История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы - Ласло КОНТЛЕР

При правительстве Сапари были выработаны предложения по реформированию отношений церкви и государства, хотя сами реформы проводились позднее, уже кабинетом Векерле. В Венгрии только малая часть католических священников (прежде всего, это Оттокар Прохаска и Шандор Гиешвейн) осознавала необходимость осторожного приспосабливания к современным буржуазным условиям жизни, т. е. восприняла основополагающие идеи движения христианского социализма, представленного фигурой папы Льва XIII. Однако даже папа-реформатор выступил против обсуждавшегося тогда отделения церкви от государства в официальном послании, посвященном именно положению христианства в Венгрии. Его протест был также поддержан глубоко верующим императором, считавшим церковь одной из самых прочных опор монархии, и поэтому католическая церковь эффективно сопротивлялась всем инновациям, уже введенным в большинстве западноевропейских стран несколько десятилетий назад: гражданские браки, государственная регистрация актов гражданского состояния – рождения и смерти, свобода совести и вероисповедания, а также атеизма, признание иудаизма «законной» верой. На фоне неугасавшего интереса общественности к этим вопросам и страстных полемик в стенах парламента реформы эти в 1894–95 гг. все же были проведены и образовали самую прогрессивную область либерального венгерского законодательства.

Франц Иосиф неохотно уступил в вопросах отношений между церковью и государством в надежде, что его уступки, явно отвечавшие требованиям времени, помогут успокоить ситуацию с «национальным вопросом», взятым на вооружение основными оппозиционными партиями. Национальная партия, основанная в 1892 г. особенно популярным и влиятельным тогда Аппони, хотела не только «усовер- /377/ шенствовать» Компромисс 1867 г., сделать его более отвечающим интересам аграриев, но и разделяла часть требований Партии независимости, призывавшей к увеличению доли венгерского элемента в верхушке империи, к тому, чтобы королевский двор почаще и подольше бывал в Будапеште, чтобы шире использовалась венгерская геральдика, чтобы обучение офицеров производилось на венгерском языке и т. д. И хотя эти требования более были связаны с внешними проявлениями государственности, а не с моделью политического устройства, они оказались весьма эффективны в свете эмоционального воздействия на народные массы, особенно в гнетущей обстановке, сложившейся в связи с запретом монарха на организацию публичного траура и официальных похорон Кошута, умершего в 1894 г. в Турине.

Векерле, дискредитировав себя в глазах народа тем, что уступил в вопросе об организации похорон, и вызвав неудовольствие императора своей неспособностью установить мир и спокойствие исключительно церковными реформами, ушел со своего поста и был заменен в январе 1895 г. Дежё Банфи, известным как «паша из Добоки» (фёишпан этого комитата). Прозвище определенно свидетельствовало о его жесткости и вспыльчивости. Говорили, что он буквально «пожирает социалистов» и является горячим приверженцем идеи мадьярского превосходства. Предполагалось, что он сумеет снять общественную напряженность и возьмет под контроль усиливавшийся венгерский национализм, чтобы он обрел формы, приемлемые для политической системы империи, тем более, что приближалась круглая дата – тысячелетие завоевания венграми земель в Карпатском бассейне.

Юбилейный 1896 год действительно не был омрачен сварами между различными политическими силами в стране. Официальные мероприятия, открытие памятных сооружений, в основном в столице, грандиозная выставка, на которой демонстрировались достижения Венгрии за минувшие десять веков, и, прежде всего, последнего времени, должны были создать впечатление о венграх как стабильной, великой нации, цивилизовавшей среду древнего исторического обитания. В основе всего этого политического спектакля лежал венгерский национализм, по внешним признакам заметно отличавшийся от национализма середины XIX в. Если раньше он стремился к максимально полной политической независимости и свободе для всех, то теперь строился на убеждении, что венгерское наследие и ответственность перед потомками обязывают его, используя положительные стороны австро-венгерского соглашения 1867 г., возрождать былое величие Венгрии путем достижений в области экономи- /378/ ки, мадьяризации общества и усиления венгерской позиции в объединенном управлении империи, центр которой когда-нибудь переместится в Будапешт.

