Тень над Вавилоном - Дейвид Мейсон

– Джон, – спокойно сказал Морж, – ты только вдумайся. Ну какой им смысл разъезжать на обычных незамаскированных автомобилях? Подумай сам. Их бы тогда наверняка обнаружили, ведь так?

Кируин проигнорировал рассуждения Моржа.

– Уолтер, в Баданах ездил человек ЦРУ из Риада, не так ли? И именно он сообщил о том, что машины были защитного цвета, верно? Дайте мне поговорить с ним. Дайте я ему позвоню прямо сейчас!

Морж бросил на Кируина покорный взгляд.

– О'кей, Джон. Как ты захочешь. Но я не понимаю, какое это может иметь значение?

Кируин сграбастал телефон и спешно переговорил с оператором на коммутаторе Национального бюро разведки, заказав сверхсрочный разговор с посольством США в Эр-Риаде. В ожидании звонка он возбужденно прокричал Фридману:

– Джерри, не спускай глаз с этих машин! Это они! Я знаю, это они!

Не прошло и десяти минут, как Кируин говорил непосредственно с находившимся в Риаде Элвином Кеннинзом. Поначалу цэрэушник вообще не мог понять смысла этого звонка и проявил некоторое нетерпение, когда Кируин стал настойчиво его расспрашивать о мастерской в баданахском лагере. Да, отвечал Кеннингз, он видел несколько банок из-под краски. Нет, он знает, что «лендкрузеры» были защитного цвета, потому что так сказал ему пакистанский повар. О'кей, ну конечно же, в мастерской остались пятна краски. Как он уже говорил – зеленого защитного цвета. Но… так, дайте-ка подумать, на остове четвертой машины кто-то опробовал краскопульт… Да, именно так…

Кируин опустил трубку, на лице его было написано удивление.

– Белая краска. Уолтер, глянцево-белая. Какому сумасшедшему придет в голову пользоваться в Ираке белыми машинами?..

Уолтер Соренсен и Джон Кируин уставились друг на друга от неожиданного осознания.

– Будь я проклят, – выдохнул Морж, растягивая рот в широченной ухмылке. – У этих мужиков шарики и впрямь не только между ног! Если только вообще им найдутся равные! Устроили чертов маскарад, выдавая себя за инспекторскую группу ООН!

66

Майор Хассан Омар молча предавался невеселым размышлениям, сжавшись на переднем сиденье «лендкрузера». Он уже оправился от первоначального шока и понял, правда, слишком поздно, что должен был каким-то образом попытаться не допустить то, что произошло. Но этот долговязый англичанин, Хауард, не дал ему времени сообразить. А второй, Берн, свободно владел арабским – любая попытка как-то предупредить солдат окончилась бы его собственной смертью. Или все-таки нет? Он обдумал этот вопрос и решил, что все-таки да. Эти люди вели себя крайне решительно. У него не оставалось сомнений, что их слова не расходятся с делом. Да и прав был Хауард – попади они в плен, их ожидала поистине незавидная участь. В руках Мухабарат – иракской службы безопасности – им пришлось бы испытать немыслимые муки и принять долгую страшную смерть. Майор сморщился от отвращения. Ничего, кроме презрения, он к методам Мухабарат не испытывал. Животные, гневно подумал он, развратные животные на службе у своего деспотичного хозяина.

Майор ненавидел и Саддама Хуссейна, и его режим. Как и его сослуживцы, вслух он выражал неискренние знаки любви к Саддаму, произнося необходимые заверения в верности до гроба, которые, как это все понимали, были абсолютно пустыми. Все ненавидели Саддама, он был в этом уверен, – все, кроме идиотов, доносчиков, убийц, карьеристов и тех, кто потеряли право называться людьми. Людей вроде этого бешеного пса – Салеха Масуда, который никогда не поднялся бы выше пехотного капрала, если бы не его рабская преданность партии Баас и если бы он повсюду не трубил ритуальные громкие фразы об одобрении репрессивного режима Саддама, не повторял его абсурдных заверений в победе накануне очередного катастрофического поражения.

Майору было любопытно, кем же все-таки были эти шпионы и чем они здесь занимались? И откуда у них автомобили ООН? Наверно, они украли их в Багдаде. Машины выглядели как настоящие. Нарисовать черные буквы «UN» на боковых и задней дверцах было бы достаточно просто, но не изготовить голубые флаги с соответствующей белой эмблемой. И потом состояние самих машин… Да, эти люди, должно быть, из Багдада, как и сказал Берн.

