История своей судьбы (СИ) - Солманская Элина

– Ни в коем случае. Это мой экземпляр, единственный и неделимый. А твой уже очень скоро окажется в твоих руках, – женщина перевернула ещё несколько страничек и закрыла книгу. – Пойдём, назад. Я переживаю, как бы Лиза не проснулась.

Они остановились возле дивана, на котором спала девочка

– Ну что ж, я вроде бы тебе всё сказала, что хотела. Хотя подожди, кое, что, я всё-таки забыла, – Янина развязала ленту на своей руке и, взяв пальцы Миланы, повязала её на запястье Ольховской.

– Что это? – удивлённо спросила Милана. Она с интересом рассматривала ленту. – Какое необычное украшение.

– Это не просто украшение. Это символ женственности и материнства. Ты теперь тоже мама, поэтому она твоя по праву.

– Да, ты права. Лиза уже называет меня мамой. Янина улыбнулась

– Потому, что ты заслужила это. Но я сейчас говорю не только о Лизе.

– А о ком ещё?

Женщина взяла руку Ольховской и положила ей на живот, накрывая сверху своей ладонью. Она пристально всматривалась в глаза Миланы.

– Разве ты ещё ничего не чувствуешь?

– Чувствую? – Милана закрыла глаза, пытаясь почувствовать что-то необычное, о чём говорила ей Янина. – А что я должна почувствовать? – спросила она у женщины, открывая глаза.

Янина нежно улыбнулась. – Крохотное сердечко, которое уже живёт и без устали бьётся. Милана смотрела на неё, не моргая. – Ты хочешь сказать… что я…

Янина молча кивнула головой. Милана снова коснулась рукой своего живота. – Этого не может быть… – шёпотом произнесла она

– Может, особенно если в это сильно верить. Послушай, тебя ждёт много крутых виражей в твоей жизни. Боль, потрясения, радости, счастье, любовь. Но я хочу, чтобы ты знала. Что я незримо всегда буду рядом с тобой и буду помогать тебе во всём. А ты пообещай мне только одно. Чтобы ни случилось в твоей жизни, ты никогда не оставишь мою дочь. Пообещай мне это!

Милана смотрела на взволнованное лицо Янины

– Обещаю. Что чтобы не произошло, я никогда не оставлю Лизу. Обещаю!

– Спасибо тебе! А теперь иди. Я хочу ещё немножко побыть наедине со своей дочерью, – Янина обняла Милану за плечи и, развернувшись, направилась к дивану и, склонившись над спящей дочерью, с улыбкой всмотрелась в её нежное личико.

– Спасибо тебе, Янина! Спасибо! – тихо произнесла Милана. Женщина обернулась и, улыбнувшись, махнула ей на прощание рукой

Ольховская развернулась и просто пошла вперёд, не зная, куда ей двигаться. Остановившись у стены, она коснулась её руками и, ощутив под ногами провал, стала медленно падать в пропасть, словно Алиса из сказки Льюиса Кэрролла. Падение было продолжительным, а касание земли быстрым и неожиданным.

Милана проснулась и, открыв глаза, резко подскочила на месте. Потирая глаза руками, она всматривалась в темноту комнаты. Пытаясь осознать, что- то, что она только что видела, было всего лишь сном. Она посмотрела на Лизу, которая спала рядом, свернувшись калачиком и положив ей голову на колени.

Ольховская ощутила сильный холод и лёгкое покалывание в левой руке. Она подняла с пола ладонь и поднесла к своим глазам. Запястье хранило на себе, яркий красный след и было слегка скованно, точно было чем-то плотно перетянуто. Милана покрутила рукой против часовой стрелки, пытаясь восстановить нарушенное после сна кровообращение. Яркий след с руки пропал, но ощущение скованности в руке не прошло.

Милана снова опустила руку на пол, но тут же подняла её вновь, и слегка склонившись, приблизилась к полу, из щели которого в кладовую комнату пробивался ледяной воздух. Она переложила Лизу на одеяло, приподнялась на месте и, откинув лёгкую плетёную циновку в сторону, обнаружила перед собой дверцу-люк, ведущую в подвал, из щелей которой и пробивался холодный морозный воздух, обжигающий её руку.

