Механическое пианино - Курт Воннегут

слева или же останавливаться на промежуточных делениях между ними.

Пол признал себя виновным в саботаже, но сейчас, спустя три недели после своего ареста, обвинялся в государственной измене.

– Доктор Протеус, – злобным тоном обратился к нему прокурор. Телевизионные камеры ухватили его ядовитую усмешку и тут же переключились на крупные капли пота, выступившие у Пола на лбу. – Вы признали себя виновным в саботаже, не правда ли?

– Да, это так. – Стрелка подлетела к букве «П» и снова заняла нейтральную позицию, показывая, что, с точки зрения Пола, его слова полностью соответствуют истине.

– Этот заговор саботажников, во главе которого стояли вы, в качестве своего метода избрал следующие действия – я цитирую ваше знаменитое письмо: «И если никакими иными средствами нам не удастся положить конец этому беззаконию, мы готовы к тому, чтобы применить силу». Это ваши слова, доктор?

– Слова эти были написаны кем-то другим, однако они отвечают моим убеждениям, – сказал Пол.

– И слово «беззаконие» относится в данном случае к нынешней механизированной экономике?

– К будущей тоже.

– Вашей главной целью, насколько я понял, было разрушить машины, с тем чтобы люди в большей степени смогли принимать личное участие в производственном процессе?

– Некоторые из машин.

– Какие же именно, доктор?

– Это еще предстоит определить.

– Ага! Значит, этого вы еще не определили, не так ли?

– Первым делом следовало бы убедить американцев в необходимости ограничения сферы деятельности машин.

– И вы намерены в случае необходимости навязать это решение силой? Вы готовы силой заставить американский народ принять это искусственное решение, сделать этот шаг назад?

– От всех остальных животных человека отличает его способность создавать орудия труда, – сказал Пол. – Честь ему и слава за это. И поэтому шаг назад после неверно сделанного шага вперед является шагом в правильном направлении.

Телевизионные камеры уставились в пылающие справедливым гневом глаза прокурора и снова откатились в ожидании молний, которым предстоит посыпаться на голову обвиняемого.

Пол тоже дожидался громов и молний и знал при этом, что прокурору известно намного больше того, что здесь было произнесено. Однако у Пола имелись сильные сомнения относительно того, известно ли суду, что секретарь Пола была членом Общества Заколдованных Рубашек, как и то, что ответы Пола, отмечаемые детектором лжи, как идущие от самого его сердца, были, по существу, синтезом лучших мыслей и слов Лэшера, Финнерти и профессора фон Ной-манна.

У Пола было легко на сердце от сознания того, что он страдает за правое дело, в которое верит, и что об этих его страданиях известно всему миру. Он сам, как и прокурор, ничуть не сомневался в том, что программа Общества Заколдованных Рубашек являлась государственной изменой. Машины и правительственные учреждения были настолько переплетены в единое целое, что нападать на одно, не задевая при этом другое, было подобно попытке удалить больной мозг, надеясь спасти при этом больного. Необходим захват власти – пускай из самых лучших побуждений, но тем не менее захват ее.

Единственными старыми знакомыми Пола в этом зале были Кронер, который, казалось, готов был расплакаться в любую минуту, и жирный, с поросячьими глазками Фред Беррингер. Этот, как думал Пол, явился сюда затем, чтобы собственными глазами увидеть отмщение убийце Шашиста Чарли.

Ни Анита, ни Шеферд на суд не пришли. Оба они были, по-видимому, слишком заняты, разрабатывая будущие кампании по разгрому всех тех, кто запутался в колючей проволоке в битвах за жизнь. Аните не имело никакого смысла являться в зал суда для того, чтобы показать миру, каковы ее чувства по отношению к отщепенцу-супругу. Она достаточно ясно высказалась на эту тему в нескольких интервью представителям прессы, объяснив, что вышла за Пола замуж совершеннейшим ребенком и рада тому, что все это окончилось, пока она еще достаточна молода для того, чтобы вкусить немного личного счастья. О том, каким именно будет это счастье, Пол уже знал, ибо она тут же заявила, что, как только ей удастся получить развод, она намерена выйти замуж за доктора Лоусона Шеферда.

Пол без всякого интереса прочел ее заявление в печати, как будто это были сплетни, касающиеся кого-то другого, вроде, скажем, нападок начинающих актеров на продюсеров преклонного возраста. Теперь его внимание было сосредоточено на более увлекательном предприятии – ему теперь нужно было успеть сказать как можно больше волнующих вещей в пользу Общества Заколдованных Рубашек и против механизированного общества, чтобы телевидение, транслирующее эти слова, разнесло их по всей стране.

– Не рассматриваете ли вы «использование силы» как объявление войны Соединенным Штатам, как государственную измену, доктор? – задал каверзный вопрос прокурор.

– Суверенная власть в Соединенных Штатах принадлежит не машинам, а народу, и народу принадлежит право взять ее в свои руки, когда ему заблагорассудится. Машины, – пояснил свою мысль Пол, – вышли за те рамки личного суверенитета, который в интересах управления государством был предоставлен им народом. Машины, организация труда и стремление к более высокой производительности, точно грабители, лишили американский народ свободы и стремления к счастью.

Пол повернул голову и проследил за тем, как стрелка остановилась на букве «П».

– Свидетель обязан смотреть в зал, – строго заметил судья. – Он обязан заботиться о том, чтобы говорить правду, всю правду, одну только правду. А детектор лжи сам знает, что ему делать.

Прокурор повернулся спиной к Полу, как бы давая понять, что у него к нему больше нет вопросов, а затем внезапно вновь повернулся к нему лицом и выкрикнул, тыча в Пола указательным пальцем:

– Вы ведь патриот, не так ли, доктор?

– Я стараюсь быть им.

– И вашим главным желанием является служить американскому народу?

– Да. – Пола поразила эта новая форма ведения допроса, к которой он никак не был подготовлен.

– А ваше пребывание на посту номинального главы Общества Заколдованных Рубашек – это, по-вашему, стремление к добру?

– Да, – сказал Пол.

Шепот в зале и поскрипывание стульев поведали Полу о том, что с детектором лжи что-то не в порядке.

Судья постучал молотком.

– Прошу соблюдать порядок в зале. Судебный инженер, проверьте, пожалуйста, лампы и проводку.