Девушка полночи - Катажина Бонда

И вышел, очень довольный собой.

Славомир Старонь, как обычно, начал день с тарелочки риса на молоке. Только потом он сделал себе кофе. Сегодня был четверг, поэтому насыпал две ложки сахара. Он почистил зубы, снял со стула приготовленную вчера одежду, надел фотохромные очки и пешком пошел в офис. По дороге он, как обычно, встречал знакомых людей. Он слегка поднимал шляпу и снял ее, увидев выходящего из костела Вальдемара Габрыся. Славомиру показалось, что сегодня активист посмотрел на него внимательнее, чем обычно, и быстро отвернулся, чтобы избежать ненужного разговора.

Он чуть ослабил шарф, погода обещала быть чудесной. Автосалон прекрасно работал и в его отсутствие, но он все равно каждый день приходил в офис. Иногда он шел в сервис к механикам и помогал им с диагностикой, хотя в современных машинах за всем надзирают компьютеры. Ребята смотрели на него как на сумасшедшего. На его месте никто не стал бы переодеваться в комбинезон, чтобы по собственной воле пачкаться в мазуте. Но Старонь очень скучал по этому занятию. Ему нравилось, когда неисправное авто воскресало в его руках. Как будто он давал ему новую жизнь. Хотя у этих новых тачек не было души. Блестящие, комфортные, но все-таки – не то.

У самого входа к нему подбежала секретарша. Она вопросительно уставилась на него и тихонько прошептала:

– Шеф, полиция. Вы здесь?

– Просите, – заявил он, как будто вопрос показался ему неуместным.

Женщина поспешно подхватила его шляпу и пальто и ушла, стуча каблуками. Старонь направился к стеклянному аквариуму – своему кабинету. Вскоре через стекло он увидел приближающегося мужчину. Высокий, долговязый брюнет с седеющим хвостиком. Старонь лично не знал Духновского, но ему было известно, какую функцию тот выполняет в управлении. Славомир сдержал любопытство. Ничего плохого это не сулило. Он не получал никаких указаний. Пожимая руку полицейского, он спросил:

– Чем могу быть полезен?

Дух уселся и сцепил руки на коленях. Некоторое время он молчал. Старонь почувствовал, как у него деревенеют пальцы ног. Ему хотелось освободить ноги от ботинок, как он всегда делал, придя в офис. После ареста в девяносто третьем у него были проблемы с кровообращением. Зря он сегодня надел новые полуботинки. В кабинет заглянула секретарша со стопкой документов в руках.

– Не соединять. – Он покачал головой. – И два чая с лимоном. Желаете?

Дух вяло кивнул.

– Дверь, – бросил секретарше Старонь.

Женщина беззвучно задвинула стеклянную створку.

– Речь пойдет о вашем сыне, – объявил капитан, когда они остались одни.

– Что Войтек натворил опять?

Дух внимательно смотрел на бизнесмена.

– У вас двое сыновей. И оба у нас.

– Оба? – искренне удивился отец.

– Они должны начать говорить. – Капитан вкратце изложил ситуацию близнецов. – Дело очень серьезное. Если вы хотите спасти хотя бы одного из них, уговорите начать давать показания. Ради их же блага.

Славомир не ответил. Он снял очки. Дух увидел деформированное веко. Старонь знал, что без очков выглядит как Франкенштейн. Он, похоже, привык к изучающим взглядам, потому что никак не отреагировал на то, что Духновский внимательно рассматривает шрам. Он медленно наклонился и дал свободу опухшим ногам. Потом встал и оделся. Они вышли из офиса раньше, чем секретарша успела принести чай. Под столом остались стоять завязанные ботинки шефа.

Мартин ходил по кругу. Войтек сидел на стуле и ковырялся в ногтях. Они не смотрели друг на друга и не обменялись даже парой слов, как будто были совершенно чужими людьми. Когда Духновский вошел в помещение вместе с отцом близнецов, Войтек еще раз внимательно посмотрел на брата. Ксендз отошел к стене. Старонь занял свободный стул, ссутулился. Мокрые носки оставили следы на полу.

Они остались втроем. Отец и двое его сыновей.

– Папа, не огорчайся. – Войтек неловко похлопал отца по плечу. – Ты же знаешь его.

Воцарилась тишина. Славомир Старонь поднял голову.

– Почему ты выгораживаешь его, сынок? – спросил он. – Если он виноват, то должен понести наказание.

– Легко учить других, – подал голос священник. – Ты долгие годы прятал голову в песок, а теперь вдруг стал смелым? Сам бы ты никогда не пришел. Кто тебя прислал? Слон?

– Прекрати, – вступился за отца Войтек и прошипел: – Разговор наверняка записывают.