Глава 27

Милана попыталась приподнять крышку люка, но ухватить его руками было невозможно. Привычная ручка или металлическое кольцо на поверхности отсутствовали. Она включила фонарик и осмотрелась по сторонам в поисках подходящего вспомогательного предмета. Перебрав сложенные в углу металлические конструкции, она остановила свой выбор на небольшом ломике. Вернувшись к люку, и погрузив свой подручный инструмент в щель пола, с усилием приподняла край крышки и подхватила её пальцами левой руки.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда люк удалось поднять полностью и откинуть в сторону, она снова взяла фонарик в руку, и направила свет внутрь помещения. Деревянная приставная лестница вела в тёмную комнату, находившуюся на цокольном этаже.

Милана поднялась на ноги и вернулась к двери, пытаясь удостовериться, что за ней по-прежнему тихо. Прислушавшись к царившей за деревянным полотном тишине, она развернулась и снова вернулась к люку, ведущему в подвал.

Снова вооружившись фонариком, она осторожно спустилась по лестнице вниз, и осветила представшее перед ней окружающее её помещение. Такое же замусоренное пространство, как и наверху, со сложенными по углам коробками, заполненными продуктами, посудой и постельным бельём. Здесь было гораздо холоднее, чем наверху.

Милана пыталась найти источник этого сильного холода и, подняв глаза, увидела небольшое окно, больше похожее на вентиляционное отверстие, ведущее на улицу. Стёкол в раме не было, а проём был обтянут целлофаном, с зияющими рваными отверстиями.

Милана прошла вглубь помещения, осторожно минуя складированные повсюду мешки и коробки и в самом конце комнаты, наткнулась на деревянную дверь. Она провернула ручку замка, но он оказался сломанным, и дверь была не заперта. Но открыть её она не смогла. Дверь лишь слегка подавалась наружу, незначительно приоткрываясь и являя собой узкую полоску долгожданной свободы, и скорее всего, была закрыта с улицы на металлический выдвигающийся засов.

Милана снова вернулась к окну. Составив один на другой несколько деревянных ящиков, она коснулась руками целлофана и, прорвав его пальцами, освободила проём окна. Оценив возможности дальнейших действий, она поняла, что ей, несмотря на хрупкие пропорции тела, наружу через окно не выбраться.

Милана прислушалась к звукам, доносившимся из комнаты, и ей показалось, что она явственно услышала голос Лизы. Она быстро спустилась на пол и, поднявшись по лестнице, оказалась в комнате.

Лиза сидела на постели и смотрела на неё удивлённо.

– Мама, где ты была?

– Тише, котёнок. Говори шёпотом. Мне нужна будет твоя помощь. Пойдём! – она протянула руки к девочке, приглашая последовать за ней.

Когда они оказались в подвале, она снова обратилась к Лизе:

– Не бойся темноты, солнышко. Я сейчас включу фонарик, – Милана зажгла свет, освещая проём окна. – Доченька, здесь в комнате есть дверь на улицу, но она закрыта изнутри. Ты же понимаешь, я не смогу её открыть отсюда из комнаты. В это окно… – она показала рукой наверх. – Я не смогу выбраться наружу, потому что слишком большая, а вот у тебя я думаю, всё получится.

Она опустилась перед девочкой на колени.

– Правда, если ты боишься, то не стоит заставлять себя. Но понимаешь, котёнок, это наш единственный шанс выбраться из этого дома. Поэтому решай сама, дорогая.

– Мамочка, я согласна. Я постараюсь открыть эту дверь.

– Даже если не получиться, ничего страшного, не расстраивайся и не бойся. Я тебя потом подниму назад сюда в комнату, – Милана крепко прижала Лизу к себе и поцеловала в щёку.

Подняв девочку на руки, и придерживая её, аккуратно поднесла детскую хрупкую фигурку к просвету деревянной рамы. Лиза свесила ножки за окно, и крепко удерживая пальчики в ладонях Миланы, начала спускаться. Наступив на деревянный выступ и почувствовав твёрдую опору под ногами, она разжала пальцы Миланы и спрыгнула на землю.

Ольховская спустилась на пол и быстро направилась к двери. Облокотившись рукой о стену, она тут же отдёрнула её назад, и прикрыла рот рукой, чтобы не вскрикнуть в голос. Огромная крыса сидела прямо перед ней на деревянной полке, и злобно посматривала на неё немигающими глазками.