Кодеры за работой. Размышления о ремесле программиста - Сейбел Питер

Учась на втором курсе в Беркли, Дойч принимал участие в проекте Genie, в рамках которого была создана одна из первых систем разделения времени на основе мини-ЭВМ. Дойч написал большую часть ядра операционной системы. (Кен Томпсон, автор операционной системы UNIX, которому посвящена глава 12, также принимал участие в работе над этим проектом, будучи старшекурсником Беркли. Эта работа нашла отражение в его деятельности, связанной с разработкой UNIX.) После неудачной попытки вывести систему Genie на рынок Дойч перешел в лабораторию Xerox PARC, где работал над средой Interlisp и создавал виртуальную машину Smalltalk, оказав существенное влияние на разработку технологии динамической компиляции (DТ).

Он отвечал за исследовательские работы в ParcPlace, подразделении PARC, и получил звание Fellow[69] в Sun Microsystems. Именно во время работы в Sun он написал знаменитые «Fallacies of Distributed Computing» (Заблуждения о распределенных вычислениях). Кроме того, он является автором Ghostscript, программного комплекта, позволяющего интерпретировать язык Postscript. В 1992 году он входил в группу программистов, получивших премию Ассоциации вычислительной техники (АСМ) в номинации «Разработка ПО» за разработку Interlisp, а в 1994 году был избран почетным членом АСМ.

В 2002 году Дойч отошел от разработки Ghostscript и стал вплотную заниматься музыкой. Теперь его можно застать скорее за созданием музыкального произведения, чем программы, но он по-прежнему периодически позволяет себе поиграть с кодом, в основном, собственного музыкального редактора.

В ходе интервью мы среди прочего обсудили серьезные проблемы, актуальные, по мнению Дойча, для любого языка программирования, который включает понятие указателя или ссылки; поговорили о том, почему ПО должно рассматриваться как основной актив, а не статья расхода, и почему он окончательно перестал заниматься программированием на профессиональном уровне.

Сейбел: Как вы начали заниматься программированием?

Дойч: Программированием я стал заниматься по чистой случайности в 11 лет. Мой отец принес домой какую-то заметку о Кембриджском ускорителе электронов, который в то время строили. Существовала некая группа, которая занималась проектными расчетами, и их заметка оказалась у моего отца. Я увидел ее у него в кабинете — там был какой-то компьютерный код, и что-то в нем было такое, что захватило мое воображение.

Оказалось, что эта заметка была лишь дополнением к другой заметке, поэтому я попросил отца найти эту заметку. Когда он принес ее домой, я взглянул на нее и сказал: «Ого, а ведь это на самом деле интересно». Наверное, я даже попросил отца познакомить меня с человеком, который написал эту заметку. Мы встретились. Уже не помню подробностей, это было 50 лет назад. Так или иначе, мне было поручено написать какую-то небольшую часть кода для одного из проектных расчетов для Кембриджского ускорителя электронов. Вот так я и начал.

Сейбел: Вам тогда было 11 лет. В 14 или 15 лет вы уже занимались с PDP-1 в MIT, в котором ваш отец был профессором.

Дойч: В 14 лет я добрался сначала до ТХ-0, а вскоре после этого и до PDP-1. Помнится, однажды ко мне попал экземпляр руководства для программистов на Лиспе версии 1.5. Не помню, как именно это произошло. Это была одна из самых первых версий — она была напечатана на мимеографе старыми фиолетовыми чернилами. Что-то в Лиспе захватило мое воображение. Я всегда любил математику, и Лисп показался мне очень клевым. Я хотел поработать с ним, но никак не мог добраться до мейнфрейма из здания. Поэтому создал свою версию Лиспа на PDP-1.

Сейбел: Вы помните хотя бы приблизительно, как разрабатывали собственную версию Лиспа на PDP-1?

