканов, для отвода глаз примкнувший к победителям. Приспешник Колиньяров? Если первым Сузой-Музой был Эстебан, очень похоже…

– Гвардия умрет за своего государя. – Мартин Тристрам поднялся с колен, сверкая четырехцветной перевязью.

Сюзерен усмехнулся:

– Гвардия должна не умирать, а побеждать. Пусть умирают наши враги.

– Так и будет! – выкрикнул молодой Берхайм.

– Мэратон, – голос сюзерена слегка зазвенел, и Ричард понял: сейчас Альдо перейдет к главному.

– Эории Талигойи, – король еще ничего не сказал, но комната словно бы выстыла, – завтра в полдень в Гальтарском дворце начнется суд над герцогом Алва. Суд продлится три дня, после чего вам предстоит решать, виновен ли подсудимый.

Мы не можем вручить судьбу одного из высших эориев ординарам и чиновникам, и мы не вправе закрыть глаза на его преступления. То, что совершил Удо Борн, касалось лишь нас, и мы помиловали преступника. Рокэ Алва принес неисчислимые бедствия всем Золотым Землям, он должен понести заслуженное наказание.

Отныне вы – члены Высокого Суда. Пока длится процесс, вы не должны обсуждать происходящее друг с другом и вмешиваться в ход суда, но вы можете требовать в перерывах разъяснений у наших доверенных законников. Когда все обстоятельства будут прояснены, вы в этом зале и в нашем присутствии скажете свое слово. Мы надеемся на вашу справедливость.

Герцог Окделл, герцог Эпинэ, герцог Придд, граф Карлион, мы знаем, что герцог Алва виновен в гибели ваших близких, однако жажда мести не должна застить вам глаза. Помните, вы судите эория, а нас слишком мало, чтобы мстить себе подобным. Мы не унизимся до мести, мы возвысимся до справедливости. Вы меня поняли?

– Дом Скал будет справедлив, – отрезал Ричард за себя и своих вассалов. Ворон не младенец, виновный лишь в том, что родился не в той семье. Справедливость требует, чтоб он ответил за все, исповедь Эрнани лишь ускорила развязку.

– Дом Волн исполнит свой долг. – Для Спрута суд просто докучливая обязанность. Знай он про Эктора, равнодушия на бледной физиономии поубавилось бы, но эта тайна должна умереть.

– Дом Молнии будет справедлив, – голос Робера был хриплым. Святой Алан, он же совсем болен, а еще в Надор собрался! Ничего, раньше приговора не уедет. За три дня лихорадка должна пройти, а нет – придется сказать сюзерену. Иноходец может злиться сколько угодно, но в таком виде он никуда не поедет…

– Мы верим своим вассалам и друзьям. – Альдо поправил королевскую цепь и улыбнулся. – Что ж, осталось лишь назвать гуэциев[17], обвинителя и защитника. Ведение заседаний мы поручаем старейшине Совета провинций, помогать ему будет супрем. Обвинение представляет граф Феншо, защиту – мэтр Инголс.

Граф Феншо… Дядя Оскара. Сможет ли он сохранить беспристрастность и что станут говорить? Желающие увидеть в правосудии месть найдутся всегда.

Одинокая рука взмыла вверх.

– Герцог Придд, – сюзерен удивленно поднял брови, – мы вас слушаем. Говорите.

Траурная фигура поднялась над лиловой скамьей. Как много здесь серого – Придд, Рокслей, Эпинэ… Почему он надел траур лишь сейчас?

– Славлю моего государя! – Спрут обернулся к Ричарду и слегка поклонился. – Герцог Окделл знает о прискорбном случае с генералом Феншо больше моего, но разумно ли доверять обвинение близкому родственнику человека, расстрелянного по приказу обвиняемого? Недоброжелатели распустят слухи о личных счетах. Вчера в городе появились очередные вирши графа Медузы, они имеют успех среди черни.

– Придд прав, – кивнул Эпинэ и закашлялся, – говорить станут…

– Говорить станут в любом случае, – устало произнес Альдо, – но отыскать в Талигойе достойного и родовитого законника, который не потерял бы по милости Алвы родича или друга, возможным не представляется. Граф Феншо поклялся Честью следовать закону и только закону, мы не имеем оснований усомниться в его словах.

– Я не вижу повода отзывать графа Феншо, – выпалил Ричард, – если, разумеется, герцог Придд ничего не скрывает.

– Могу я уточнить, что означает «ничего»? – Ледяной взгляд и ледяная ухмылка, кэналлийские работорговцы и то приятней. – О персоне графа Феншо, прослужившего под началом моего отца более шести лет, я знаю немного, я не интересовался судопроизводством. Поклясться же в том, что у меня нет тайн от герцога Окделла, не могу, они есть. Подозреваю, что это взаимно, но позволю себе вернуться к обвинению.

Прокурорскую мантию мог бы надеть вассал Рокслеев. Первой жертвой в этом семействе, насколько мне известно, стал павший от рук знаменитого Давенпорта маршал Генри, что исключает обвинения в личной предвзятости.

Негодяй, какой же все-таки негодяй! На Дэвида страшно смотреть, а Спрут тычет ему в лицо смертью родичей и тем, что