Мир проклятий и демонов - Микки Хост

зала, за коридором из колонн, тонувших в полутьме, находился выход в стеклянную оранжерею с самыми неприхотливыми растениями, которые, однако, не желали цвести. Там были лишь тонкие стволы деревьев с серой и темно-зеленой листвой, спутавшиеся плющи, высохшие лозы и закрытые бутоны, ни разу за все двести лет так и не раскрывшиеся. Эта оранжерея была единственным местом во всем Тоноаке, которое не менялось.

– А петь ты умеешь?

– Нет, но моя сестра умела.

– А что у тебя получалось лучше всего?

– Бой на мечах и верховая езда.

Лишь секундой позже он осознал, что назвал то, что у него получалось лучше всего сейчас. Он объездил десятки лошадей, приучив их к узде и седлу, тренировался с сотнями воинов и отточил свое мастерство; сумел найти подход к Басону и раз за разом доказывал, что Нотунг не зря подчинился ему. Но это было не тем, что он раньше умел лучше всего.

– Не скажу, что я действительно умел это лучше остальных, но… Я хорошо играю на клавишных. Рояль, пианино, клавесин. Скрипка давалась хуже, но и ее я освоил. С флейтой дела были совсем плохи…

Гвендолин очень громко и долго ругалась, если он, согласившийся сыграть аккомпанементом, сбивался с нужного ритма. Третий ничего не мог поделать: какую бы флейту он не взял, игровые отверстия всегда были маленькими и располагались слишком близко друг к другу, из-за чего он путался. Гвендолин это злило так сильно, что вплоть до пятнадцати лет она совершенно серьезно вызывала его на дуэль за оскорбление ее чести.

Третий отдал бы что угодно, чтобы вновь услышать, как она жалуется родителям, королю и королеве, что ее победили.

– Так ты у нас, оказывается, музыкант, – произнесла Пайпер.

– Я бы не сказал. В Ребнезаре каждый ребенок из благородной семьи должен был уметь музицировать.

– Почему?

– Чтобы показать разносторонность нашего образования и развлекать гостей, если того пожелают родители.

– Звучит как-то очень странно.

– В вашем мире такого нет?

Стефан ему о многом рассказывал, и Третий точно помнил, что подобные особенности воспитания были и у землян.

– Только не в обязательном порядке. Родители могут отправить ребенка обучаться музыке, танцам, прочей ерунде. Меня пару раз пытались записать на танцы, причем в разные школы. В каждой я продержалась от силы неделю.

– Разве это так трудно?

Пайпер посмотрела на него как на умалишенного.

– Не все же живые жерди с идеальным чувством равновесия.

Кто-то из гостей, мимо которых они как раз проходили, случайно услышал ее слова и громко прыснул от смеха.

– Жерди не могут быть живыми, – осторожно заметил Третий. – Это же… дерево, используемое для строительства.

Пайпер рассмеялась.

– Они ведь не могут быть живыми, да?.. – уже с меньшей уверенностью уточнил Третий.

Была ли здесь какая-то земная хитрость, которую он просто не понимает, или это очередное издевательство над ним? Не настоящее, из-за которого может пострадать физически, а подобное тому, о котором говорила Пайпер в Омаге, когда он пригласил Даяна. Будто девушка вновь развлекала себя единственным способом, который знала и который для Третьего был наиболее странным.

Здесь было что-то непонятное, крывшееся совсем рядом, но он не мог в этом разобраться. Возможно, за то время, что они не виделись, Пайпер стало намного легче, и она поняла, как справиться с волнением и нежеланием появляться в обществе такого количества людей. Может быть, Магнус объяснил, что на самом деле ничего страшного ее не ожидает.

Или же просто налил ей фейского вина. Такое уже бывало со Стеллой.

– Магнус тебе ничего не наливал? – прямо спросил Третий.

– А он мог? – приподнимая брови, уточнила Пайпер.

– Нет. Но…

– Значит, не наливал. Уверена, ему вообще было не до меня. Лучше скажи… О, нет, погоди-ка! – Пайпер замахала руками, останавливая себя на середине предложения, и сосредоточенно вслушалась в музыку, изменившую мотив. – Это для того крутого танца, о котором говорила Мелина?

– Я понятия не имею, о каком танце она говорила.

– Ладно, – разочарованно выдохнув, согласилась Пайпер. – Тогда для чего эта музыка?

– Один из традиционных танцев фей, единственный, где есть хоть какая-то структура, которую можно понять.

– Что за танец?

– Яха́ди.

Третий был уверен, что это название ей ничего не дало. Но девушка уверенно кивнула и сказала:

– Отлично. Пойдем танцевать.

– Что?

– Пойдем, – упрямо повторила она, сильнее потянув его за рукав. – Я устала шататься без дела.

– Просто уточню: ты приглашаешь меня на танец, – для чего-то повторил Третий, делая небольшой шаг вперед.

– Именно.

– На яхади, который не умеешь танцевать.

– Точно.

– Магнус тебе точно ничего не наливал?

Иногда фейское вино придавало храбрости настолько, что выпившие его люди начинали творить разного рода безумства. Третий не назвал бы простое приглашение на танец безумством, но это была Пайпер, и он хотел, чтобы она понимала, что делает.

Девушка повернулась к нему с таким оскорбленным выражением, что он тут же собрался забрать свои слова обратно.

– Я что, не могу захотеть просто потанцевать? – тихо и угрожающе спросила Пайпер. – В прошлый раз все вышло просто ужасно.

– В прошлый раз?

– Я танцевала с… довольно эксцентричным принцем.

Третий не сдержался и громко хмыкнул. Это было очень иронично.

– Он сказал, что вера в сальваторов слепа.

Только появившаяся улыбка мгновенно сошла с его лица.

– Сальваторы в этом не виноваты. Сигридцы могут думать, что это не так, но я знаю: мы не виноваты, что их вера оказывается слепой. Моя вера в сальваторов никогда не была слепой, – вкрадчиво добавил Третий, посчитав, что это необходимо.

– Так ты веришь в меня?

– Верю.

– И мне веришь?

– Разве я не сказал об этом только что?

– Это немного другое.

– Не понимаю, но… хорошо. Я верю тебе и верю в тебя.

Если он не будет верить в другого сальватора, то этот мир уже ничто не спасет.

– Отлично. Тогда хватит ломаться, пошли танцевать.

Третий не отследил в ее словах логической цепочки, но сдался, позволив Пайпер, под тихий смех, почему-то напоминавший злорадный, вести его вперед.

От Стефана он знал, что фейский яхади чем-то напоминает земной вальс, но распознать в них разницу не смог так же, как не смог отыскать сходств. В детстве, когда довольно строгий учитель требовал, чтобы он отточил каждое движение до совершенства, Третий падал с ног от усталости, но делал это, пытаясь быть хорошим сыном и учеником, способным справиться с чем угодно. Лишь впервые оказавшись на празднестве фей, он понял, что настоящий яхади сильно отличается от того, который он учил. И неудивительно, ведь учитель был не феей, а лишь ворчливым стариком, которому нравилось гонять детей до изнеможения.

– Все зависит