Дойч: Я улыбаюсь, поскольку это была очень небольшая программа. Вы видели ее листинг? Там всего около пары сотен строк кода на ассемблере.

Сейбел: Я видел его, но даже не пытался понять. То есть вы просто перевели написанное в руководстве по версии 1.5 в программу на ассемблере?

Дойч: Нет-нет. Все, что я взял из руководства по версии 1.5, — это интерпретатор. Мне нужно было написать считывание и токенайзер, разработать структуры данных и все такое. Насколько помню, все это я сделал так же, как делал большую часть своих программ — сначала занялся структурами данных. Когда я был молод, интуиция подсказывала мне — не все время, но практически всегда — действительно верные и удачные подходы к написанию программ.

В последние годы я замечаю, что стал уже не тот — интуиция не работает так здорово, как раньше. Я уже несколько лет занимаюсь (нерегулярно, конечно) крупным проектом по созданию хорошего музыкального редактора с открытым исходным кодом и понимаю, что привычный метод работы — позволить интуиции привести меня к подходящей организации структуры данных, и уже потом просто написать код — больше не работает.

Сейбел: Вы считаете, что все дело именно в том, что ваша интуиция стала хуже работать, или, может быть, вы раньше прикладывали больше сил, чтобы все заработало так, как надо, даже если интуиция вас подводила?

Дойч: Думаю, что истина где-то посередине, хотя первое утверждение все-таки более верно. Как мне представляется, интуиция — это бессознательный процесс поиска решения на огромном поле исходной информации. И чем меньше я погружен в работу над ПО, тем меньше в моем распоряжении исходной информации, которая используется при поиске решений.

Я где-то слышал мнение, согласно которому профессионал в любом деле должен иметь в своем распоряжении около 20 000 конкретных примеров. И дело в том, что 20 000 конкретных примеров из области разработки ПО, которые прошли перед моими глазами за 45 лет работы в этой индустрии, постепенно выветриваются из моей памяти, как это всегда бывает. Мне кажется, по большому счету дело именно в этом.

Сейбел: Вы помните, что именно привлекло вас в программировании?

Дойч: Имея возможность окинуть ретроспективным взглядом 50 лет, вижу, что меня всегда интересовали системы денотативных символов — языки. И не только «словесные» (человеческие) языки, но и языки, в которых все высказывания имеют определенные результаты. Языки программирования идеально соответствуют этому требованию.

Мне кажется, этим же в какой-то мере объясняется и то, почему я сейчас занимаюсь именно сочинением музыки. Музыка — это язык, или семья языков, но у высказываний на этих языках есть не только значения, они еще и воздействуют определенным образом на людей. Музыка представляет для меня интерес, поскольку по степени формализации она находится между естественными языками и языками программирования. Музыка более формализованна и упорядоченна в сравнении с естественными языками, но до языков программирования ей в этом отношении очень далеко. Именно этим, наверное, объясняется, почему я выбрал музыку, а не поэзию. Мне кажется, что поэзия для меня недостаточно формализована.

Но если говорить коротко, то меня туда просто сразу потянуло.

Сейбел: Помните первую интересную программу, которую вы написали?

Дойч: Первой программой, которую я написал, потому что тема заинтересовала меня, стала моя вторая по счету программа. Первой программой был небольшой фрагмент кода, имевший отношение к Кембриджскому ускорителю электронов. Второй же стала программа для форматирования чисел с плавающей запятой.

Сейбел: Это достаточно сложная задача.

Дойч: Для бинарной машины — конечно. Но работая на десятичной машине, эту задачу решить вовсе не сложно. А я работал на десятичной машине.

Нужно просто двигаться по строке и решать, где поставить десятичную запятую. Нужно решить, какой формат использовать — Е или F. Но в те дни все было намного сложнее — я писал на ассемблере на машине пакетной обработки, поэтому эта задача все-таки не была столь уж тривиальной. Это была первая программа, которую я написал, потому что хотел написать.