Гитлер и его бог. За кулисами феномена Гитлера - Джордж ван Фрекем

Согласно Роберту Джексону, одному из главных обвинителей на Нюрнбергском процессе в 1946 году, в Германии евреев «было так мало, что они были беспомощны, но все же достаточно для того, чтобы их можно было сделать пугалом». Имеются бесчисленные документы, говорящие о садистских наклонностях штурмовиков и молодежи из Гитлерюгенда, которые могли унизить и избить любого еврея, разгромить его магазин, и все это без какой-либо попытки сопротивления с его стороны. Войдя во вкус, они были готовы на большее. До сих пор поражает тот факт, что еврейские толпы сотнями тысяч безропотно шли, «как агнцы на заклание». Рауль Гильберг объясняет это так: «В диаспоре евреи всегда были в меньшинстве и жили в постоянной опасности, но они усвоили, что могут умилостивить и задобрить своих врагов и тем самым отвести грозу и избежать гибели. Это был урок длиной в две тысячи лет. Евреи не могли неожиданно переключиться, [когда их руководители поняли], что современная индустрия убийства действительно способна уничтожить всех евреев Европы»262. «Простой истиной является то, что еврейская прослойка была слабой, уязвимой и никогда не вынашивала агрессивных замыслов против Германии», – пишет Роберт Вистрич263.

Леон Поляков ищет причины этой безропотности и находит ее истоки в средних веках, когда после резни, устроенной крестоносцами в Вормсе, Майнце и других местах, «мученичество стало чем-то вроде обычая… Каждая новая жертва христиан становилась воином, павшим во славу Имени; погибшему часто давался титул “кадош” (святой), происходило нечто вроде канонизации… Убийство родителями своих детей [чтобы предотвратить их крещение или их убийство христианами] стало интерпретироваться в свете жертвоприношения Авраама, а история патриарха и его сына, под именем “акеда” (жертвоприношение Исаака), стала символом еврейского мученичества»264.

Тем не менее, это «расхожее клише, утверждение о том, что евреи не противились своим убийцам и просто шли, “как скот на бойню”, не является ни точным, ни заслуженным… Эта безоговорочная критика их поведения упускает из виду то, до какой степени нацисты скрывали истинные цели своей еврейской политики. Они сознательно поддерживали ложные надежды на то, что уступчивость и труд могут стать для евреев спасением», – пишет Вистрич.

И он продолжает: «Выражение “как скот на бойню” также упускает из виду тот факт, что сама идея полного физического уничтожения была настолько беспрецедентна, что большинству евреев (и неевреев) она просто могла казаться плодом больного воображения. Также забывают о том, до какой степени евреи в гетто были истощены и деморализованы, отрезаны от мира. Недооценивают и устрашающий эффект коллективных наказаний, которые нацисты применяли при малейшем признаке сопротивления. Понимание того, что месть будет ужасающей, отбивало охоту к вооруженному сопротивлению по всей Европе. Военнопленные союзники и сотни тысяч русских пленных бунтовали крайне редко, несмотря на то, что их караулила горстка охранников. Однако против них редко выдвигают обвинения в пассивности. С ними, между тем, не обращались так бесчеловечно, как с евреями в гетто и в нацистских лагерях.

На евреев порой охотились, как на диких зверей. Другие народы не переживали ничего подобного. Ситуацию ухудшало то, что их окружение – во всяком случае, в Восточной Европе – зачастую было враждебным и антисемитским. Даже если им удалось бы бежать, еврейские мужчины были обрезаны, часто отличались характерными чертами лица, бородами, типичной одеждой. Несмотря на все эти препятствия, евреи все же восставали – в гетто Варшавы и Белостока, в лагерях смерти Треблинк, Собибор и Освенцим. Если им удавалось бежать от своих мучителей, они присоединялись к партизанам»265. Вооруженные восстания произошли, по крайней мере, в «двадцати гетто Восточной Европы». Самым известным является Варшавское восстание с 19 апреля по 5 мая 1943 года, когда тысяча евреев, вооруженных легким огнестрельным оружием, гранатами и бутылками с зажигательной смесью, противостояла трем тысячам элитных солдат СС с крупнокалиберными пулеметами, гаубицами, броневиками и артиллерией, к которым позже присоединились танки и бомбардировщики.

Решающим же аргументом, снимающим с евреев подозрения в захвате власти над миром, является нежелание правительств (якобы находившихся под еврейским влиянием) впустить в свои страны евреев, пытавшихся бежать из Германии после гитлеровского переворота. «Еврейская мировая мощь оказалась довольно бессильной», – замечает Конрад Хайден266. А Роберт Вистрич пишет: «Даже американское еврейство, ставшее к 1939 году богатейшей, значительнейшей и сильнейшей еврейской общиной в мире, было далеко от того, чтобы быть организованным лобби послевоенной эпохи, активным, дисциплинированным, сплоченным и способным направлять международную политику США. Напротив, в нем было так мало единства и уверенности в своих силах, оно было так запугано подъемом американского антисемитизма в период депрессии, что не сумело противостоять драконовским иммиграционным законам – и это решило судьбу европейских евреев. Почти то же самое можно сказать и о сравнительно малочисленной британской общине, хотя там отдельным евреям и удалось занять заметное место в жизни страны во время затишья между мировыми войнами»267.

Вопрос, почему евреям, народу с религией божественного откровения, выпала такая роковая и трагическая судьба, для стороннего наблюдателя остается без ответа.

Война и холокост

«Что касается евреев, то в этом вопросе Гитлер останется тверд, – пишет в своих воспоминаниях посол Франсуа-Понсе. – Он как-то сказал мне, что, на его взгляд, проблему можно было бы решить, собрав всех евреев мира на одном острове, скажем, на Мадагаскаре. Однако в действительности он считает, что единственным удовлетворительным решением проблемы будет лишь их полное уничтожение. Их нужно уничтожить как врагов арийской расы, виновников всех страданий Германии и остального мира. По существу, именно эта тайная мысль – полное уничтожение евреев – и вдохновляет все то, что делает он сам и его партия»268. Британский историк Ян Кершоу подтверждает слова французского посла: «Что касается Гитлера, то его основная идея – уничтожение евреев – оставалась неизменной с 1919 года, как бы ни менялись при этом непосредственные тактические соображения. Он обнажил свои намерения на съезде гауляйтеров партии в апреле 1937 года. Тогда, продолжая еврейскую тему, он сказал: “Я не бросаюсь в бой очертя голову. Если я хочу сражаться, я не говорю: «Сражайся!» Вместо этого я говорю: «Я хочу уничтожить тебя!» И теперь пусть моя ловкость поможет мне загнать тебя в угол, где ты окажешься беспомощным. И тогда ты получишь нож в сердце”».269

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});