– Меня он не интересует. – Мартин указал на отца: – Если бы не он, то мама была бы жива.

– А что он мог сделать? – спросил Войтек Фришке и замолчал.

Никто не ответил на этот вопрос.

Славомир Старонь проглотил все оскорбления с олимпийским спокойствием. Подбородок его опускался все ниже, нижняя губа слегка дрожала. Но он не позволил спровоцировать себя, ждал, пока сын выпустит пар.

– Я хочу лишь сказать… – подал он голос через некоторое время, – извиниться. И хотя это не самое лучшее место, я рад, что мы наконец вместе. Все не так просто, как может показаться.

Мартин взорвался неконтролируемым смехом, подошел к двери и постучал.

– Конец свидания, – объявил он.

Ему никто не ответил. Он стоял без движения, потом наконец ударил кулаком в дверь.

– Дай отцу закончить, – пытался спасти ситуацию Войтек. Он был явно растроган, глаза его покраснели.

– У него было для этого время, – буркнул священник и потер запястья, на которых виднелись красные следы от наручников.

Славомир встал и обнял Войтека.

– Думай своей головой, не позволяй ему манипулировать тобой, – пробормотал он. – Я не знаю, кто из вас сделал это, но помните, что я всегда буду любить вас обоих. Вы одинаково важны для меня.

– Речь первоклассная, – иронизировал ксендз. – Именно этого мы от отца и ожидали. Спасайте себя сами. Как всегда.

Он подошел к одному из стекол в помещении и приложил к нему лицо.

– Довольно. Если хотите, то это я стрелял! – закричал он. – Люблю пострелять в пасхальное утро сразу после мессы.

Сразу же вошли полицейские. Священник сидел на стуле, свесив голову.

– Вызовите адвоката Малгожату Пилат, – шепнул он. – Я не скажу больше ни слова без адвоката. Даже если сюда придет наша покойная мать.

Его брат, Войтек, не произнес ни слова. Когда сотрудники уже выходили, он все же встал и подошел к ним:

– Он врет. Не верьте ему!

– Я не шутил, – очень серьезно заверил ксендз. – Я признаюсь во всем, но показаний давать не буду. Имею право отказаться и воспользуюсь им. Вам самим придется догадаться, как все это случилось.

Духновский и отец близнецов остались в кабинете одни. Оба знали, что вмешательство Староня только ухудшило ситуацию. Несмотря на многочасовой допрос, священник не сказал больше ни слова. Брат, в свою очередь, защищал его и уверял, что это неправда.

– Мартин невиновен, он просто расстроен, – объяснял Старонь.

Капитан подозревал, что они знают, что такое жонглирование – лучшая линия защиты. Сейчас на его голову упадет еще и доказательство вины священника. А узнать, кому принадлежит капля крови, найденная на месте преступления, пока не представляется возможным.

– Спрашивайте, – сказал Старонь Духу. Он видел, что полицейский сомневается, возможно считает, что отец на стороне сыновей и на слишком личные вопросы отвечать не захочет.

– Вы подозреваете кого-нибудь из них?

– Бог мне свидетель, что я хотел бы помочь. Спасти хотя бы одного из них. Но я понятия не имею, как их убедить. Логика указывает на Войтека, но Мартин в плохой форме. Последний раз он был в таком бешенстве после того происшествия с Моникой. Все это бессмысленно. У вас не получится заставить их.

– Почему? – не понимал Дух. – Почему он взял вину на себя?

– Так было всегда. Они ссорились и дрались с самого детства, но в случае чего выгораживали друг друга.

– Всегда?

– Я вам скажу, обычно Войтек вытаскивал Мартина. Он был сильнее, организованнее. Мартин быстро расклеивался, был более доверчивым. Они совсем не похожи. Марыся отличала их безошибочно. Мы никогда не понимали этих их отношений, особенно когда они менялись ролями и пытались нас обмануть. Один сачковал, второй писал за брата контрольную, отбивали друг у друга девчонок, очерняли друг друга перед приятелями. Дрались у себя в комнате, а потом один брал вину другого на себя вместо того, чтобы просто признаться. Обычно мы наказывали обоих.

– На этот раз это невозможно, – буркнул Духновский.

Старонь посмотрел на свои опухшие ноги:

– Это у меня после тюрьмы. Я люблю чувствовать твердую землю под ногами. Если бы шурин меня не вытащил, мы бы сейчас не разговаривали. Не было бы этого всего.

Дух не ответил. Он знал историю Староня. Они начали вспоминать старые времена.

– Каждый из нас заплатил. Я тогда думал, что поступаю правильно, хотел обеспечить им спокойную жизнь. Как оказалось, важнее всего семья, не деньги. Я ошибся.

– Почему Мартин пытался покончить с собой?