В целом, отношение к национальным меньшинствам в Венгрии вплоть до Первой мировой войны оставалось достаточно терпимым, особенно в сравнении с национальной политикой в странах Восточной и Юго-Восточной Европы. Защита со стороны закона гарантировалась всем этносам, готовым соблюдать принцип «единой венгерской политической нации». Тем не менее, подогреваемый манией величия, нетерпеливый венгерский национализм начинал материализовываться в постоянном увеличении количества уроков венгерского языка в школе, а также в энергичном его продвижении во все сферы государственной и общественной жизни. В результате сложилась такая ситуация, что для 90 % служащих и общественных деятелей страны венгерский язык был родным, хотя им владело не более четверти представителей ее немадьярских народов. Мадьяризации стала подвергаться даже венгерская топонимика, не говоря уже об именах и фамилиях. Административные и судебно-правовые меры применялись против лидеров этнических меньшинств, которые, указывая на нарушения закона о национальностях 1868 г., критиковали и сам закон, поскольку он, по их убеждению, не учитывал политической самобытности немадьярских народов, а также ратовали за официальное признание своих национальностей и территориальную автономию. Начиная с 1881 г. объединенная Румынская национальная партия Венгрии и Трансильвании требовала отделения от Венгрии Трансильвании с ее прежним автономным статусом. В 1892 г. эта партия, пользуясь покровительством румынского короля Карла I, направила императору Францу Иосифу меморандум, в котором перечислялись нанесенные румынскому народу обиды и формулировались требования. Монарх передал меморандум венгерскому правительству, не прочитав его. Однако документ был также опубликован в печати, что позволило венгерским властям обратиться в суд по обвинению его авторов в подстрекательстве и подрывной деятельности. Суд обошелся с ними сурово. Обвинения в клевете и полицейское преследование обрушились на головы активистов движений этнических меньшинств после Конгресса национальностей в Будапеште (1895), на котором участники отвергли идею единого венгерского национального государства и потребовали территориальной автономии.

Во второй половине 1890-х гг. социально-политические конфликты стали еще более усиливаться. «Декларация принципов» Социал- /379/ демократической партии, опубликованная в 1890 г., вполне соответствовала «ревизионистским» стандартам, господствовавшим в то время в западноевропейском рабочем движении. В ней предлагалось, воспользовавшись «всеобщим кризисом» и «неразрешимыми внутренними противоречиями» капитализма, добиться – не путем революционных действий, а методом эволюционной демократизации государства – подлинно всеобщего избирательного права, улучшения законодательства и условий существования масс и т. д. И хотя продолжалось создание профсоюзов и не прекращались забастовки, партия, стремясь к легитимности, даже отказалась в 1897 г. от агитации среди сельских тружеников. Наиболее серьезными были волнения батраков в районах к востоку от Тисы, возглавляемых Иштваном Варкони, бывшим социал-демократом, испытавшим на себе влияние анархических идей. Всеобщая стачка батраков и поденщиков, вылившаяся в 1897–98 гг. в стихийные волнения и самовольный захват земель, закончилась вмешательством войск, выявлением «зачинщиков» и волной арестов. Принятый впоследствии «рабский закон», в значительной мере, облегчил властям возможность вмешиваться в контрактные взаимоотношения наемных работников с работодателями на стороне последних. В нем предусматривались очень суровые меры наказания за организацию забастовок и беспорядков, но одновременно закон регулировал оплату труда и защищал от наиболее очевидных злоупотреблений хозяев.

Правящая Либеральная партия внимательно наблюдала за политическими движениями низших классов общества, однако еще более ее волновали процессы, происходившие тогда на главной политической арене, где множилось число оппонентов и ослабевали ее собственные позиции. Идейно-политическое единство партии подрывалось усилением влияния в ее рядах людей, представлявших интересы аграриев, особенно если учесть то, что эти же интересы разделялись ее главными противниками – Национальной партией и Народной католической партией, основанной в 1895 г. аристократическими противниками церковной реформы, – а также проводились в жизнь могущественной группой консервативных магнатов и землевладельцев, доминировавшей в Венгерской сельскохозяйственной ассоциации, созданной в 1896 г. Как и все европейские неоконсерваторы рубежа веков, венгерские аграрии требовали протекционизма для сельского хозяйства, контроля над «иностранным» и «свободным» капиталом, а также создавали экономические союзы для облегчения доступа к кредитам и рынкам сбыта. Все это сопровождалось легкой антисемит- /380/ ской пропагандой и густой социальной демагогией. Вдобавок Партия независимости еще пользовалась поддержкой масс, хотя все дальше отходила от принципов демократизма, а ее патриотизм становился поверхностным и риторическим. Правящая партия пока еще сохраняла за собой парламентское большинство, однако тот факт, что она победила на выборах 1896 г. в основном благодаря активному использованию грязных технологий, способствовал лишь усилению в стране социальной напряженности.