Или все-таки не оттуда? Дорога была перекрыта… на всем протяжении в сторону юга, до самой Самарры. Одному Богу известно зачем. Рота под командованием майора была направлена в район электростанции в Бейджи, чтобы закрыть шоссе для движения всякого транспорта. Еще одна рота из их полка с той же целью была послана в Самарру. Остальные же подразделения дивизии Товакалиа Республиканской гвардии продолжали разбираться с этими презренными курдами. Но как шпионам удалось проехать по заблокированному и с севера и с юга шоссе? Приехать из самого Багдада они не могли – их бы остановили в Самарре. А это значит, что они выехали на шоссе где-то севернее Самарры – скажем, у Эд-Даура или… – Боже всесильный! – У Тикрита!

От мысли, что это могло означать, у майора отхлынула кровь от лица. Если это правда, то прежде всего объясняло смысл установки дорожных кордонов. Надо быть тугодумом, выругал он себя, чтобы не сообразить этого раньше. Как всегда, он лишь выполнил приказ, не интересуясь, зачем и почему он это делает. Он давным-давно оставил попытки понять смысл некоторых действий, которые поручались ему и его людям. Теперь он усиленно размышлял. Сегодняшние торжества… вот в чем дело. Саддам лично должен был приехать в Тикрит – свой родной город. Это было единственным объяснением. Значит ли это, что шпионы… Боже всемилостивый, они же, наверно, пытались убить президента! Он искоса бросил внимательный взгляд на Берна. По лицу мужчины блуждала улыбка, глаза лучились, и майор ощутил, как от него исходит чувство уверенности и успеха. Неужели это правда…

Ход его мыслей был нарушен голосом сидевшего сзади Хауарда:

– Майор, что тут произошло? – Он указал на руины огромного здания чуть в стороне от шоссе, окруженные полуповаленной изгородью из колючей проволоки.

– Что? Э-э… Я не знаю. Полагаю, последствия войны. А почему вы спросили?

– Просто так. Думал, что ты, может быть, в курсе. – Хауард улыбнулся.

На мгновение обернувшись, Берн поймал его взгляд и подмигнул. Оба мужчины заметили небольшую группу людей, стоявших рядом с разрушенным складом, и узнали легкую фигуру старика, жестикулирующего перед ними. Значит, старикан-таки спасся, подумал Хауард. Что же, будь счастлив в этой жизни.

Майор неверно истолковал их обмен взглядами и сердито нахмурился:

– Не понимаю, почему вы находите смешным то, что ваши ВВС разрушили так много построек в моей стране?

– Поверь мне, майор, мы не находим это смешным. – Теперь Хауард нахмурился и сам. Воспоминание об инциденте вновь заставило его задуматься, что же означала атака на склад. – Просто я подумал, что ты, возможно, что-то знаешь именно об этом здании.

– Так вот, я не знаю! – огрызнулся майор. – Да и с какой стати? Информация о подобных вещах доходит до нас редко.

Отлично, подумал Хауард. Майор явно испытывал сильнейшее негодование по поводу ограниченности информации, которую он получал. Это означало, что, вероятней всего, ему ничего не известно и об исчезновении часового с понтонного парома возле Хадиты На самом деле он, видимо, не знал даже о том, что сам мост в этом месте разрушен. Переправа являлась следующим опасным пунктом, местом, где машины и эскорт будут вынуждены остановиться, местом, где майор мог бы что-то предпринять, знай он о нем заранее.

Так уж случилось, что майор действительно не был в курсе и ничего не знал о состоянии моста в Хадите. Если бы это было не так, он, вероятно, смог бы выработать какой-то план действий. Для себя он уже решил, что не собирается позволить этим шпионам уйти после всего, что они натворили. Шпионы? Убийцы? Кем бы они ни были, он признавался себе, что испытывает перед ними тайное восхищение. Совершенно очевидно, что это исключительно незаурядные люди, высокие профессионалы. Если им удалось избавиться от Саддама, то, с его точки зрения, они оказали Ираку несомненную услугу. Тем не менее, им нельзя позволить сбежать. Как бы он ни ненавидел Хуссейна, майор был человеком чести и патриотом. История его страны – а уж если на то пошло, и всего Ближнего Востока – была не более чем нескончаемым сказанием о вмешательстве в дела и о жестокой эксплуатации его народа выходцами с Запада. То, чем занимались эти люди, было лишним примером подобного вмешательства. И это было нетерпимо. Майор уже решил, что он сделает. Когда они остановятся в Требиле, возле границы с Иорданией, у него появится шанс кое-что осуществить.

Не прошло и получаса, как майор был застигнут врасплох, когда Берн круто свернул с шоссе и «лендкрузер» стал пробираться вниз, в сторону Евфрата.