Вектор: Послесловие - Никита Владимирович Чирков

казалось, такой боли не существует вовсе. Я думал, что это все, что мне осталось, – лежать и умирать, видя в паре метров от себя еле работающий фонарик с оружия, в бликах которого монстры поедали все, что осталось после взрыва. Я оплакивал Клима. Оплакивал всю свою упущенную отныне жизнь. Нас предали. Заслали в это гиблое место и отдали на растерзание монстру! Почему так поступили? У нас было время уйти, мы должны были выбраться! Вот я и выбрался… пришлось проделать долгий путь, чтобы придумать, как вернуться сюда и не попасться под наблюдение. Очень долгий и очень трудный путь. Когда я добрался до садов, то уже успел забыть, зачем я вообще начал свой поход. Еле живому, мне казалось, что я иду не к спасению, а, наоборот, навстречу смерти. Поход был слишком долгим – без сна, без помощи, без нормальной еды, без оружия… В один момент я решил не возвращаться – какая меня ждет жизнь? Понятие нормальности исчезло незаметно, став призраком. Но в самый ужасный момент силы вновь вернулись, и я осознал почему. Я не мстить хотел, пусть и не мог выкинуть из головы это. Я хотел жить… хотел любить. Что мне оставалось? Умереть! Нет, каждый на моем месте сделал бы все для выживания. И я сделал. Я хотел вернуться к ней, потому что любил ее. Чем больше я думал, тем более понимал, что, несмотря ни на что, те возникшие чувства оказались так сильны… Именно они дали мне возможность драться за жизнь. Да и разве ей не грозила опасность? Наваро обрек меня и Клима на смерть… Я не мог допустить, чтобы и она стала жертвой его решений. Взрыв в садах должен был привлечь их, дав мне прикрытие, заодно и отвлекая Улей. Они пришли, стали устранять повреждения и…

Не закончив, Хью стал надрывисто плакать, боль пронзила его насквозь немыслимым мучением, от которого он пару раз ударил рукой по своему лицу, явно не просто стыдясь, а именно ненавидя себя. Хью был уже совсем другим человеком, прошедшим бойню, где его словно разорвали на куски, а потом кое-как собрали, уничтожив старую личность. Нечто близкое к этому чувствовал и Стас, с трудом стоявший на месте всю речь Хью. Переполнявший сгусток эмоций, вплотную следовавший за открытием всей правды о судьбе его друзей, вводил его в страшнейшее смятение и безысходность, где не представлялась возможность даже сделать какие-то выводы. Стас никогда с таким не сталкивался, все произошло слишком неожиданно, жестоко и обескураживающе.

– Это из-за меня Сфера не активировала нейтрализацию того, что я выпустил внутрь. Да… я… я был так зол, так отчаян и лишен всего смысла жить дальше, что решил отомстить всем так, как мог. Думал, что это принесет больше вреда… Я был так убит горем, ты даже не представляешь, каково это – пережить тот поход, что я прошел, а в итоге на моих руках умерла та, ради которой я выжил… Она считала меня монстром, чудовищем – и она оказалась права! Я убил Горди… Мне пришлось, хоть и не хотел, но пришлось… чтобы попасть вовнутрь блока, чтобы начать жить… А в итоге – Атия умерла у меня на руках…

Злость внутри Стаса медленно проросла из чувства вины за то, что именно он привел сюда Хью, вследствие чего Наваро был убит. Если бы не желание помочь, то сейчас хороший человек был бы жив, а сам Хью, скорее всего, уже помер бы или получил заслуженный исход, превратившись в немыслимое создание, коим он и являлся внутри. Стас подошел ближе, адреналин позволяло почти без преград сделать так, чтобы Хью более никому не навредил, – убить его. Он может ввести внутри камеры газ – и тот отключится, а после этого Стас просто введет в его организм убойную дозу адреналина, вынудив того пережить страшнейшее состояние, прежде чем сердце откажет. И все, никто даже не докопается… Он знает, как сделать это, да и обвинить во всем влияние иноземной Жизни будет проще простого. Это нарушит все его принципы, как рабочие, так и жизненные, но разве может он поступить иначе при всех открывшихся истинах? Он не хочет так поступать, но доводов оставаться профессионалом в этот момент он не находит. Этот человек – настоящий убийца и психоопат, и благодаря Стасу у него на руках еще больше крови, как буквально, так и фигурально. Голова раскалывается, весь мир вокруг словно исчез, оставив его наедине с самим истинным злом, результат встречи с которым будто бы должен определить всю дальнейшую судьбу не только Стаса, но и мира. Он машинально тянется к таблеткам, но в последний момент останавливается, уже поднеся парочку ко рту, успев понять, что если и пихать в себя лекарства, то только успокоительные – а они были на складе… Склад! Точно, начинает он наконец-то ловить правильные по ощущениям мысли. Дверь же была заперта, иначе он вернулся бы сюда раньше и застал тот момент, как Хью убивает Наваро… может быть, даже помешал бы ему, предупредил остальных… Наваро мог бы остаться в живых, если бы Стас не оказался изолирован по воле Хью, больше подобное некому делать, да и незачем. Но если бы дверь не была заперта, то Стас мог бы разделить судьбу Наваро.

– Зря ты привел меня сюда, – медленно и плача говорил Хью. – Лучше бы ты оставил меня там умирать! – Хью вспылил, впервые встав и не находя себе места, в истерике стал чуть ли не биться о стены. – Я ведь думал, что, убив Наваро, смогу отомстить, смогу заставить его заплатить за все, – и тогда… тогда… Я никому не хотел зла, только ему, да и то… Я ненавижу себя за то, что сделал и кем стал в итоге!

Внезапно Хью опять сел на кровать, прилично лучше держа себя в руках, он брал и мысли под контроль, дергая головой и ярко жестикулируя, словно дирижер на концерте.

– Голоса прошли. Они ведь прошли – значит, лекарство работает. – Он посмотрел неожиданно воодушевленно на все еще осмысливающего его слова Стаса. – Неужели оно работает? Мне ведь лучше. Голоса ведь просили меня убить, очень просили, чтобы я отомстил… И я убил, я это признаю. Но я не хочу умирать вот так. Не хочу остаться монстром. Пожалуйста, Стас, не дай мне закончить жизнь так. Пусть я буду лабораторной крысой – так хотя бы какую-то пользу принесу. Ты же не хочешь, чтобы гибель Горди, Атии и Наваро оказалась напрасной?

58

Ничего не получается. Счет времени пропал, силы