Полуночные поцелуи (ЛП) - Бенедикт Жанин

Я впадаю в панику и смотрю на родителей Греты, ища совета. Тренер и его жена поворачиваются, чтобы посмотреть друг на друга, быстро перешептываясь на своем родном языке, словно пытаясь сообразить, что делать. Их планы обрываются, когда на пороге гостиной внезапно появляется женщина часа.

— Вы, ребята, в шикарной гостиной? Ух ты, я понимаю, как это бывает. Вы, ребята, закатываете чертову истерику, если я хотя бы обнюхиваю ее, но, если вы войдете, все в порядке. Что вы, ребята, делаете, — ее голос понижается до шепота, когда ее взгляд падает на меня, — здесь?

— Грета, какой сюрприз! Смотри, кто зашел! — ее мама переоценивает волнение.

Я неподвижен, как статуя, мои мышцы окаменели от ужаса и ликования. Мой пульс стучит у меня в ушах, сотрясая мой скелет с каждым ударом. Я застыл в полном недоумении, и, если бы я был способен что-либо сказать в данный момент, это, вероятно, было бы «трахни меня».

— Я вижу, — Грета складывает руки на груди, выглядя скорее настороженной, чем шокированной.

— Отис пришел извиниться перед папой и мной.

Не так, как я хотел, чтобы она узнала, но нищим выбирать не приходится. Мои ответы запаздывают, но я поднимаюсь со своего места и поворачиваюсь к ней лицом. Волна восторга накатывает на меня при виде ее — черт возьми, она так близко! — и я чуть не отшатываюсь от силы этого.

Несмотря на свой растрепанный вид, она выглядит красивой, почти неземной. Ее волосы собраны в небрежный хвост, а засохшая тушь размазана под глазами. Даже горчичное пятно на ее рубашке придает изюминку измятому ансамблю.

— Я не знал, что ты придешь, — признаю я, потому что молчать так долго на самом деле самое худшее. Миссис Сахнун и тренер наблюдают за нами обоими, как зоологи за дикой природой, отмечая каждую микрореакцию.

— Очевидно.

То, как я пялюсь на нее, впитывая каждую секунду, которую могу провести в ее присутствии, постыдно.

Она беспечно смотрит на меня в ответ. Если бы не то, как ее грудь поднимается и опускается быстрыми, лаконичными движениями, я мог бы подумать, что я ей действительно безразличен. Но это так — она показывает это, и, черт возьми, это вселяет в меня надежду, которую я не должен чувствовать.

— Если бы я знал, что ты будешь здесь, я бы спланировал свой визит по-другому.

— Это вежливо с твоей стороны.

Мое желание услышать, как она говорит больше — хотя и прерывистыми, резкими фразами — подталкивает меня продолжить этот высокопарный обмен мнениями.

— Я только что разговаривал с твоими родителями.

— Они блестящие собеседники.

— И я не знал, что ты придешь.

— Ты уже говорил это.

Я так сильно потею, что являюсь олицетворением Ниагарского водопада.

— Дайте бедняге передохнуть, — наконец огрызается миссис Сахнун, не в силах больше на нас смотреть. Я вздрагиваю от суровости ее тона и почти всхлипываю от облегчения, когда она встает передо мной, скрестив руки на груди.

— Ты ему нравишься, а ты ведешь себя подло.

Люблю. Я люблю ее.

— Я ничего не говорила! — защищаясь, говорит Грета, глядя на свою мать так, словно ее предали.

— Следи за своим тоном, — предупреждает тренер Сахнун свою дочь.

Она изумленно смотрит на них обоих.

— Что за… как у вас дела, ребята… я имею в виду… Это просто смешно! Вы, ребята, понимаете, что я ваш ребенок? Я! Только не он! Ты должен быть на моей стороне.

Завязывается спор на языке, которого я не понимаю.

Тренер приносит мне извинения за демонстрацию, которую устраивают его жена и дочь.

— Женщины, верно?

Я не думаю, что сейчас подходящее время говорить ему, что это сексизм. Не тогда, когда я только что перешел на его хорошую сторону.

Пока препирательства продолжаются, я ловлю взгляд Греты, устремленный на меня, ее лицо пылает страстью. Это напоминает мне о наших с ней спорах. Не самые серьезные, но те, в которых мы были по колено в наших мнениях о том, какой должна быть правильная форма дверной ручки.

Я так сильно скучал по ней, так чертовски сильно, что каким-то образом влюбился в нее еще глубже.

