Чужая в чужом море - Александр Розов

Лонлофт: Мисс Латтэ, это не конструктивный разговор.

Дидео Халеу, Midi Madagascar: Извините, м–р Лонлофт, но это как раз конструктивный разговор. Моя страна запрашивала помощь на развитие легкой проимышленности и на освоение новых высоко–продуктивных сортов риса. Нам вы практически ничего не дали, потому что у нас, как вы написали, не вполне рыночная экономика. Вы полагаете, что в Мпулу при режиме генерала Ватото была достаточно рыночная экономика?

Лонлофт: Это просто разные программы. Мадагаскар – не голодающая страна, и наш экспертный совет решал вопрос о рыночности экономики. В Мпулу, как в голодающую страну, поставлялась именно продовольственная помощь.

Шарль Дорэ, L'Humanite: Продовольственную помощь кому, м–р Лонлофт? Как мы тут узнали, эту помощь получали не голодающие жители, а четыре военизированные банды, из–за которых, собственно, и возникла проблема голода. Кто в вашей организации отдал распоряжение снабжать продовольствием бандитов?

Лонлофт: Напоминаю вам, что генерал Ватото представлял законную власть в Мпулу.

Дорэ: Какую еще законную? По вашим словам, Мпулу даже не признана ООН!

Лонлофт: Имеется в виду, что его правительство пришло к власти в результате более–менее демократических выборов, и с ним удалось наладить сотрудничество.

Дорэ: Взаимовыгодное сотрудничество?

(Смех в зале).

Лонлофт: Попрошу вас воздержаться от таких двусмысленных намеков.

Джой Прест, Lanton–Online: Вы не забыли про героин?

Лонлофт: При чем тут героин?

Прест: При том, что опиатные наркотики, в т.ч. морфин–гидрат и ацетилморфин (т.е. героин), составляли очень высокую долю в стоимости гуманитарной помощи. Видимо, кто–то решил, что это – необходимый продукт питания. Уверяю вас, он ошибся.

(Смех в зале).

Лонлофт: Лекарственные препараты нужны не меньше, чем продовольствие.

Прест: Да, но почему–то препаратов морфина поставлялось больше, чем антибиотиков. Кроме того, на складе гуманитарной помощи (расположенного, по какой–то причиее, в подвале резиденции покойного генерала Ватото), было найдено четыре 50–фунтовых мешка с морфином, маркированные как «сухая смесь для замены грудного молока».

(Хохот в зале)

Касси Молден, Reuters: м–р Лонлофт, где можно получить список должностных лиц, определявших состав и адресность продовольственной помощи, и где можно увидеть налоговые декларации этих лиц, а так же данные об их крупных покупках?

Шарль Дорэ, L'Humanite: Хотелось бы также увидеть список корпоративных спонсоров продовольственных и медицинских программ, и сравнить его со списком поставщиков, у которых ООН приобретает продовольствие и лекарства для гуманитарной помощи.

Джон Кропп, CNN: М–р Лонлофт, кто в вашей организации контролирует возможные коммерческие интересы чиновников организации в регионах–получателях помощи?

Лонлофт: Эти вопросы вне моей компетенции. Извините, господа, мы и так несколько вышли за рамки отведенного времени. Мы не планировали…

(Голос из зала): ну, еще бы!

*********************************

…

В какой–то момент Эстер показалось, что она дома в Аризоне, на маленькой семейной вечеринке с заглянувшими на огонек соседями. На столе – кофе, пирожки и бутылочка самогона – для более непринужденного настроения. Разговоры, разумеется, о политике, спорте, сексе и всяких домашних делах. TV настроен на CNN, так что можно обсудить последние новости, или последние крики моды, или анонсы новых фильмов. Как удачно, что Рон и Пума засиделись за полночь на террасе фаре–дюро, и просто замечательно, что они сегодня такие домашние. Рон в серых шортах и салатной майке с эмблемой Sail Club of Palau Community College, Пума в ярко–оранжевых спортивных трусиках и топике. Они даже оружие положили так, что, при желании, его можно не замечать. Наллэ в лимонно–желтом lava–lava c красно–бело–черным маорийским орнаментом, жестикулирует своей фирменной самокруткой в опасной близости от кофейника, излагая историю игры в мяч (изобретенную не ацтеками, как принято считать, и даже не майя, а ольмеками, которые жили гораздо раньше — во времена полумифических фараонов Древнего Царства). Эстер оделась в свои любимые старые джинсы и клетчатую рубашку, расстегнув три верхние пуговицы, так что получилось весьма смелое декольте, посреди которого, на загорелой смуглой коже выделялся амулет — зуб гиены на черном шнурке. Посмотрев на себя, как бы, глазами Наллэ Шуанга, она твердо решила, что сама себе (в смысле, ему) нравится.

