Приговор приведен в исполнение... - Олег Васильевич Сидельников

работы чекистам и сотрудникам уголовного розыска хватало. К концу девятнадцатого года в Туркреспублике было ликвидировано более шестисот уголовных банд! Вдумайтесь, потомки, «племя, младое, незнакомое», в эту цифру!

Проводив гостей, снова сел за письменный стол. И сейчас мне очень хочется рассказать о настоящем подвиге. Его совершили агенты уголовного розыска Сережа Ескин и Николай Орешников.

Бывший офицер, честно осознавший свои заблуждения и ставший честным гражданином, Виктор Дмитриевич Лбов в апреле девятнадцатого года случайно столкнулся нос к носу со старой «знакомой» — Елизаветой Муфельдт, бежавшей из тюрьмы во время мятежа и пытавшейся свести счеты с автором этих строк. Краском Лбов тут же обезоружил матерую преступницу и доставил в уголовный розыск. Поскольку Муфельдт была не просто уголовницей, но и участницей контрреволюционного заговора, ее передали в ТуркЧК. Там она, в частности, призналась, что ее сообщник, бандит Абрек, по-прежнему орудует в Ташкенте, совершает грабежи и убийства.

Все чекисты и розыскники были подняты по тревоге. Приказ — короткий: «Разыскать и обезвредить Абрека». Но как это сделать? Многоопытный бандит действовал с предельной осторожностью. Осторожно и в то же время нагло. Его разыскивали по всему городу, а он продолжал творить кровавые злодеяния. Со своей бандой сделал нападение на дом семьи Ступаковых на Ульяновской улице, на дом Генель по улице Гостеприимной, ограбил кассу гончарного завода и, наконец, третьего мая совершил вооруженное нападение на квартиру Степана Ротбоера на Андреевской улице. Все эти преступления сопровождались убийствами и насилиями.

Но, как говорится, сколько веревочке не виться, а конец будет. Седьмого мая поутру агенты Ескин и Орешников, переодевшись в штатское, патрулировали возле Обуховской бани. Было известно, что Абрек большой любитель попариться. Может быть, заглянет в парильню?..

Нет, Абрек в этот день не помышлял о парной. Простое стечение обстоятельств. Он вывернул с Хорошхинской на Обуховскую улицу, и агенты тут же его опознали.

— Руки вверх! — скомандовал Ескин.

Не тут-то было! Абрек выхватил маузер и наган и мгновенно открыл огонь по агентам. Ескин был ранен в ногу. Орешников — в руку. И все же агенты угрозыска, превозмогая боль, стали преследовать бандита, продолжавшего отстреливаться. Абрек бросился бежать по Хорошхинской, надеясь достичь Кашгарки и скрыться там в лабиринте улочек и переулков.

Истекая кровью, Орешников приотстал, однако Сережа Ескин, наш замечательный юнец, Сергей Гаврилович, хромая, продолжал преследование. На выстрелы прибежали другие агенты, патрулировавшие на ближайших улицах... Но все уже было кончено. Метким выстрелом Ескин наповал уложил кровавого злодея. Вот как об этом подвиге писала газета «Известия ТуркЦИКА»:

«Теперь население Ташкента избавлено от такого дерзкого и опасного преступника (Абрека)... Труп убитого... был предъявлен оставшимся в живых членам семьи Ступаковых, и они опознали его. Он опознан также рабочими гончарного завода, потерпевшим Ротбоером и многими другими.

Агенты уголовно-розыскной части Орешников и Ескин проявили доблестное служение делу защиты революционного порядка. Несмотря на полученные ранения при внезапной встрече с бандитом, они продолжали преследовать его до тех пор, пока тот не был убит.

Чрезвычайная комиссия совместно с уголовно-розыскной частью и Управлением охраны города принимает энергичные меры к поимке всех соучастников кровавого бандита».

От себя же добавлю, что соучастники Абрека были вскоре схвачены. Ескина и Орешникова ТуркЧК и Управление охраны наградили именными золотыми часами.