Звук автомобильного гудка прерывает мои восторженные мысли. Это Дженнер. Я проглатываю стон и заставляю себя уйти. Я неловко вмешиваюсь в семейную перепалку:

— Это за мной.

Сахнуны поворачиваются, чтобы посмотреть на меня, но я зациклен на Грете и на том, как ее губы опускаются вниз, почти хмурясь, прежде чем вернуться в нейтральное положение. Ее сдвинутые брови разглаживаются, на лбу нет ни одной морщинки беспокойства. На несколько ударов сердца, которые мне требуются, чтобы обернуться, отвернуться от нее, она встречается со мной взглядом.

Я говорю себе, что она делает это, потому что скучает по мне так же, как я скучаю по ней.

* * *

Вечеринки, типа, вообще не мое. И это чувство еще больше усиливается, чем дольше я стою здесь и наблюдаю, как другой мужчина прикасается к женщине, которую я отчаянно хочу, чтобы она была моей. До того, как мы приехали сюда, я был полон решимости получать удовольствие, как это сделал бы любой спортсмен колледжа. Я бы сделал счастливое лицо, улыбался и смеялся с людьми, которых я не знаю, вместо того, чтобы вести себя как затворник, который умеет только хмуриться и огрызаться.

Я пытался отвлечься, общаясь с другими людьми, ведя кокетливую беседу с двумя парнями и девушкой. Они милые. Дружелюбные. Но это всегда заканчивается тем, что я хмурюсь, когда вижу Грету с этим парнем.

И теперь, вот я стою здесь, один, мой висок прижат к стене после того, как третий человек уловил, куда направлялось все мое внимание. Закрывая глаза, я приветствую темноту, застилающую поле моего зрения. Таким образом, мне не придется быть свидетелем самого определения ада.

Грета с волосами, обрамляющими ее лицо сочными, упругими локонами, с пухлыми губами, которые так и хочется поцеловать, с ее красной помадой. У нее изящные украшения, а это ожерелье — черт возьми, от этого ожерелья у меня текут слюнки. Это привлекает внимание к изящному изгибу ее ключицы, и все, о чем я могу думать, — о том, как я целовал, лизал и покусывал ее, пока мы трахались.

Грета в великолепном, почти прозрачном корсете с блестками в паре с обтягивающей мини-юбкой из черной кожи, которая облегает ее, как вторая кожа, и ниспадает чуть ниже задницы. Она дополняет его прозрачными кружевными черными колготками и подвязкой. Если бы она попыталась казаться еще сексуальнее, я искренне думаю, что спонтанно воспламенился бы.

Грета входит в ту же комнату, в которой стою я, близко и в то же время далеко, ее взгляд скользит по мне, ее дыхание перехватывает, затем ускоряется, когда она отступает назад и позволяет своему взгляду задержаться.

Сегодня она потрясающе великолепна, очертания ее чувственного тела идеально очерчены. Ее сиськи выглядят так чертовски аппетитно. Клянусь Богом, у меня перехватило дыхание, когда я наблюдал, как она входит, ее бедра естественно покачиваются в такт музыке, ее глаза блестят от возбуждения, когда она оглядывается по сторонам.

Какой-то человек протягивает ей напиток, я его не знаю и спустя два одиночных бокала она танцует, покачиваясь в такт музыке. Я изо всех сил стараюсь не пялиться так откровенно, пытаясь уделить девушке рядом со мной хотя бы часть своего внимания, но, конечно, все летит к чертям, как только парень подходит к ней.

Поначалу Грета, кажется, не заинтересована. Парень наклоняется вперед и говорит несколько слов ей на ухо. Она что-то говорит в ответ, но сохраняет дистанцию. Мое облегчение, однако, недолговечно, когда не прошло и минуты, как их тела прижимаются друг к другу. Ее руки обвиваются вокруг его шеи, его нога зажата между ее ног, когда он приседает, чтобы раскачаться и как следует потереться о нее.

Мое сердце бьется раз за разом, постоянно, а ноги дрожат. Я хватаюсь рукой за стену, чтобы не согнуться пополам. Узел собирается в моем животе, затягиваясь до невозможности, и мои ладони покалывают.

Глубокая, безутешная боль поднимается внутри меня. Пустота от ее отсутствия в моей жизни внезапно заполняется бессовестным демоном. Вид ее в объятиях другого мужчины приводит меня в ярость, и я напрягаюсь, зацикленный на каждом прикосновении их тел.