Наллэ, тем временем, перешел от истории игры в мяч к истории древней Мезоамерики, где эта игра была придумана, и к истории ее завоевания испанцами. Бегло пройдясь по научным и социальным достижениям доколумбовых мезоамериканцев, он сравнил их общество с обществом средневековой Европы. Европейцы в его интерпретации, были полнейшими дегенератами – грязными тупыми садистами, и Эстер, конечно же, за них вступилась. Произошла ядовито–ироничная пикировка, в которой, как обычно, никто не одержал решительной победы, но и участники, и зрители получили массу удовольствия.

— Ребята, вам не хватает только перчаток и ринга, — весело заметил Рон.

— Это уже по твоей части, — отшутился Наллэ, — кстати, ты в курсе, что перчатки в боксе стали использоваться только в конце XIX века?

— А разве спортивный бокс появился не в XX веке? – удивился сержант.

— Нет, в VII до н.э. Это было на 23–х античных Олимпийских играх.

— Обалдеть… Понятно, почему у них стала развиваться хирургия. Это же такой рынок.

— По–моему, меганезийский ацтекбол это еще страшнее бокса, — заметила Эстер.

— А что такого? — удивилась Пума, — Ацтекбол это весело!

— Да, — сказал Рон, — Когда у тебя три дня левое ухо было в полтора раза больше правого…

— Но я тебе все равно нравилась, да? – спросила она, и тут же забралась к нему на колени.

Сержант улыбнулся и почесал ей голый бок между топиком и трусиками.

— Нравилась–нравилась. Но, все–таки, одинаковый размер ушей тебе больше идет.

Пума изящно выгнула спину от удовольствия, как большая кошка (казалось, она вот–вот замурлыкает). Потом, ткнувшись носом Рону в щеку, она что–то тихонько ему шепнула.

— Так это же здорово! – сказал он, и почесал ей другой бок.

— Ага! – подтвердила она, спрыгнула с его колен и спросила, — Наллэ, а ты правда привез складывающиеся круглые дома в контейнере?

— Откуда ты знаешь? – спросил он.

— Кое–кто уже успел вытащить оттуда инструкцию, — сообщила Пума, — Так смешно: дом, который складывается. И круглый. А врали, что в Меганезии не умеют строить круглые.

— Наллэ, это то самое, про что ты говорил? – поинтересовалась Эстер, наливая всем кофе.

— Да. Завтра попробуем поставить один, и посмотрим, что скажет публика.

— Только не начинайте ставить без нас! – попросила африканка, — Может быть, мы будем спать немного дольше, но это ведь может немного подождать, да?

— Не будем, — пообещал Шеф–инженер и подмигнул ей, — учитывая специфику возникшей ситуации, можете спать хоть до обеда. Дом подождет.

— Wow! – обрадовалась Пума, — Тогда мой мужчина и я столько всего успеем!

Эстер сообразила, о какой специфике идет речь. Значит, львиная печень сработала. Или просто юный организм пришел в норму под влиянием активно–здорового образа жизни. Интересно, как Пума это определила? Хотя, примерно понятно как. Подумав на эту тему, Эстер почувствовала, что стремительно краснеет. Правда, была надежда, что под загаром ничего не заметно. В эту минуту она по–настоящему завидовала Пуме. До чего просто и уверенно у нее получаются эти два слова: «мой мужчина». Эстер подумала, что и сотой доли такой уверенности ей самой хватило бы… Хватило бы для чего, собственно? Разве она не уверена в своей привлекательности для Наллэ? Неуверенность совсем в другом: в том, хочет ли она… Правильно ли вот так … С другой стороны: а как иначе? Ей в голову лезли какие–то неправильные слова, совершенно не пригодные для того, чтобы думать на эту тему. Достаточно назвать ими то, что может произойти – и яркость желания тускнеет, а других слов просто нет в привычном для нее языке. Интересно, как называет это Пума? Скорее всего, никак. Плевать ей на названия. Она без всяких слов прекрасно знает, чего хочет… Почему эти чертовы слова вечно лезут туда, куда их не просят?..

Энергично покрутив головой, Эстер постаралась вытряхнуть оттуда лишние дурацкие слова, а заодно, вернуться в поток реальных событий, и стала слушать Наллэ, который, скрутив и прикурив очередную самокрутку, уже объяснял что–то по поводу домов.