Очерки по истории русской агиографии XIV–XVI вв. - Борис Клосс

Списки первоначального вида редакции А по разным причинам не воспроизвели перечень никольских служителей (в Вол., № 523 окончание Повести пришлось на конец тетради, в других списках отразились лишь отдельные эпизоды из Повести, и их составители, по–видимому, не были заинтересованы в увековечивании рода никольских попов). Но большинство списков восходит к особой переработке памятника, в которой родословие никольских священников пополнилось сыном Ивана Вислоуха — Петром, хотя сведение о 335 годах служения рода сохранилось.

Поскольку редакции А и Б, как было выяснено, независимо отражают один оригинал, то становится очевидным, что этот оригинал должен представлять собой Повесть с приложенным перечнем священников церкви Николы Заразского, доведенным до протопопа Ивана Вислоуха и сопровождавшимся указанием на 335 лет их непрерывного служения после перенесения иконы из Корсуня на Рязань. Поскольку последнее произошло в 1225 г., то получаем год составления всей Повести о Николе Заразском — 1560 г.

К созданию в 1560 г. Повести о Николе определенно был причастен клир Никольской церкви: об этом свидетельствуют доминирующая в памятнике идея прославления местной чудотворной иконы и стремление увековечить род служителей Николы Заразского. О «поповском роде» никольских священников следует поговорить особо. Упоминания в первой части Повести родоначальника семейства Евстафия, его жены Феодосии и сына Евстафия второго очень напоминают записи Синодика, который должен был вестись при церкви Николы Заразского. По–видимому, без всяких натяжек можно признать, что все имена, приведенные в родословном перечне никольских священников, извлечены из Синодика Никольского собора. Правда, характер синодичных записей не всегда позволяет в точности расшифровать семейные отношения лиц, внесенных в поминание. Пропуски и дефекты чувствуются и в Родословии никольских попов. В этом Родословии перечислены 9 поколений на протяжении 335 лет. На самом деле хронологические рамки следует расширить. Первый Евстафий упомянут под 1225 г. уже в сане иерея, кроме того, он был женат и имел сына. По этим признакам, Евстафий должен был родиться в 90–х годах XII в. Последним в перечне значится протопоп Иван, но он жил, судя по показаниям источников, еще в 1578 г. На протяжении от конца XII в. до времени Ивана Грозного, например, в росписи московской княжеской династии значится 11 поколений (от Ярослава Всеволодовича до Ивана Грозного), а в родословном перечне никольских попов — только 9. Не увязываются эти данные и с известным наблюдением С. Б. Веселовского, что в средневековой Руси в течение столетия сменялось 3—4 поколения.

В конце родословного перечня никольских попов читается загадочная фраза: «Се написа Еустафей вторый, Еустафьев сын Корсунскаго, на паметь последнему роду своему». Этому Евстафию приписывают иногда авторство в отношении всей Повести о Николе Заразском или только первой ее части. Но Повесть, судя по источникам, языку и содержащимся в ней хронологическим приметам, написана в 1560 г. и никакого более раннего протографа не имела. Единственное, что можно было бы признать авторским вкладом второго Евстафия, — это вписание в Синодик имен своих родителей с кратким упоминанием об истории перенесения иконы[812]. Подлинным же автором Повести о Николе Заразском являлся священник Никольского храма, работавший в 1560 г. Поскольку составление такого произведения никак не могло обойтись без участия главы клира, то решаемся приписать авторство Повести самому протопопу церкви Николы Заразского Ивану Вислоуху, учитывая еще и то обстоятельство, что его именем заканчивалась роспись «Рода поповского Николы чудотворца Заразского».

