Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий

— Я-я, дастиш фантастиш! — с важным видом подтвердил мутный, прищурив глаза.

Черт! А ведь старый лепрекон прав! Его не проведешь…  Никак не могу привыкнуть к тому, что с недавнего времени говорю на любом языке мира. Я пошлепал губами, но так ничего больше и не сказал.

— Дак вот, странник. Русичи они странные. Им что-нибудь эдакое подавай. Хотя и среди них исключения бывают. Это те, которые «сходи туда — не знаю куда, принеси то — не знаю что». Но, в основном, они натуры романтичные. Прямо-таки не желают, а требуют вечной любви. Что тебе милее? Выбирай…

— Пожалуй…  второе. Хотя со своим выбором я давно определился. Просто проверю. Чтобы убедиться в том, что я сделал правильный выбор в жизни.

— Ивор!

— Ту…  нам…  бо! — так зверски завыло нечто, что земля вокруг затряслась.

Руки лепрекона вновь поднялись к небесам и с хлопком опустились. Тут же в центре пня появилось большое старинное зеркало.

— Ну, все! Руками в воздухе води влево или вправо, как будто мух отгоняешь. Девицы в зеркале будут меняться. Внизу, под каждой картинкой краткая биография написана. Только не резко махай руками, а то зависнет «стекляшка», — сказал Скаах. — Выберешь свою любовь — позовешь. Мы тебя не торопим. Пока к себе пойдем. Чайку попьем с сахарком. Ага?

— Нет, не уходите. Я быстро.

Взмах руки. В глубине зеркале появилось реалистичное трехмерное изображение задумчивой девушки. Оно вращалось в пространстве Зазеркалья, подчиняясь движениям кончиков пальцев. Приближалось…  Отдалялось…  Можно было разглядеть любые, даже самые мелкие детали одежды и черты лица. Вот только каракули внизу зеркала я разобрать не мог.

— Не могу прочитать, что там написано.

— Ты меня удивляешь, странник…  — забормотал «бывший мутный». — Говорить умеешь, а читать нет? Хе-хе…  Ладно уж, помогу.

Он только договорил, как сразу же послышался потусторонний голос откуда-то из глубин лавандового поднебесья:

— Лот под номером один миллиард семьдесят три миллиона семьсот сорок одна тысяча восемьсот двадцать четыре…

— А не многовато девушек для выбора?

— Не-не…  в самый раз! Мы через дополнительный фильтр пропустили. Строго по твоим предпочтениям. Может, отпустишь нас? Это небыстрое занятие.

— Нет…

— Крутите барабан, сударь! — пробасил прозрачный, налепивший себе под нос мохнатые усы из лилового мха. Вылитый Леня Якубович! — Сектор приз!

— Евгения Майш. Украина. Очаков. Год рождения тысяча восемьсот семьдесят…  Бесстрашная, несгибаемая, решительная…

Кисти моих рук зашевелись значительно быстрее. Разнообразные силуэты женских особ непрерывно сменяли друг друга.

Брюнетки, блондинки, шатенки и рыжие…  Даже лысые встречались…  Африканки, азиатки, европейки…  Принцессы, крестьянки, военные…

— Матильда Каносская. Италия. Бондено-ди-Ронкоре. Год рождения тысяча сорок шестой. Отважная, независимая, непримиримая…

— Что-то барахлит у вас софт. Многих уже в живых нет столько лет, что на пальцах показывать устанешь.

— Нет, с ним все в порядке, — сказал прозрачный. — Отобрано специально для тебя, случайных людей здесь вообще нет.

— Понятно, не умеете вы без хитростей, — пробурчал я и продолжил знакомиться с девушками.

Кого здесь только не было! Совсем юные и ужасно дряхлые. Красивые и откровенно непрезентабельные. Жизнерадостные и угрюмые. Мимолетно знакомые, знакомые до боли и незнакомые вообще…

Движение пальцев — и передо мной безумная ведьма из психбольницы…  Дусенька, как ласково называли ее. Восхитительный подарочек она презентовала…  Как же давно это было! Слишком давно, как будто даже не в этой жизни…

Взмах — и в зеркале кружится белокурая красавица-незнакомка в бирюзовом платье. Еще одно движение — и в глади амальгамы возник ангел с глазами цвета лазурных небес. Шарлотта…  Жертва Французской революции.

