Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

Не прошло и получаса, как майор был застигнут врасплох, когда Берн круто свернул с шоссе и «лендкрузер» стал пробираться вниз, в сторону Евфрата.

– Что вы делаете? – спросил он остальных.

– Мост разрушен, майор. Взорван. Придется воспользоваться паромом.

Вскоре после этого они подъехали к спуску, и майор убедился в том, что Берн был прав.

– Как вы узнали про мост?

– Аэрофотоснимки, майор.

– Ясно.

Они выехали на пристань, расположенную в конце спуска.

– Медленно выйди из машины, майор, и встань рядом с дверцей, – скомандовал Хауард. – Если лейтенант или кто-то из твоих солдат появятся из своих машин, прикажи им вернуться обратно.

Лейтенант Салех Масуд решил не упускать возможности поразмять ноги. Но не успел он спуститься с БРДМ, как его командир грубо приказал ему залезать обратно. Громко выражая свое недовольство, младший офицер все же подчинился. Майор сдержал улыбку. В БРДМ сейчас было, как в печке, – именно то, что надо для строптивого подчиненного.

Понтонный паром находился на противоположном берегу, и им пришлось ждать минут пятнадцать, пока он не подплыл. В отличие от той ночи, когда они воспользовались им в предыдущий раз, теперь паром обслуживался не одним-единственным солдатом, а целым дневным нарядом из пяти армейских саперов под командованием сержанта. Сержанту хватило одного взгляда на майора в красном берете, чтобы тут же встать по стойке смирно, а затем заботливо расставить машины на борту огромной посудины.

– В разговоры с ним не вступать, майор, – предупредил Хауард. – Ограничься приказом переправить нас на ту сторону.

Сержант был слегка удивлен присутствием автомобилей ООН, но тем не менее не собирался задавать какие-либо вопросы каменнолицему майору Республиканской гвардии, пролаявшему ему короткий приказ. У него и так хватало неприятностей из-за того, что пару дней назад один из его капралов, как обнаружилось, по всей видимости, дезертировал.

Переправа прошла без происшествий. Ранее пустынные деревни на противоположном берегу – Хадита, Бени-Дахир и Хаклания – теперь кишели людьми. Майор был поражен, когда Хауард включил сирену, фары и мигалку на крыше – теперь уже голубую, а не красную; Акфорд во второй машине ООН сделал то же самое. Огни и сирены достигли желаемого эффекта. Люди поспешно расступались с дороги, провожая безразличными взглядами необычный конвой.

В 13.30 они выехали на пустынное шоссе, ведущее в Рутбу, возвращаясь по тому же пути, который они преодолели три ночи назад. Из-за присутствия тихоходных грузовиков они продвигались медленнее чем раньше, но в целом Хауард оставался доволен. Самой большой потенциальной проблемой, подумал он, будет, конечно же, майор. Мужчина явно оправился от потрясения, и за ним нужен глаз да глаз.

67

– Ты абсолютно в этом уверен? – Директор Национального бюро разведки внимательно изучал лицо Кируина.

– Более чем, сэр. Можно, я покажу вам, что у меня есть на данный момент?

– Да, пожалуйста. – Фейга склонился над столом, на котором Кируин разложил распечатки фотографий, полученных со спутников «Ки-хоул».

– Вот здесь они возле дорожного кордона, сэр. На этой фотографии можно увидеть, что спектр отражения автомобилей отличен от спектра иракской бронемашины. И хотя, как говорит мистер Соренсен, разница небольшая, мы проверили у агента ЦРУ, ездившего в баданахский лагерь, и он подтвердил, что там пользовались белой краской. – Кируин сделал паузу. Фейга ободряюще взглянул на него, и Кируин продолжил: – Мы следили за ними от дорожного кордона, используя Джей-СТАРС. На той стадии у нас не было подтверждения, но затем они остановились возле реки, и мы получили второй снимок со спутника. Сравнительный анализ подтвердил совпадение параметров. Это они, и у них есть армейское сопровождение. С тех пор мы продолжаем отслеживать их путь.

– Откуда вы знаете, что их просто не арестовали?

– По двум причинам, сэр. Во-первых, если бы это было так, то почему они выбрали эту дорогу? Я склонен считать, что скорее их повезли бы в Багдад, а эта дорога ведет в Иорданию. Во-вторых, они возвращаются в точности по тому же пути, по которому сюда и приехали. Слишком много для совпадения. Это наверняка они.

– А вы согласны с этим, Уолтер? – Фейга повернулся к Соренсену в ожидании ответа.

– Да, сэр, согласен. Поначалу я сомневался, но это все объясняет.

