Королевские милости - Кен Лю

Но еще больше ее подозрения подтверждало то, что они старались держаться подальше друг от друга, когда кто-то находился рядом.

Сото лежала в темноте и думала.

В доме Гару она появилась потому, что была заинтригована диковинными историями про Мата Цзинду и Куни Гару, маршала и разбойника, самых необычных друзей, ставших постоянными спутниками, чьи победы над Танно Наменом привели к тому, что тысячи людей присоединились к мятежу. Народ охотно смотрел пьесы про этих героев в исполнении бродячих актеров, и многие считали, что эти двое пользуются благосклонностью богов.

Сото хотелось самой убедиться в справедливости слухов, понять Куни так, как его понимает жена. Каким бы замечательным ни выглядел человек в глазах всего мира, жена всегда видит в нем самого обычного мужчину, порой весьма незначительного. Сото никак не ожидала, что Джиа ей понравится: ведь поначалу она была лишь средством для достижения цели, – зато теперь видела Куни глазами женщины, которую он любил.

Джиа могла стать силой, с которой придется считаться, потому что способна определить дальнейшее развитие восстания, и тогда его плоды будут сладкими не только для таких, как Мата Цзинду, способных видеть лишь идеальное прошлое, но не замечающих грязных реалий жизни. Сото надеялась подтолкнуть Джиа в нужном направлении, но тогда ей пришлось бы рассказать правду о своем прошлом. Однако теперь, когда поняла, что в жизни Джиа есть тайна, Сото требовалось обдумать, что это может означать.

Некоторые люди склонны романтизировать любовь, превращать в фетиш. Поэты делали любовь похожей на брус раскаленного красного металла, выходящего из горна кузнеца – и остающегося таковым навсегда. Сото относилась к подобным идеям пренебрежительно.

Мужчины влюбляются в женщин, женятся, а потом их страсть остывает. Мужчина может выйти в мир, встретить другую женщину, снова влюбиться, жениться и… вновь охладеть. Не следовало также забывать, что во всех королевствах Тиро мужчинам разрешалось иметь несколько жен, если удавалось убедить их жить вместе. Много лет назад великий Кон Киджи писал, что хороший муж влюблен во всех своих жен, но это требует напряженной работы, а большинство мужей ленивы.

Такая ситуация не слишком отличалась от проблем жены, надолго расставшейся с мужем и находившей утешение в отношениях с любовником, однако в большинстве случаев она не солжет, если скажет, что все еще любит мужа.

Сото считала, что как для мужчин, так и для женщин, любовь более всего напоминает пищу. От одинаковых блюд устает нёбо, зато пряности вносят в них разнообразие.

Мир нетерпимо относился к изменам жен, если их вообще следовало так называть, и редко порицал неверность мужей, и в этом ошибался. Капризы сердца должны быть разрешены не только мужчинам, но и женщинам.

Таким образом, Джиа не из тех женщин, которых связывали условности в делах любви. Сото рассчитывала, что она будет столь же дерзкой при использовании своего положения и влияния, как и в проявлениях страсти: надеялась, что это послужит не только ее счастью, но и счастью всех мужчин и женщин Кокру, да и всего Дара.

Сото заснула, решив сохранить открывшуюся ей тайну.

Глава 33

Истинный правитель Пэна

Гэджира, первый месяц первого года Принципата

Теперь, когда империя лишилась таких лидеров, как маршал Киндо Марана и генерал Танно Намен, оставшиеся очаги сопротивления в Гэджире падали перед наступающим Мата Цзинду, точно пустые бочки. Многие гарнизоны сдавались без боя, но некоторые города сражались, и командиры повстанцев постоянно предлагали Мата планы их покорения, чтобы показать, на что способны. Костлявый маленький мужичонка по имени Джин Мазоти упрямо настаивал на встречах с маршалом.

– Дайте мне полсотни, и, переодевшись торговцами, мы сможем войти в город задолго до вашего появления и открыть для вас ворота. Здесь имеется дренажная труба, с выходом к морю, и мы можем войти в город через нее…

Странно, что Пэн до сих пор хранит молчание. Почему регент не назначил нового маршала, который возглавил бы армию в походе в Гэджиру? Что-то происходит. Не следует ли увеличить количество шпионов в Гэфике?

Мата с презрением выгнал его вон: такие, как он, не заслужили права на его внимание.

Каждый покоренный при помощи грубой силы город Мата отдавал на три дня своим войскам. К тому же он решил разрушить промышленность Гэджиры, чтобы покоренные территории не сумели восстать за его спиной. Водяные мельницы на берегах Сонару были уничтожены, а устройства, которые орошали поля, горели, словно гигантские факелы.

Король Дало, которого Мата возил с собой в качестве пленника, иногда пытался вмешаться и защитить Гэджиру, до Завоевания принадлежавшую Гану. Даже Марана, теперь «гость» маршала Цзинду в армии повстанцев, периодически присоединялся к королю Дало, чтобы просить о милосердии.

Люди постоянно пытались давать Мата советы, и он от этого невероятно устал.

– Вы не можете не понимать, что жестокое обращение с непокорившимися городами побуждает другие города сдаваться, что в конечном счете спасает больше жизней, в особенности моих людей?

У Дало не находилось что возразить, а Марана даже имел мужество краснеть – ведь он действовал по той же логике.

Поскольку в сознании Цзинду сложилось твердое убеждение, что все население Гэджиры трусы и предатели, потому что не выступило против империи, когда повстанцы так нуждались в помощи, он считал жестокость своих солдат по отношению к захваченным городам оправданной.

После Волчьей Лапы маршал больше не хотел, чтобы его милосердие стоило жизни людям, которые следовали за ним.

Хотя видимость того, что армии других королевств Тиро находятся под собственным командованием, все еще соблюдалась, Оуи Ати и Хью Нокано, представлявшие Фачу и Ган, превратились в марионеток. Их армии стали частью войска маршала Цзинду и находились под его прямым командованием. Король Туфи также иногда пытался присылать «предложения» для маршала Цзинду, но Мата выбрасывал их не читая.

Теперь Мата Цзинду во всех смыслах стал настоящим принцепсом, нет, даже чем-то больше – гегемоном, и все королевства Тиро это прекрасно понимали.

Через месяц Гэджира полностью находилась под контролем армии маршала Цзинду, однако до сих пор Мата не получил надежных сведений о том, что происходило в Гэфике, сердце империи, находящейся по другую сторону гор. Караваны перестали проходить через перевал Токо, а шпионы, отправленные в Пэн, не возвращались. Оставшаяся армия империи все еще находилась в Безупречном городе, но не пыталась прийти на помощь Гэджире.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});