Оставьте тело вне войны - Сергей Шемякин

Грязное бельё старшина собирал по взводам. Каждый комплект был подписан. Старшина заставил всех нитками вышить фамилию на подоле рубахи и поясе кальсон. Если заразу какую подцепил, то сам от неё и страдай. Хотя в банно-прачечной, он договорился, что обработают по полному циклу, сначала в бучильном котле тридцать минут, где бельё кипит вместе с щелоком, потом в парильной камере, а затем уже стирка. Всех микробов и паразитов убивает напрочь.

Командиры мылись после красноармейцев, правда, старшина предварительно перед этим провёл лёгкую уборку, заставив красноармейца из наряда сполоснуть пол и протереть тряпкой мокрые доски и лавки. Такую уборку он проводил после каждого взвода. Рябининых тоже пригласили, они тоже красноармейцы, хоть вольнонаёмные. Женщины были довольны возможностью помыться больше всех. К ужину весь батальон благоухал мылом и чистотой. После ужина на помывку направились штабные, а затем бойцы комендантской роты. Старшина у Огнева затребовал наряд для топки кухонных котлов и уборки помещения. Старший лейтенант, в общем, не возражал, требования были законными. Старшины у них на ППД не было, его отправили с комендантским взводом в поле. Чистое бельё им вещевик тоже выдал, а Николаев им пообещал грязное завтра с утра свезти в стирку.

На ужин опять было много мяса. С гречневой кашей. Свежий хлеб отсутствовал, поскольку передвижной хлебозавод тоже ушёл вместе с дивизией. Все хрустели сухарями, или макали их в сладкий чай. После того как поужинали, Маэстро развернул баян. Пели песни. Начали с военных: От тайги до британских морей, По долинам и по взгорьям, Три танкиста, а дальше Утро красит нежным цветом, Спят курганы тёмные, Широка страна моя родная, Любимый город, Синий платочек, Утомлённое солнце, что на ум придёт. Маэстро знал песен множество. И народ подхватывал, причем так мощно, что улицы от этого красноармейского хора настороженно затихали.

Глеб заметил, что как только заиграл баян, к батальону потянулись люди. Ни один не пришёл без оружия, даже штабные. Дневальный на входе, тех, кого знал, пропускал сразу, у остальных требовал удостоверение красноармейца. И люди с гордостью показывали. Борис проинструктировал наряд правильно.

Часовые на вышках тоже развернулись в сторону музыканта, а вот это было уже плохо. Глеб одёрнул двух красноармейцев, и, чуть нажав, внушил: — Смотри внимательно, могут напасть! Бойцы сразу повернулись и стали бдительно наблюдать за обстановкой вокруг.

В двадцать два часа, комбат объявил конец музыкальному вечеру и назначил построение. Проверили личный состав. Михайлов, предупредив о бдительности и готовности к отражению диверсантов и бандеровцев, распустил народ спать. Командиров, в том числе Огнева с Кульчицким, и караул предупредил особо.

— Нападение будет обязательно, — сказал комбат. — На границе наши сражаются, немцы ничего не могут сделать. Обязательно попытаются ударить изнутри. Этот удар нужно не проспать, и ответить достойным образом. Поэтому бдительность и ещё раз бдительность. Быть готовым, при необходимости под прикрытием наших танков выдвинуться в город, на оказание помощи частям, подвергшимся нападению.

В двадцать три часа Глеб получил вызов от Музыченко. Батальон уже спал.

— Слушаю, товарищ командующий!

— Пятую армию можно поздравить с удачными налетами на два немецких аэродрома. Оба уничтожены. Потери, правда, в Люблине значительные: двенадцать истребителей и два бомбардировщика. Но выбили, считай, четыре полка немцев, а может и больше. Мы сейчас тоже планируем налёт через полчаса примерно. Будем испытывать ваш напалм, Хранитель. Не желаете посмотреть? Попытаемся поджечь те два сосновых лесочка, с танками и техникой.

— Желаю, — сказал сержант.

— Тогда прошу ко мне, обговорим кое-какие моменты.

Глеб переместился к командующему.

— Наши орлы на ночную бомбежку первый раз идут, никогда такого не делали. Поскольку истребителей немецких пока в окрестности нет, пускаем две шестёрки бомбардировщиков. В каждой шестёрке два самолёта идут с ротативными бомбам, один с напалмом — по пять бочек с подрывными зарядами, три самолета с обычными, фугасными. Летчики все имеют допуск к полётам ночью. В район они выйдут, тут вопросов нет. А вот найдут ли тот лесок, вдоль дороги, тут меня сомнения гложут. Там, к сожалению, судя по карте, несколько одинаковых массивов. Высылаем для наведения разведывательный самолёт. Капитан Ракитин пилот опытный, должен подать сигнал бомбардировщикам ракетой, указать лес, который надо бомбить. Сначала одной группе, потом другой. А вот этого пилота надо проконтролировать, чтоб промашки не вышло. Бомбить будем с трёх тысяч метров, без всякой подсветки. Прилетели, покидали и улетели. Таков план.

— Мне надо карту с моими отметками, чтобы вспомнить, и указать место, где я могу перехватить пилота.

Музыченко выложил крупномасштабные листы. Сержант всмотрелся, вспоминая очертания пятен. По трассе то он шёл, не особо засекая ориентиры, тогда был день, а сейчас ночь. Ночью всё по-другому.

— Пилот пойдёт вот по этому маршруту, — показал командующий. Маршрут ему на нашей стороне задан жёсткий. Возвращаться будет тоже самостоятельно.

— Нужно будет, чтобы он за десять километров от границы обозначил себя ракетой. Иначе я его ночью не найду. Небо оно большое.

— Такое указание дадим, вылет у него через пять минут.

Командующий снял трубку и позвонил, подозвали пилота из разведэскадрильи армии. Музыченко отдал приказание. Для Глеба пояснил:

— Пойдет на высоте тысяча метров, на той стороне, по обстановке.

— Хорошо, — сказал сержант, — устраивает. Всё, я полетел на встречу, — закончил он разговор, выходя из ментальной связи.

Пилот должен был пересечь границу в районе Сокаля. Вылетал из Каменки-Бугской. Сержант пожалел, что не спросил скорость и тип самолёта. Минут двадцать очевидно придётся ждать. Он поднялся повыше, увеличил скорость и помчался на северо-запад, к границе. По линии фронта прошёл до Сокаля. Город уже не горел. Или потушили, или уже выгорело. Чуть сместился восточнее от города и стал слушать, и ждать. Мотор он надеялся услышать раньше, чем увидеть ракету. Провисев почти тридцать минут, сержант уже стал сомневаться, что удастся здесь перехватить самолёт.

Ракета вспыхнула неожиданно, справа, на расстоянии километра. Глеб рванул к ней. Двигатель он услышал на расстоянии метров в пятьсот. Подлетев ближе, узнал У-2. Пилот был один, второе место пустовало. "А молодцы мужики, и самолёт правильный подобрали. Будет спокойно висеть над лесом, и ждать наших. Хотя там, у себя в кабине, он тоже, наверное, ничего не услышит, тем более в шлемофоне. Хотя у бомбёров выхлопы от двигателя ночью возможно видно, а может рация есть, если разведчик". Сержант установил ментальную связь с пилотом:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});