– Что ж, – кивнул Мартин Фейга, – думаю, вы правы, что они выдают себя за инспекцию ООН. С одной стороны, я просто не представляю, как еще они могли убедить иракских военных в том, что у них есть какое-то дело, объясняющее хотя бы само пребывание в Ираке. За одно это их бы наверняка арестовали, а то и расстреляли бы на месте. Но существует и вторая причина, по которой они сменили свой прежний внешний вид санитарных машин. Они нарушают старейшее правило всех военных учебников, а этого они бы никогда не сделали, будь у них выбор, и не выступили бы теперь в совершенно ином качестве.

– То есть как, сэр? – спросил Кируин. – Какое правило?

– Ты никогда не служил, Кируин, а поэтому, полагаю, вполне понятно, почему ты его не знаешь, – ответил директор Национального бюро разведки. – Оно простое. Если ты выполняешь задание на вражеской территории, коротким ли или долгим оно является, будь это диверсия – как в данном случае – или чистая разведка, проводись оно на земле, на воде или в воздухе, правило всегда одно и то же. Ты никогда, никогда не должен уходить тем же путем, по которому пришел. Нужно всегда возвращаться другим маршрутом. В противном случае ты просто сам напрашиваешься на то, чтобы тебе устроили засаду. – Фейга указал на спутниковые фотографии и кивнул еще раз. – Эти люди знают об этом, возможно, лучше, чем кто бы то ни было другой. Они не стали бы рисковать, возвращаясь той же дорогой, если бы не выдавали себя теперь за кого-то совершенно другого. И, по-моему, все подтверждается. Идея с ООН верна – все совпадает.

– Как вы справедливо отметили, сэр, – сказал Кируин, – об армейской службе я знаю весьма немного, но мне кажется, что по отношению к этим людям у меня уже появилось какое-то чутье. С самого начала они вели себя крайне неортодоксально. На протяжении всего времени они выкидывают такие коленца, которые не могут не изумлять. И то, что вы сказали о нарушении ими железного армейского правила, лишний раз меня в этом убеждает.

Фейга рассмеялся.

– Еще раз должен сказать тебе, Кируин, ты чертовски хорошо справился с этим делом. И вы, Уолтер, тоже – все, кто в этом участвовал. С этой оценкой я и выйду на заседание СНБ. Когда они услышат об этом маскараде с ООН, их, надо думать, хватит удар. Полагаю, мне нет нужды говорить вам, какой поднялся бы шум, всплыви все это наружу. Что, похоже, практически неизбежно, судя по тому, как обстоят дела, – добавил он. – Как бы то ни было, спасибо, обоим спасибо. И продолжайте в том же духе.

Покидая кабинет директора, Джон Кируин сиял от удовольствия. В устах Мартина Фейги прозвучавшее было высокой наградой.

68

Высокий, худощавый мужчина, сгорбившись, сидел в торце длинного стола. Его лицо под рыжими, выкрашенными хной волосами было испещрено уродливыми оспинами. Его взгляд ощупывал лица коллег, без устали перебегая с одного на другое. Он обратил внимание, что глаза у них тоже неспокойны. Все они явно нервничали, выглядели неуверенными и даже… да, испуганными. Все, кроме бывшего министра иностранных дел с восковым лицом и пенсне на носу, сидевшего в середине стола по левую руку от него, – тот казался, как всегда, загадочным и улыбался. Хотя, постойте, уж не испарина ли выступила у него на лбу? Неужели даже он так же перепуган, как и остальные? Ну, конечно же, так, подумал рыжеволосый мужчина. Все они буквально остолбенели, когда он каких-то пять минут назад обнародовал новость. Ощущение глубокого ужаса обволокло зал заседаний, словно сгустившийся туман. Но сейчас было не время предаваться пустым словопрениям о душевном состоянии кого-то из его коллег. Он должен, подобно змее, ударить стремительно и сильно – не дать им возможности подумать или затеять споры. Это было его единственной надеждой. Сейчас он не должен проявить слабость. Если это ему удастся…

Он уже добился половины успеха. Он уже сел в Кресло – Кресло, которое до этого никто не осмеливался занять. Сам факт, что он сидел в этом Кресле, безусловно, произвел на них впечатление. Каждый, кто заходил в зал, в ужасе застывал на месте с открытым ртом, увидев, что он находится именно в нем – во главе длинного стола. Они тут же безошибочно понимали, что это должно означать.

Все было вполне оправданно, решил рыжеволосый мужчина. Будучи вице-президентом, он автоматически становился преемником, тем, кто по праву должен был занять Кресло, когда, как это сейчас и произошло, наступит время. Но, узнай кто-то из них об этой новости первым, все становилось отнюдь не таким очевидным, и возможно, что он, Иззат Ибрагим, вовсе и не сидел бы сейчас в этом Кресле. Уж кто-нибудь из них да захватил бы его – скорее всего, эта полудохлая гиена – заместитель президента.