Земля мечты. Последний сребреник - Джеймс Блэйлок

жене: «А кто бы выдержал дольше?» Ничего смешного в этой шутке не было, и Роза смерила его уничижительным взглядом.

В прошлом тетушки Наоми имелись тайны, скелеты в шкафу. Одним из таких скелетов были обстоятельства смерти ее мужа. Миссис Гаммидж знала эти обстоятельства. Миссис Гаммидж и тетушка Наоми крепко дружили в школьные годы, если только такое возможно. Они в конечном итоге рассорились, поскольку обе влюбились в одного человека – в Майлса Лептона, но вышла за него замуж тетушка Наоми. Майлса очаровала история свиной ложки, и в конечном счете эта ложка стала принадлежать ему. По крайней мере, до Розы дошли такие слухи. Миссис Гаммидж, которая в то время, конечно, не стала еще миссис Гаммидж, чувствовала себя обманутой и поклялась отомстить обоим, но Лептон умер, а старые раны стали постепенно залечиваться. Хотя примирение между двумя женщинами состоялось только много лет спустя. Миссис Гаммидж в бедственном положении без гроша в кармане приехала на Запад, и тетушка Наоми снизошла и милосердно приняла ее. Это не понравилось Эндрю. В конечном счете, ведь этот дом принадлежал ему. Это он принял миссис Гаммидж, а репутацию святой в результате получила тетушка Наоми.

Он, улыбаясь, посмотрел на тетушку Наоми.

– Как вы себя чувствуете? – спросил он, осторожно усаживаясь на краешек кровати. Она открыла один глаз, посмотрела на него, словно в зоопарке на какую-то диковинную зверушку, которая по ошибке попала не в ту клетку. – Кусочек шоколада?

– Не выношу шоколада, – сказала она, вздохнув. – Ты и представить себе не можешь, что он со мной делает.

– Правда? – Эндрю покачал головой, бесплодно пытаясь вообразить. – Я принес трюфели. Совершенно естественный продукт. Никаких консервантов. Я прочел статью о консервантах в шоколаде – это список ядов длиной в полмили.

Наоми несколько секунд пролежала молча, потом открыла глаза и посмотрела на пакет с конфетами. Теплый послеполуденный ветерок раздувал занавески на окне.

– Ты мог бы поправить подушки старой женщине? – спросила она вдруг.

– Конечно, конечно. – Тетушка Наоми приподнялась, и Эндрю взбил с полдюжины подушек, соорудил из них маленький каньон с вертикальными стенами. Она откинулась назад и тут же резко подалась вперед, словно он спрятал кактус в подушках.

– Моя спина, – вскрикнула она, скривив лицо. – Сделай повыше, Эндрю. Я такое не выношу.

– Конечно! – сказал он, не зная в точности, чего не может выносить ее спина. Угодить ей было невозможно, ее непредсказуемые болезни не поддавались лечению. – Ну, вот. Попробуйте. Откиньтесь назад. Чуть-чуть. Как теперь?

Она, ссутулив плечи и сделав кислое лицо, опустилась на подушки, словно в кипящую воду, потом отрицательно покачала головой, неудовлетворенная в терпимой мере. Но переместить подушки еще раз она не потребовала. Она оставила надежду добиться от него хоть какого-то толку. Выражение ее лица, казалось, говорило: «Что ты имеешь в виду, говоря «естественный продукт»»?

– Сметана, – сказал он, – какао и масло. Вот и все содержимое, если не считать ароматизаторов, но они все естественного происхождения: экстракт грецкого ореха, настойки, ягоды. Все очень полезное. Доктор Гарибальди очень их рекомендовал.

Она недовольно посмотрела на него. Эндрю улыбнулся, подумав, что через неделю доктор Гарибальди сам будет рекомендовать ей трюфели. Уж тетушка Наоми приложит для этого все силы. Она взяла конфету в какаовой обсыпке, попробовала на вкус. Потом, не говоря ни слова, кивнула в сторону ночной тумбочки, словно давая ему команду положить туда пакет и оставить его там.

– Я принес их как оливковую ветвь, – сказал Эндрю, слегка пожимая плечами. – Происшествие с опоссумом – моя вина. Если бы не ваши коты…

Она ничего не сказала. Ее можно было принять за мертвеца, если бы она не жевала шоколад.

– Я расставил ловушки по всему дому – что-то вроде линии Мажино. Думаю, теперь могу дать гарантию, что никаких новых зверьков у ваших окон больше не появится. – Наступила пауза, во время которой тетушка Наоми перестала жевать, потом принялась слизывать шоколад с пальцев. Эндрю улыбнулся ей. – Хотите, установим телефон в вашей комнате?

– На кой черт он мне сдался? – Она посмотрела на него так, будто он произнес какие-то нецензурные слова. – Телефон меня с ума сведет, он же будет бесконечно трезвонить. Или ты этого и добиваешься? Я тебя с самого начала насквозь видела и сказала об этом Розе, когда она тебя представила. Телефон.

– Я имел в виду ваш собственный телефон. Не параллельный. Ваш собственный номер. Вы могли бы звонить друзьям. В аптеку. Или вниз. Мы могли бы поставить телефон в комнате миссис Гаммидж. Куда лучше, чем колокольчик на веревочке.

– У меня нет друзей.

– Ну, что ж, – сказал Эндрю, пресекая желание просто пожать плечами и кивнуть. – Остается миссис Гаммидж.

– Миссис Гаммидж, – безразличным тоном проговорила тетушка Наоми, словно ей было больше нечего сказать на тему миссис Гаммидж. Она прищурилась, глядя в пространство перед собой, проживая, может быть, какое-то маленькое событие в давней истории, когда она и миссис Гаммидж были обе молоды и дружили.

– Так что вы тогда хотите? – терпеливо спросил Эндрю. – Телевизор?

Она отмахнулась и от этого предложения.

– Новые очки?

Она сделала вид, что заснула.

– Подписку на клуб «Книга месяца»?

Ее ничто не удовлетворило бы, кроме скорейшего ухода Эндрю и визита миссис Гаммидж. Эндрю пообещал прислать к ней миссис Гаммидж. Немедленно. Ей необходим покой. Он помедлил, пытаясь придумать какое-нибудь вступление к просьбе о тысяче долларов для ресторана. Подошла бы какая-нибудь ложь и только ложь. Он слышал перебранку стаи диких попугаев, атакующих рожковые деревья поблизости. Их тут много собралось в последнее время, штук тридцать, крупные такие амазонские попугаи, из самой Мексики прилетели.

– Я и в самом деле припас для вас один маленький сюрприз, кроме шоколада, – с улыбкой сказал он.

Она ждала, глубоко дыша, обмахивала себя маленьким японским складным веером, лежавшим у нее обычно на ночном столике.

– Я нашел шефа для ресторана. Думаю, вы одобрите. Я как раз вас и имел в виду, когда вел с ним переговоры. Он учился в Париже у Жиро. Возглавлял кухню кондитерских изделий в Пасадене. Да что скрывать – именно он и приготовил эти трюфели. Отчасти именно поэтому я вам их и принес – чтобы вы имели представление о том, какой квалификации люди будут работать у нас на кухне.

Она приоткрыла один глаз, почти незаметно, как жаба, разглядывающая ничего не подозревающую муху. Когда-то давно она создала себе репутацию гурмана, хотя Эндрю не сомневался: она не отличит вкуса вскормленного на молоке теленка от вкуса дойной коровы. Он обнаружил, что она очень даже не прочь выпить, но опять