Почетный караул - Джеймс Коззенс

Рычание тяжелого мотора у них за спиной не только не оборвалось, но все нарастало, и полковник Росс обернулся. Кран продолжал приближаться. Солдат, которому он приказал бежать туда, теперь бежал обратно.

— Он говорит, сэр, там кювет такой глубокий, что съехать нельзя, а тут, может, и удастся. Он поглядит.

— Хорошо, — сказал полковник Росс. — Бегите к перекрестку и никого дальше не пропускайте. — Он вернулся к машине. — Боюсь, мы застряли, генерал. Когда кран уберут с шоссе, мы сможем развернуться и проехать через дальние ворота.

— Прекрасно, судья, — сказал генерал Николс, открыл дверцу и вылез. — Ударился как следует, — сказал он, с интересом поглядев на разбитый А-20, и направился к нему.

— Наш, — сказал полковник Росс. — Мы потеряли его в начале недели. Случается. Обычная ночная тренировка в перехвате — два звена в воздухе, и никто ничего не заметил. Этот просто не вернулся. Обнаружить его удалось не сразу. С воздуха черная краска его сильно камуфлирует…

Остановившись у самолета рядом с генералом Николсом, полковник Росс ощутил, что от фюзеляжа исходит тошнотворно-липкий запах. Видимо, внутри кровь натекла большой лужей и засмердела от жары.

— Что же, как вы заметили, генерал, — сказал он, — лучше здесь, чем там. Однако это был один из надежнейших наших экипажей. Они исполняли обязанности инструкторов. Мы не знаем, что могло с ними произойти.

— Хм! — сказал генерал Николс, видимо тоже уловивший сладковатый смрад. — «Был» — это верно. Но он не горел. Вероятно, у них кончилось горючее.

— Вероятно, — сказал полковник Росс.

Он чувствовал, как солнце печет ему шею и кисти. Капли пота непрерывно собирались под мышками и стекали, щекоча ребра. Капли пота катились по лбу и начали просачиваться сквозь брови, так что черные изуродованные обломки, неподвижно перегородившие шоссе, теперь словно колебались за пленкой пота, заливающего ему глаза. Он вытер их. На черном носу самолета сбоку лихо отплясывал с голой девицей нарисованный багровой краской скелет. Под ним кудрявились слова «Тарфу Тесси».

Полковник Росс сглотнул: душный запах разлагающейся крови был невыносим — сколько же там натекло крови, если она не высохла за неделю. Что поделать, сотни самолетов кончают так — здесь в Оканаре лежат на кладбище десятка два — вернее, то, что от них осталось. И будут еще сотни. Помочь ничем нельзя, а примешивать личные чувства к безличным фактам бессмысленно. Полковник Росс умел не смешивать их, храня внешнюю невозмутимость. Но как он мог совладать с подсознательной потребностью соотносить со своей неизбывной заботой все, что как-то с ней соотносилось? Где-то в разбитом самолете, и, может быть, очень скоро, кровь, вылившаяся из ран его сына Джимми, будет смердеть точно так же.

Притворяться перед собой, будто он и тогда сумеет столь же практично отделить чувство от факта, было бы бесполезно, а потому его невозмутимость могла быть только внешней, пряча мучительные угрызения и стыд. Телеграммы отправили вчера. Вчера вечером или сегодня утром люди, для которых вот это означало своего Джимми, вскрыли их и прочли. Ну, может быть, у них достанет философского спокойствия вздохнуть: «Что поделать!»

Рев мотора у него за спиной смолк. Полковник Росс, все еще сглатывая тошноту, оставил генерала Николса у обломков и пошел к крану. Громоздкая махина прижалась к обочине, и мимо нее можно было проехать.

Полковник Росс откинул голову, глядя на кабину, на высунувшегося из нее краснолицего техника 3 класса. Он набрал воздуха в легкие и сказал:

— Сынок, разве вам не известно, что инструкция запрещает водить гусеничный транспорт по дорогам с покрытием? Оглянитесь-ка! Вы раскрошили покрытие.

Техник сказал с оскорбленным видом:

— Ну а что мне было делать, полковник? Мне приказано пригнать его сюда по шоссе. Я и пригнал.

Полковник Росс сказал:

— Вы могли бы проехать вдоль ограждения базы с внутренней стороны, снять секцию ограды и выехать прямо сюда. Кто распорядился, чтобы вы вели кран по шоссе? Кто дал вам такой приказ?

И снова полковник Росс достал из нагрудного кармана записную книжку и карандаш.