Установление даты (1560 г.) написания Повести о Николе Заразском позволяет связать ее содержание с событиями того времени. Упоминание Кеси в качестве места высадки Евстафия наверняка перекликается с эпизодами начавшейся в 1558 г. Ливонской войны. После падения Дерпта и Нарвы главной целью правительства Ивана Грозного являлся захват Кеси (Вендена) и Риги — важнейших с экономической и военной точек зрения городов, резиденций магистра Ливонского ордена. Показательны в этом смысле операции царских воевод. В январе 1559 г. русский отряд в 18000 человек из Дерпта направился к Вендену и Эрмесу, дошел до Западной Двины и все опустошил на своем пути. В феврале новые силы вторглись в Ливонию, повоевали «Кеские места» и дошли до самой Риги. В 1560 г. Ливония находилась на грани катастрофы: в результате нового вторжения русских пал важный стратегический пункт Мариенбург, а в августе взят Феллин — лучшая крепость Ливонии; после этого три отряда двинулись снова к Кеси (Вендену), Вольмару и Вейсенштейну[813].

С другой стороны, в эти же годы резко возрастает значение культа св. Николая Чудотворца, что не могло не являться дополнительным толчком для написания Повести о Николе Заразском. Напомним факты. 29 июня 1555 г. Москва встречала образ св. Николы Великорецкого, от которого по пути «многи исцеления быша» (так же описывался «путь» Николы Корсунского). Исцеления и чудеса «от образа великого чюдотворца Николы» (та же терминология и в Повести) продолжались далее, «по вся дни». Икона оставалась в Москве более года, ее поновляли сам митрополит Макарий и царский духовник Благовещенский протопоп Андрей. Царь велел воздвигнуть деревянную церковь во имя Николы Великорецкого, а «новонаписанный» образ чудотворца был поставлен в приделе храма Василия Блаженного[814]. Другое чудо св. Николы произошло в мае 1558 г. при взятии русскими войсками Ругодива (Нарвы): Николин образ и икону Богоматери извлекли из пламени «ничем не врежены», и после этого пожар стал стихать[815]. В августе обе иконы по распоряжению Новгородского архиепископа Пимена были принесены в Москву, где их торжественно встречали царь и весь Освященный собор[816]. В январе 1559 г. уже на южных рубежах, в Дедилове, произошло новое чудо св. Николы, на этот раз имевшее воинскую направленность. Пономарю открылось видение: городские ворота сами отворились, и въехал «светлообразный муж» на коне, назвавшись Николаем Чудотворцем и обещая защиту от «поганых бусурман». Затем «светлообразный» исчез в церкви, которая тут же наполнилась «светом велиим»[817].

Примечания

1

Филарет. Обзор русской духовной литературы. Кн. 1. СПб., 1884. С. 69; Макарий. История русской церкви. Кн. 3. М., 1995. С. 414—417.

2

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. М., 1871. С. 75—76.

3

Голубинский Е. Е. История русской церкви. Т. II, 1–я пол. М., 1900. С. 98.

4

Кучкин В. А. «Сказание о смерти митрополита Петра» ТОДРЛ. Т. 18. М.; Л., 1962. С. 59—79.

5

Кучкин В. А. «Сказание о смерти митрополита Петра». С. 66; Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 76.

6

Седова Р. А. Святитель Петр митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси. М., 1993. С. 21—35, 194—195.

7

Ключевский В. О. Древнерусские жития святых как исторический источник. С. 76.

8

Кучкин В. А. «Сказание о смерти митрополита Петра». С. 63—67.

9

Там же. С. 67.

10

ПСРЛ. Т. 15, вып. 1. Пг., 1922. Стб. 100.

11

Там же. Стб. 58.

12

ПСРЛ. Т. 25. М.; Л., 1949. С. 242.

13

Святитель Стефан Пермский. СПб., 1995. С. 218.

14

Макарий. История русской церкви. Кн. 3. С. 414—417.

15

С е д о в а Р. А. Святитель Петр митрополит Московский в литературе и искусстве Древней Руси. С. 21—26.

16

Вставлено из Больш., № 420.

17

В рукописи свою.

18

Вставлено из Больш., № 420.

19

Вставлено из Больш., № 420.

20

В рукописи научити.

21

В рукописи поварню.

22

В рукописи числу, исправлено по Больш., № 430.

23

В рукописи написая, исправлено по Больш., № 430.

24

В рукописи прижа.

25

Вставлено из Больш., № 430.

26

В рукописи воскоре, исправлено по Больш., № 430.

27

В рукописи Сеитя, исправлено по Больш., № 430.