Ванька-ротный - Александр Шумилин

Что для солдата лучше? Час раньше или один день позже? Где-то, для каждого из нас приготовлена пуля или осколок снаряда. Наступит последний момент. Оборвется целая жизнь. А, что ей обрываться? Ей короткой пули достаточно! И будет твой труп лежать на снегу до весны. И только там, в тылу, в городах и деревнях останутся ждать своих сыновей, сгорбленные горем старушки.

Исключить???

А для тех, кто позади ехал на саночках, жизнь солдатская никакого значения не имела. Им подавай деревни! А сколько она жизней стоила, это никого не волновало.

И если вы увидите обвешенного наградами, знайте, что любая из медалей имеет обратную сторону…

Воевали и шли под свинец не те, кто погонял нас ротных по телефону, не те, кто рисовал на картах кружочки и стрелы. Без стрел было тоже нельзя! И не те, кто стригли и брили, шили картузы, сторчили шинели и сапоги. И не те, кто дёргал за вожжи и прятался за щиты своих пушек. Но пусть они знают, что настоящей войны они нигде и никогда не видели.

Воевали и шли под свинец не те, кто позади ехал на саночках. Случайно наезжая на места боёв им иногда случалось видеть поля, усеянные солдатскими трупами.|По этим застывшим, как на фотографиях изображениям.| Они конечно пытались представить, что здесь могло произойти во время боёв. Но к месту сказать, их домыслы и мнение были сплошным невежеством.|Они домысливали различные ложные версии, и к слову сказать, были уверены в своём непогрешимом мнении.|

Никто никогда из них не пытался с нами даже заговорить, как это мы с одними винтовками брали деревни. Они о войне судили по мертвым фактам. Вот почему в начале войны каждый их промах стоил нам столько крови и жизней.

Кой-какие сведения о войне они получали из опроса пленных. Но допросы не всегда выявляли истинное положение вещей. Допрос майора взятого нами 10 декабря в д. Алексеевское в дивизии ни чего не дал. А допрашивали его лично в присутствии генерала Березина. Вот и поставил генерал нас под расстрел зенитных батарей. Потом после, вспоминая и сопоставляя факты, я часто приходил к выводу, что Березин, один промах делал за другим, но ловко скрывал их и выдавал за неуспехи других.

На пленных немцев обычно составляли опросные листы. Командиров полков знакомили с ними. Командирам рот их не показывали, и сведений о противнике, который стоял перед нашим фронтом, мы не имели. Чем меньше знают командиры рот, тем лучше!

Но вот вопрос! Пленных допрашивали, составляли опросные листы, складывали их в архив, накапливали опыт. А кто, когда в полку или дивизии держал в руках опросный лист нашего ротного офицера или солдата?

Политотделы о ротах имели политдонесения. Но что мог написать Савенков, если он один раз взглянул на роту с опушки леса, из-под ёлки.

Если завести с солдатом разговор о войне, то он откровенно своё мнение не выложит. В те времена нужно было больше помалкивать. На передовой солдат находился короткое время. Спроси его, — фамилию командира роты, командира взвода или старшины, он скажет:

— Не знаю!

— Ну, a номер полка?

— Откуда мне знать?

|- А номер дивизии?

— У нас генерал, наверное есть? Вот его и спросите!|

Разговор с солдатом о войне трудное дело! К солдату нужен подход! С ним вместе нужно под пулями побывать. Помёрзнуть в снегу. Голод и холод прочувствовать. Тогда он поймёт, с кем имеет дело. Ответит по делу.

Перекинься с ним на передке одним двумя словами, может и скажет, что у него на душе. О чём он думает? И, что про войну соображает?

|А когда разрывов нет и пули не летят, у него другое на душе, ему пожрать охота.|

А в другой раз он может и прихвастнуть на счёт войны Иди и подумай над смыслом его слов.|Повернёшься к нему, — А, как твоя фамилия?

— Вы вот фамилии моей не знаете, а хотите, чтобы я знал номер полка! А если без трепотни скажет он, то только солдат солдата понимает с полуслова. Хочешь узнать правду? Побудь с ним рядом, хоть ты и офицер и ротный начальник.|

Стрелковая рота это кровавый след на снегу. Истина, она в чём? Как говорил апостол Павел, — "Сам испытуй!".

9-я полевая армия немцев, как вы помните, во главе с генерал-полковником фон Штраусом, сжатая с двух сторон, отходила к Старице. Во Ржеве у немцев были большие запаси боеприпасов и они хотели остановить нас на новом рубеже. Прикрывая отход своих войск и обозов, немцы пятились и остервенело огрызались на каждом шагу.

В районе деревни Полубратково[119] мы напоролись на них. Из-за поворота дороги показалась небольшая группа немецких солдат. Я подал команду, — все залегли. Рота переходила дорогу и залегла по обе стороны от неё. Одна половина роты в кустах, а другая оказалась на ветру. Немцы не видели нас, приблизились метров на тридцать, мы открыли огонь. Стрельба длилась не долго. Мы уложили с десяток, так что ни один не ушёл. Дела наши шли хорошо.

Но вот из-за поворота дороги показались немецкие самоходки. Стрельба с нашей стороны прекратилась и мы уткнули головы в снег. Но группа моих солдат оказалась отрезанной на той стороне дороги. Мы переходили дорогу, и большая часть роты успела перейти в кусты. Это и спасло нас. Немцы в нашу сторону не посмотрели.

А те, кто остался в открытом поле на моих глазах были расстреляны. Бежать по глубокому снегу солдатам было некуда. И они остались лежать в снегу до весны.

Немецкая колона подобрала своих убитых и раненых, и загрохотав гусеницами, прошла мимо нас. Кругом опять стало тихо.

Я передал командование ротой старшине Лоскутову и приказал ему выдвинуться вперёд на опушку леса, а ординарцу велел мне сделать перевязку. Пулевая рана во время первой перестрелки оказалась касательной, хотя в голенище валенка была входная дыра и показалась кровь. Ординарец сделал мне перевязку. Портянку пришлось заменить. Вскоре мы с ним по следам догнали свою роту.

Я получил приказ из батальона обойти деревню Бахово[120] и к утру занять исходное положение на северной опушке леса, с той стороны реки. Речка вытекает из болота в районе деревни Блиново.

Рота сползла на заднице с крутого бугра на лёд, и когда все съехали, мы повернули на юго-запад и пошли по замерзшему руслу реки. Виляла она и крутилась. Мы подвигались в заданном направлении, теряя на повороты и обходы много времени.

В зимний период ночью ориентироваться вообще трудно. Складки местности сглажены и укрыты толстым слоем снега. В сереющей ночной мгле трудно отыскать характерные ориентиры. Сколько мы прошли изгибов, где мы находимся в данный момент? Никому не известно!