Нацизм на оккупированных территориях Советского Союза - Егор Николаевич Яковлев

опорой на архивные документы, в том числе только вводимые в научный оборот.

Авторы показывают место Треблинки в системе нацистских концлагерей, отмечая, что она знаменовала собой «одну из вершин гитлеровской политики “окончательного решения еврейского вопроса”, названной Холокостом или Шоа (Катастрофа)» (с. 12). Треблинка стала третьим по счету лагерем уничтожения после Белжеца и Собибора. Эти лагеря «не являлись классическими эсэсовскими концлагерями <…> и административно не подчинялись отделу D Главного административно-хозяйственного управления РСХА, который и ведал основной концлагерной системой. В случае “Операции Рейнхард” речь идет о создании весьма специфических и, стоит сказать, беспрецедентных в мировой истории учреждений» (с. 18).

Подробно освещается история создания и функционирования лагеря уничтожения, где за относительно непродолжительное время (13 месяцев) было убито около 800 тыс. евреев (с. 11) и 2 тыс. цыган (с. 41).

Представляет интерес характеристика треблинского руководства. В основном это были люди среднего возраста (28–45 лет), без высшего образования, членство в НСДАП для многих из них было единственной возможностью сделать карьеру, и поэтому они не чурались никакой «грязной работы» – все они были активными участниками программы «Т-4», многие еще до войны служили в силовых структурах, и до Треблинки успели отметиться в других лагерях (с. 25–27). В статье показывается особая роль вахманов-«травниковцев» в организационной системе лагеря.

Основываясь на анализе воспоминаний, показаний свидетелей и материалах следственных органов, авторы рисуют жуткую картину лагерного мира и быта заключенных. «Критическая ситуация» раскрывала истинную сущность человека, показывая, кто на самом деле герой, а кто предатель, кто сломался и смирился со всем, а кто продолжает борьбу несмотря ни на что. Безусловно, вопрос о стратегиях выживания является одним из наиболее интересных. И описанные ситуации показывают, что «героическое сопротивление» – далеко не всегда правильный путь. Важным для изучения остается вопрос антисемитизма в рядах местного населения. Именно из-за враждебности со стороны многих (хотя и не всех) местных жителей побеги из лагеря были весьма затруднены. Даже если человеку удавалось бежать, жизнь его продолжала оставаться в опасности – причем не только потому, что он мог попасться на глаза немцам или коллаборационистам, но и потому, что в любой момент его могли «сдать» местные (даже если речь шла о партизанах). Таким образом, националистически настроенное местное население вносило свой вклад в «успех» нацистской политики массового истребления евреев на оккупированных территориях.

Заставляет задуматься рассказ о восстании в лагере 2 августа 1943 г., во время которого не погиб ни один из эсэсовцев (с. 68), были убиты все лидеры-организаторы (с. 69), большинство из тех, кому удалось вырваться за пределы лагеря, были настигнуты во время преследования, причем некоторые были убиты местными жителями (с. 70). Лишь немногим (86 человек, по данным музея Треблинки, – с. 70) удалось выжить. Впоследствии эти люди дали показания на треблинских процессах в ФРГ в 1964–1965 и 1970 гг. Правда, большинство из палачей смогли избежать справедливого наказания. Первый процесс по делу эсэсовца, служившего в Треблинке, состоялся лишь в 1951 г. Большинство из тех, кто все-таки оказался на скамье подсудимых, были приговорены к пожизненному заключению и длительным тюремным срокам, но были освобождены до истечения срока наказания по состоянию здоровья или за «хорошее поведение» (с. 74–75, 539).

Не менее показательным выглядит и рассказ о коррупции, процветавшей в лагере (лагере смерти!) на всех уровнях – от руководства до узников. Даже перед лицом скорой и неминуемой смерти жажда жизни заставляла людей хитрить, пытаться «откладывать на жизнь».

В статье затрагиваются важные дискуссионные вопросы, в частности вопрос о количестве жертв Треблинки (с. 11), способах убийства (с. 31–32), организации и непосредственном поводе к началу восстания (с. 57–70), количестве погибших и бежавших участников восстания (с. 69–70) и др.

Израильский историк А.И. Шнеер заостряет свое внимание на «сотрудниках» лагеря, не являвшихся подданными Третьего рейха. Это были вахманы-«травниковцы» – бывшие советские военнопленные, которые перешли на службу к противнику и, пройдя специальную подготовку (в учебном лагере СС «Травники» рядом с Люблином), играли важную роль в функционировании этого конвейера смерти. Статью дополняют документальные приложения – материалы судебных и следственных органов.

Исторические документы помогают составить портрет «травниковца», служившего в Треблинке: русский, украинец, немец из России или поляк (хотя в воспоминаниях узников их всех называют обобщающим словом «украинцы»); 20–35 лет; образование – 5–7 классов (по документам от 2 до 9); как правило, женат и имеет детей; до войны работал в колхозе или был чернорабочим (хотя «попадались» среди вахманов и инженеры и даже солисты московских театров); беспартийный (с. 94, 100–102). Что заставляло этих людей идти на предательство? Жажда жизни? Желание воссоединиться с семьей? Неприятие советской власти? В статье этот вопрос не проясняется.

В этой же части книги подробно описывается круг обязанностей вахманов: непосредственная охрана лагеря, разгрузка вагонов с обреченными на смерть, обслуживание лазарета (где убивали тех, кто был не в состоянии самостоятельно дойти до газовой камеры) и газовых камер. Еще одной непременной обязанностью вахмана было мародерство и участие в коррупционных схемах. Вахман не мог убить заключенного без приказа, но и уклоняться от расстрелов тоже не дозволялось (с. 90). За усердие в работе вахман мог получить повышение по званию, благодарность, медаль, отпуск домой (если семья проживала на оккупированной территории) и даже экскурсию в Германию (с. 92, 116). Некоторых на месте службы навещали жены, а своим маленьким детям они посылали фотографии в вахманской форме с трогательными надписями (с. 92–93).

Представляет интерес рассказ о случаях побега вахманов из лагеря смерти. Большинство из них не раскаялись (хотя были и такие), а просто хотели спасти жизнь и уйти от возмездия. Правда, запуганные немцами местные жители зачастую выдавали их, так же как и сбежавших евреев (с. 94). В этом случае судьба их была незавидна – их показательно расстреливали для устрашения других вахманов. Однако побеги не прекращались (с. 95).

Характерно, что жизнь в лагере смерти не прекратилась и после его уничтожения. На его месте был построен кирпичный дом (а остальная территория вспахана и засеяна люпинами), в котором оставались жить и охранять территорию цугвахманы СС О. Штребель, А. Егерь и обервахман СС Н. Демидюк. Штребель привез в Треблинку свою семью. Семья Демидюка, за которой он специально ездил в Житомирскую область, переехать отказалась, тогда он женился на польке. Потрясает воображение «идиллическая картина» детей, играющих в песке, смешанном с пеплом, где попадаются останки человеческих костей, в облаке тошнотворного запаха разлагающихся тел… (с. 97).

Из 240 вахманов, служивших в Треблинке в разное время, 45 были приговорены к высшей мере наказания (приговор приведен в исполнение), большинство из остальных были также найдены