VII

Натаниел Хикс несколько расстроился, когда в приемную госпиталя вошел полковник Росс с каким-то генералом. Натаниел Хикс рассчитывал сразу же зайти из госпиталя в отдел полковника Росса. Он рассчитывал найти полковника Росса там. Он рассчитывал найти его свободным. Полковник Росс благожелательно осведомится у капитана Хикса, чем он может ему служить. Капитан Хикс сообщит ему с почтительным прискорбием о том, что генерал Бил передумал, и возьмет на себя смелость объяснить, как жаль бросать проект на этой стадии. Капитан Хикс все обдумал и взвесил самым тщательным образом. Если бы генерал Бил все-таки дал ему разрешение продолжать, то они сумели бы поместить именно такой материал, какой, как было сказано, требуется Вашингтону, в нескольких хороших журналах. Далее, капитан Хикс обдумал пожелание полковника Росса дать что-то о генерале Биле лично и нашел нужный подход. Тут полковник Росс скажет, что он совершенно согласен и сейчас же пойдет с этим к генералу, и не сомневается, что…

Но полковник Росс, сопровождающий заезжую шишку, очень нескоро освободится для того, чтобы выслушивать соблазнительное описание радужных перспектив. Вполне возможно, что поговорить с полковником Россом сегодня вообще не удастся. Скверно! Когда хочешь протестовать, всегда лучше протестовать немедленно. Медля, утрачиваешь убедительность: если ваши доводы столь бесспорны и неопровержимы, почему вы так долго их подыскивали?

Как ни важно было найти полковника Росса в нужном месте в нужное время, еще важнее было застать полковника Росса в нужном расположении духа — восприимчивом и благожелательном. Натаниел Хикс не был уверен, что правильно истолковал взгляд полковника Росса, но, во всяком случае, полковник Росс увидел его и вспомнил. Без всякого сомнения. Взгляд, которым полковник Росс, войдя, педантично обвел приемную, задержался на Натаниеле Хиксе и мистере Уиллисе. Выражение лица полковника Росса словно бы и не изменилось, но, пожалуй, суровость чуть-чуть посуровела, насупленные седые брови насупились чуть больше.

Эту перемену — если перемена была — Натаниел Хикс мог объяснить несколькими причинами, одна другой тревожней. Например, он ведь только уповал, что решение генерала Била неизвестно полковнику Россу. А ведь решение это мог принять сам полковник Росс, едва прочел копию чудесного письма. Он ведь мог счесть, что оно выходит далеко за рамки желаний или намерений генерала Била и что представление его в канцелярию генерал-адъютанта было чистейшей наглостью.

Или же свою роль сыграло то, что по злополучному стечению обстоятельств Натаниел Хикс оказался тут в обществе мистера Уиллиса. Полковник Росс мог и не знать, кто такой мистер Уиллис, но он, несомненно, знал, что капитан Хикс был свидетелем вчерашнего инцидента с цветными офицерами. И не исключено, что он с раздражением спросил себя, какого черта Хикс сидит тут с этим цветным штатским.

К этому моменту полковник Росс и генерал пересекли приемную и, пройдя между барьерами, удалились по центральному коридору. Когда бдительный рядовой скомандовал остальным встать, мистер Уиллис открыл было рот, да так и не закрыл его, провожая взглядом спутника полковника Росса. Теперь он спросил, кто это такой.

Натаниел Хикс, занятый своими мыслями, ответил, что это генерал.

Все еще не сводя глаз с проема коридора, в котором скрылась элегантная подтянутая фигура в генеральской форме, мистер Уиллис сообщил, что кроме сенаторов он в ресторане часто обслуживает одного генерала.

— Совсем уже старичок, — сказал он. — И мундира не носит. Вы его знаете? — Он назвал фамилию, которая смутно ассоциировалась в памяти Натаниела Хикса с прошлой войной. — Очень разборчивый. Говорит мне: «Роберт (меня Роберт зовут), вы ведь этих омаров видели? Так возьмите того, который для себя отложили, и подайте его мне…» — Лицо мистера Уиллиса омрачилось. — У меня и его письмо есть. В военное министерство. О Стэнли…

Натаниел Хикс сказал:

— Извините, меня на минуту, мистер Уиллис…

У входа в коридор показался полковник Росс. Один. Он посмотрел прямо на Натаниела Хикса и сделал ему знак. Натаниел Хикс встал и направился к нему. Полковник Росс молча прикоснулся к его руке и отвел на несколько шагов в глубь коридора.

— Хикс, кто это с вами? Отец Уиллиса?

— Кажется, да, сэр.

— Что значит «кажется»? Да или нет?

От такого резкого выговора Натаниел Хикс покраснел. Он сказал:

— Это значит, что я вижу его впервые. Он заговорил со мной, показал мне некоторые документы, касающиеся, как он сказал, его сына, лейтенанта Уиллиса… — Он умолк, осознав, что тоже взял резкий тон. И вспомнил, что ему вовсе не нужно сердить полковника Росса, который и без того раздражен. Полковник Росс сказал: