Неверная - Айаан Хирси Али

всей видимости, был строгий приказ: никакого доступа к Интернету.

К счастью, мой охранник Пит был из DKDB, а не из программы защиты свидетелей; прослужив в полиции более двадцати лет, он прекрасно знал, что угрожает жизни, а что – нет. Он настоял на том, чтобы кто-нибудь отправился в Бостонскую библиотеку и проверил, могу ли я выйти в Интернет, воспользовавшись одним из их компьютеров. «Мы несем ответственность за ее безопасность, – сказал он, – однако вряд ли кто-нибудь выиграет, если у нее случится нервный срыв».

Пока Коос ездил в Бостон, Пит дал мне собственный телефон и попросил внимательно следить за своими словами. Пока я разговаривала с Йоганной, Айрис и моей подругой Геске, он отошел в другой конец комнаты. Мы осторожно обсудили возможность вывезти меня куда-нибудь хотя бы на некоторое время. Они рассказали мне о том, что происходило в Голландии: осада гаагского здания прошла успешно, в разных уголках страны было арестовано семь человек, подозреваемых в причастности к некой террористической группе.

Вернувшись, Коос завил: «Ничего не получится, в Бостоне полным-полно голландцев и других европейцев. Мы не можем гарантировать безопасность в такой ситуации. Поездка туда исключена».

На следующий день охрана решила отвезти меня в торговый центр, чтобы купить мне очки с простыми стеклами. Американцы – очень любопытные люди, они задают огромное количество вопросов, даже если вы зашли в магазин за какой-нибудь мелочью. Охранники предупредили меня: «Просто скажите им, что вас зовут Джилл Стил и вы родом из Южной Африки».

А теперь представьте себе картину – в магазин захожу я, чернокожая женщина в бейсбольной кепке, окруженная высокими белыми мужчинами, прошу продать мне обычные очки без диоптрий и при этом рассказываю какую-то немыслимую историю о Южной Африке. В результате я чувствовала на себе удивленные и изучающие взгляды всех без исключения посетителей торгового центра.

На следующий день пришелся мой тридцать пятый день рождения. Я планировала организовать по этому поводу вечеринку для своих друзей в Голландии. Однако обстоятельства изменились настолько, что лишь нескольким ближайшим друзьям удалось встретиться в мое отсутствие и обсудить мою дальнейшую судьбу. Мне же было абсолютно нечего делать. У меня при себе был ноутбук, но я не могла писать. У меня были книги, но мой мозг просто отказывался воспринимать информацию.

Пит видел, что со мной не все в порядке. Однажды он сказал: «Если следовать их логике, вас нужно просто запереть в каком-нибудь бункере времен Второй мировой на берегу моря и передавать вам еду через решетку». Помню, я ответила: «Это было бы намного лучше, чем то положение, в котором я нахожусь сейчас. Я была бы на пляже и имела возможность пригласить друзей на чашечку чая».

Единственный выход из всего этого кошмара Пит видел в физических упражнениях. Физическая усталость является единственным лекарством от бессонницы, страха и тревог. Он возил меня в огромный спортивный центр и заставлял заниматься на тренажерах. В конце концов он оказался прав: тренировки действительно мне помогли.

Тем временем в Голландии общественность начала интересоваться, куда я пропала. С момента гибели Тео я фактически исчезла с лица земли. Моим друзьям было сказано, что я хочу побыть одна, но они не поверили этим словам; зная меня, они были уверены, что я выбрала бы находиться в их обществе, в крайнем случае, я хотя бы говорила с ними по телефону. При отсутствии какой бы то ни было достоверной информации начали распространяться различные слухи и теории. Некоторые даже утверждали, что меня тоже убили, но власти замалчивают мою смерть.

На десятый день моего пребывания в Соединенных Штатах охрана разрешила Нили Крус позвонить мне. Она вместе с Йозиасом ван Аартсеном пыталась договориться о встрече со мной, однако охрана ответила, что пока что это невозможно. Я поняла, что ни она, ни Йозиас не имеют ни малейшего представления о том, как далеко от Голландии я нахожусь.

Хенк Камп, министр обороны, также позвонил мне. Он сказал:

– Я приеду повидаться с вами, и мы сможем прогуляться по Зютфенскому лесу.

– Хенк, между мной и Зютфенским лесом огромное количество километров, – ответила я.

У меня было такое впечатление, будто я – своего рода ходячая чрезвычайная ситуация; даже министр обороны не имел понятия о том, где я нахожусь.

Спустя месяцы после того, как моя жизнь вернулась в привычное русло, я встретилась с Хенком и спросила его, как могло произойти, что его никто не проинформировал о моем местонахождении. «Только министр юстиции знал о том, где вы находитесь, – ответил он. – Пит Хайн Доннер попросил остальных членов кабинета не задавать вопросов о вашем местонахождении, что мы и сделали».

Пит Хайн Доннер – неплохой человек. Он не является сильным лидером, зато отличается удивительной порядочностью. Просто он, как мне кажется, принадлежит к некой другой эпохе и не привык контролировать каждый шаг своих подчиненных. Подозреваю, что Доннер просто издал приказ обеспечить мою безопасность и передал дело в руки сотрудников правительства. Этим людям никогда не приходилось иметь дело с подобной ситуацией, однако на кон был поставлен их профессионализм. Поэтому они обеспечили мою безопасность в максимально доступной мере. Я уверена, что при этом они руководствовались исключительно благими намерениями.

Прошло две долгие и бессмысленные недели, прежде чем Ни-ли вновь позвонила мне. Это был уже конец ноября, и она сказала, что я смогу вернуться в Голландию на несколько дней, чтобы поговорить с некоторыми людьми о моей ситуации и проверить, могу ли я остаться дома. Ее слова принесли мне ни с чем не сравнимое облегчение.

27 ноября, спустя двадцать пять дней после того, как я исчезла из поля зрения общественности, мы под проливным дождем отправились в портлендский аэропорт.

Самолет приземлился на авиабазе Эйндховен, после чего в течение долгого времени наш эскорт колесил по голландской земле. В какой-то момент все автомобили остановились у обочины безликого шоссе, и меня пересадили в маленькую неприметную машину. Все тот же Коос из программы защиты свидетелей отвез меня в деревенский дом где-то под Зальхемом.

Когда пришло время встретиться с Нили и ван Аартсеном, меня сначала посадили в небольшой «фольксваген», после чего где-то на трассе нас встретил эскорт из BMW. Было темно. В конце концов, мы оказались у какого-то кирпичного здания посреди леса. Света не было ни в одном из окон. На подъездной дорожке неприятно пахло мочой. Один из охранников объяснил, что запах исходит из заброшенных камер: в этом здании раньше располагался полицейский участок. В доме не было электричества, только свечи. Окна были заклеены грязной