— Калавай, калавай, кого хотсешь выбилай…  Ик…  — затянул с жутким акцентом песенку Ивор, помогая себе руками и ногами. — Вот такой чирины…  Ик…

Колыхание воздуха — и вновь незнакомка…  И еще…  И еще…  За одно мгновенье тысячами пролетали тени девиц. Движение — в зеркале нищенка из трущоб Парижа. Еще взмах — и перед глазами застыла добродушная бабушка с вокзала, которая угостила меня квасом…  Этих-то зачем мне подсунули?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Cтоп! Достаточно…  — закричал я, убирая руки в карман брюк.

— Эй, странник…  Ты с ума, что ли, сбрендил? — заржал прозрачный, перекатываясь по пню от хохота. То и дело он сталкивался с мутным, который бился в неконтролируемой истерике. Ну у тебя и вкус! Она же тебе в прапрабабушки годится. Всему должен быть предел…  Хотя твое дело…  А я бы насчет помятой упаковки подумал на твоем месте. Мне вот жгучая брюнеточка ступенек тридцать назад приглянулась.

— Я не выбирал бабулю…  Я вообще больше не хочу и не буду выбирать.

— Опять за старое, да? Тебе невозможно угодить. И нас уже измучил, и себя.

— Да нет. Я давно уже определился. Мне никто, кроме Елены, не нужен. Глупая все-таки это была затея. Теперь лишь хочу убедиться. Доверюсь судьбе и воспользуюсь подсказкой зала.

— Подсказка зала? А ты шутник, как я погляжу, — бормотал Скаах, теребя прозрачную бороду.

— Не подведи, Нуада, — крикнул я на унылую кучку возле пня.

— Тунамбо!

— Ты еще больший псих, чем я думал при нашей встрече, — произнес прозрачный. — Твое второе имя — безумие. Зачем ты слушаешь существо, которое даже себя не сделало счастливым?

— Я верю в благосклонность фортуны, — сказал я, приложив правую руку в район сердца. Там, во внутреннем кармане, лежала немецкая монетка. — Спасибо, Нуада!

— Точно не передумаешь?

— Нет!

— Это твой окончательный выбор?

— Да!

— Уверен? — уточнял прозрачный, приближаясь к моему лицу корявой мордой и все уже сощуривая глаза.

— Абсолютно, как никогда прежде!

— Стопицот?

— Да! Я никогда не ошибаюсь…

— Ну, тогда не обижайся…  Подтверди номер лота, странник…

— Лот номер два…

— Принято.

Старинное зеркало засияло нестерпимым для глаз свечением. Я закрыл веки. Запах озона терзал бедный нос, как во время грозы. Уши раздирало потрескивание буйного электричества. Хотелось внимательно рассмотреть, что на самом деле происходит, но шансов мне не оставили. Вскоре все стихло, и я открыл глаза для того, чтобы увидеть ее…

— Елена…  — радостно произнес я, уставившись на нее. — Ты восхитительна, как никогда…

На месте зеркала теперь стояла девушка. Настоящая…  Из плоти и крови…  Ее белоснежное свадебное платье, усеянное распрекрасными бриллиантами, еще слегка потрескивало. К пню стекали сверкающие искорки разрядов, исчезающих на его поверхности. Вот только она почему-то не двигалась и ни на что не реагировала…

— Ты что залип-то, странник? — вывели меня из ступора слова развеселившегося прозрачного. — Осыпай поцелуями свою принцессу, а то она так и проведет жизнь на бесконечной паузе. Не заставляй ее ждать.

— Горько! Горько! — надрывал горло мутный, подпрыгивая на пне, как рождественский заяц.

Я подошел вплотную к единственной и неповторимой. Заглянул в ее остекленевшие глаза, в которых танцевали вальс колючие снежинки. Прикоснулся к холодным губам, и меня тут же обдало жаром. Я почувствовал, как ее сочные губы ринулись навстречу моим, для того чтобы слиться в страстном поцелуе. Кровь мгновенно вскипела и забурлила. Мир поплыл перед глазами. Я потерял связь с реальной действительностью. Лишь где-то вдалеке слышался гнусный голос лепреконов, к словам которых я не хотел прислушиваться…

— Скаах, ты думаешь: он что-нибудь понял?

— Ивор, не знаю…  Неподкупное время всегда расставляет все по своим местам…  Да, братишка Нуада?

— Ад!

* * *

Очнулся я в своей ненаглядной постели. Причем это было удивительно даже для меня самого. Опять сон…  Все-таки артефакт тут ни при чем…

Нервные окончания на губах по-прежнему млели от фантомного следа поцелуя Елены. Я прокрутил в голове эпизод из ненормального сна, вспоминая шквал эмоций…  По коже толпой побежали взбудораженные мурашки. Слишком реалистично для того, чтобы быть сном!