Великое море. Человеческая история Средиземноморья - David Abulafia

экзотические одежды, часто сшитые из тончайшей и мягкой английской шерсти и окрашенные дорогим восточным индиго или испанской граной, красным красителем, похожим на кохинеол. Промышленность Ближнего Востока находилась в упадке. Почему это произошло, неясно: исламское Средиземноморье все еще было сильно урбанизировано, и несколько городов, таких как Каир, Дамаск и Александрия, были огромными. Однако ясно то, что итальянцы воспользовались этим преимуществом.

Пиза служила порталом для других тосканских торговцев, которые могли жить в пизанских кварталах за границей, если подчинялись пизанским судьям и платили налоги, обязательные для пизанских жителей; тогда они считались пизанцами и могли пользоваться всеми льготами, которые местный правитель предоставлял самой Пизе. Одним из городов, имевших все возможности для продажи своей продукции на Востоке, был многобашенный город Сан-Джиминьяно в тосканской глубинке, который был крупнейшим центром производства шафрана на Западе. Шафран, получаемый из хрупких тычинок одного из видов крокуса, был редким примером специи, которую на Западе можно было производить более высокого качества, чем в восточных землях. Он использовался как краситель, приправа и лекарство, а его производство было очень трудоемким, в результате чего он стоил очень дорого.31 Люди из Сан-Джиминьяно доставляли этот продукт в Акко, а затем переходили на мусульманскую территорию, доходя до Алеппо. Торговая революция, начатая Генуей, Пизой и Венецией, начала охватывать и жителей других городов, расположенных вдали от средиземноморского побережья. Флоренция также была очень успешна: ее купцы торговали прекрасными французскими и фламандскими тканями, которые дорабатывались в ее мастерских, а позже они начали производить собственные превосходные подражания этим тканям. Флорентийские предприниматели начали накапливать большое количество золота от своей торговли в Тунисе, Акко и других местах, причем не только от продажи тканей, но и от обмена золота на серебро, более подходящее для платежей средней стоимости, но очень дефицитное на исламском Западе. В 1252 году генуэзцы и флорентийцы накопили достаточно большие запасы золота, чтобы начать чеканку собственных золотых монет, впервые выпущенных в Западной Европе (кроме Сицилии, южной Италии и части Испании) со времен Карла Великого.32 К 1300 году флорин Флоренции можно было встретить во всех уголках Средиземноморья, что свидетельствовало о главенстве итальянцев и все большей интеграции Великого моря в единую торговую зону.

 

III

 

Еще более драматичным, чем падение Фатимидов, был крах Сицилийского королевства. В то время как Саладину удалось сохранить старую систему управления, включая осуществление прибыльных монополий, Сицилия и южная Италия в 1190-х годах стали жертвой алчных баронов, что привело к огромной нестабильности в центральном Средиземноморье. Перед лицом ожесточенного сопротивления большинства сицилийских баронов германский император Генрих VI Гогенштауфен вторгся в королевство, на которое он претендовал по праву своей жены (посмертной дочери Рожера II), при оппортунистической поддержке флотов из Пизы и Генуи.33 Он смог наслаждаться своим завоеванием только три года, с 1194 по 1197 год, все это время планируя крестовый поход и войну за завоевание Константинополя. Затем его вдова Констанция попыталась в оставшийся ей год жизни вернуть Сицилию к прежнему равновесию, но распад уже начался: мусульмане восстали на западе Сицилии и будут восставать еще четверть века. После ее смерти ее маленький сын Фредерик стал игрушкой соперничающих группировок в Палермо, а бароны и епископы на юге материковой Италии воспользовались возможностью захватить земли короны без серьезного сопротивления.

Контроль над сицилийскими водами перешел в руки североитальянских пиратов. Генуэзцы и пизанцы решили воплотить в жизнь некоторые из щедрых обещаний императора Генриха, когда он заманивал их в союз. Генуэзцам было обещано владение Сиракузами, и в 1204 году генуэзский пират Аламанно да Коста стал там "графом Сиракуз". Пизанское судоходство подвергалось постоянным набегам генуэзских пиратов в сицилийских водах, которые действовали с одобрения генуэзской коммуны.34 Тем временем генуэзский друг Аламанно Энрико Пескаторе ("рыбак") назначил себя графом Мальты. Генрих, граф Мальты, был одним из самых опасных каперов в открытом море, с собственной флотилией и широкими амбициями - в 1205 году он отправил две галеры и 300 генуэзских и мальтийских моряков в греческие воды, где они захватили два венецианских судна, направлявшихся в Константинополь с деньгами, оружием и 200 тюками европейских тканей. Устроив один международный инцидент, они проникли в Триполи в Ливане, где осаждали город, пока его христианский граф не пошел на соглашение, пообещав генуэзцам торговые права в обмен на помощь против сирийских мусульман.35 Достижения Генриха были воспеты в стихах великим трубадуром Пейре Видалем, который служил в его свите:

Он великодушен, бесстрашен и рыцарственен, звезда генуэзцев, заставляет трепетать всех своих врагов на суше и на море... А мой дорогой сын граф Генрих уничтожил всех своих врагов и является таким надежным убежищем для своих друзей, что любой желающий может прийти или уйти без сомнений и страха".36

Даже преследуя личные амбиции, генуэзские пираты старались принести пользу своему городу-матери, который вряд ли отказался бы от них, если бы считал, что они действуют в интересах республики.

Следующая авантюра Генриха, попытка завоевать Крит, последовала за крахом еще одной великой державы в Средиземноморье. После смерти Мануила I Комнина в 1180 году споры о престолонаследии поглотили политические силы византийской аристократии; эти силы были еще больше истощены великой турецкой военной победой при Мириокефалоне в Малой Азии четырьмя годами ранее, из которой Мануилу посчастливилось выбраться живым.37 Итальянские пираты обзавелись базами в Эгейском море; Корфу перешел в руки генуэзского пирата, который теперь мог свободно совершать набеги на венецианские суда, проходящие через Адриатический выход.38 Пизанцы и генуэзцы стремились отомстить грекам за резню их граждан в Константинополе в 1182 году, о которой говорилось ранее в этой главе.39 Одно из самых страшных злодеяний совершил генуэзский пират Гульельмо Грассо, который был в союзе с пизанским пиратом по имени Фортис. После безнаказанного набега на Родос в 1187 году они напали на венецианский корабль, отправленный Саладином к Исааку Ангелосу, византийскому императору; помимо послов Саладина, он вез диких зверей, прекрасные породы дерева, драгоценные металлы и, в качестве особого подарка от султана, кусок "истинного креста". Пираты убили всех на борту, кроме нескольких пизанских и генуэзских купцов, и Фортис завладел реликвией, которую он перевез через Средиземное море в скалистый город Бонифачо на юге Корсики, принадлежавший в то время его соотечественникам-пизанцам. Генуэзцы были убеждены, что у них больше прав на истинный крест, и совершили набег на Бонифачо, захватив и реликвию, и город, который они впоследствии удерживали и использовали в качестве базы для своих торговых операций на севере Сардинии.40 Сожаления Запада по поводу нападения на посланников Саладина были невелики, поскольку их путешествие рассматривалось как