Вот какие замечательные кадры защитников революционного правопорядка воспитала Советская власть!

Открылась, наконец, и тайна записей в дневнике Блаватского о том, что какие-то ценности находятся у княгини. Муфельдт спросили, когда она последний раз видела Осипова.

Она усмехнулась: «Когда он тягу давал из Ташкента, забыв даже про меня, про свою княгиню, как он меня называл».

Присутствовавший при допросе Аракелов вдруг хлопнул себя по лбу ладонью и воскликнул, подобно Архимеду: «Эврика!.. Нашел!»

И тут же объяснил чекистам суть дневниковых шифровок Блаватского.

Вот ведь какая «универсальная» фигура — Е. Э. Муфельдт! Кровавая уголовница, кровавая контрреволюционерка!!!

Страшно, говорят, на нее было смотреть, когда она поняла, что одним-единственным словом «княгиня» выдала себя с головой!

Однако не надо вздыхать спокойно, предполагаемые мои читатели, посчитав, что, уничтожив банду Муфельдт—Абрека, было окончательно покончено с разгулом организованной преступности и контрреволюционными ядовитыми гнездами.

И по сию пору идет борьба не на жизнь, а на смерть. Все еще не перевелись басмачи, выродившиеся в разбойничьи шайки; мстят новой власти, власти рабочих и дехкан, недобитые белогвардейцы. Много бед причиняли и продолжают причинять фальшивомонетчики. Вот всего лишь несколько строк из газетной статьи с поражающим воображение заголовком — «Фабрика денег».

«После того, как некоторое время назад было ликвидировано три шайки фальшивомонетчиков... уголовный розыск отличился вновь по такому же делу.

На этот раз сенсация превзошла все. Раскрыта целая фабрика, производившая массовое изготовление фальшивых денег. Не менее поражает состав этой преступной шайки... В данном случае мы имеем дело с представителями враждебно-классового элемента. Кто раньше в Ташкенте не знал владельца щеточной фабрики по улице Махрамской, 11, — Мельникова Ивана Васильевича? Кто в недавнем прошлом не проходил мимо его двух магазинов по ул. Романовской?..

Так вот, теперь этот капиталист выступил в новой роли... стал изготавливать фальшивые деньги... Агенты уголовного розыска произвели до 60 арестов и еще больше обысков у пособников и сбытчиков... По предварительному подсчету, шайкой было изготовлено и сбыто свыше 100 млн. рублей фальшивых денег... В ходе многочисленных обысков обнаружено значительное количество оружия, боеприпасов...»

Как видите, предполагаемые читатели моих скромных записей, шайка Мельникова — это шайка экономических контрреволюционеров, запасшаяся также и оружием.

Верховный революционный трибунал Туркреспублики (кстати сказать, одним из членов трибунала была Эльза Цируль, жена Фрица Яновича) сурово, но справедливо карал злобных и непримиримых врагов Советской власти. Как говорили древние римляне: «Дура лекс — сед лекс!» — «Суров закон, но — закон!»

Помню, каких только жутких слухов не распускали скрытые враги революции и болтуны-обыватели! Дескать, теперь всех, даже случайных участников мятежа, большевики будут расстреливать и даже... четвертовать!.. И как это часто бывает, распространители вздорных, провокационных слухов в конце концов сами уверовали в свои измышления. Характерный случай произошел в марте 20-го года, когда, наконец, командующему Ферганским фронтом Веревкину-Рохальскому сдался Мадамин-бек, а его так называемое «правительство» — полковник Корнилов, генерал Алексеев, незадачливый глава ташкентской милиции времен Керенского — Арсеньев, в также «министр» внутренних дел и юстиции Ненсберг — было арестовано.

Лысый толстяк, бывший присяжный поверенный Ненсберг, дрожа, как овечий хвост, угодливо улыбаясь, давал показания. В заплывших жиром глазках его мельтешил ужас. Он с готовностью сообщил, что после провала ТВО глава этой