Рейтинговые книги
Читем онлайн Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Романы и повести - Фридрих Дюрренматт

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 109

— Это не кошка, а кот, — возразил старик. — И он со мной не говорит, а молчит, что в сущности одно и то же. Мы с ним, так сказать, перебираем в памяти все глупости, которые я в бытность мою членом Национального совета совершил или вынужден был принимать и покрывать согласно нашему принципу коллегиальности. Для внешнего мира семь членов Национального совета должны быть единого мнения! А если бы вдруг в эту компанию затесалась женщина, то ей и вовсе никто не посмел бы перечить, а окажись в Национальном совете две женщины, то эти две никогда не согласились бы друг с другом, и принцип коллегиальности полетел бы к чертям. Тогда уж лучше посадить туда сразу семь женщин. Они ведь не глупее мужчин. Так что я рад тому, что кот меня понимает, хоть Мауди и думает, что я всего лишь человек, а человек так уж устроен, чтобы делать глупости. Но где же сейчас ваша собака?

— Ее застрелили из танковой пушки.

Старик опешил.

— А вы все еще ходите по адвокатам? Зачем?

Старик сокрушенно покачал головой. Об этом он должен расспросить поподробнее. Каким образом танк оказался в их деревне?

— Целый полк занял деревню, чтобы пристрелить Мани, — заявил староста и рассказал всю историю.

Старик опять покачал головой.

— Любой глупости можно ждать от армии, но не от Мани. Пес не станет залезать на выступ скалы у вершины Шпиц Бондера, чтобы его там увидели и застрелили.

— Мани полез туда из любопытства.

— Ах, бросьте! — засмеялся бывший парламентарий.

— Ну так вот, — выдавил староста, — снарядом разнесло не Мани, а… Господин советник, понимаете, я начал вырезать из дерева нового Мани, прежний не удался, так что я за день до того, как полк подошел к нашей деревне, вместе со школьным учителем — трудновато нам обоим пришлось — укрепил деревянную фигуру на Шпиц Бондере. Ну вот, в общем это был скорее муляж.

— Подумать только! — всплеснул руками старик. — Где же теперь ваша собака?

— В пещере, в лесу, — ответил староста. — Два раза в неделю я приношу ей еду, Эльзи тоже носит, а иногда Мани сам охотится.

— Умное животное, — констатировал старик. — Умнее своего хозяина. С собственной дочерью не может совладать.

Староста молча смотрел, как итальянка вынесла таз, как старик начал вытирать ноги полотенцем.

— Эльзи была совсем не против, это я сразу почуял, — сказал он. — Она так же охоча до мужчин, как ее мать, с той я в свое время глаз не спускал. Однажды кто-то влез в комнату Эльзи через окно, кто это был, мне все равно, но думаю, то был Нольди с лесопилки. Только ежели он захочет на ней жениться, я буду против, а если родится ребенок, он будет носить мою фамилию, я последний в роду Претандеров, ежели же родится девочка, пусть добрый Боженька удивится: я стану атеистом.

Хозяин дома рассмеялся:

— Так далеко Эльзи, вероятно, покуда еще не зашла, но ваша позиция перечеркнула все шансы на победу в суде. Нет никакого смысла бросаться от Понтия к Пилату, тут ваша собака совершенно права, но сам я никак не возьму в толк, почему пустому пансионату требуется так много молока, и может быть, что сторож — сам по себе лицо весьма подозрительное — укушен не Мани, а совсем другим псом.

— Так оно наверняка и есть, — подтвердил староста, — я всегда так думал, в особенности потому, что в Лихтенштейне у барона имеется знаменитый питомник доберманов.

— Проклятье! — воскликнул старше. — А об этом вы рассказали начальнику управления?

— Да мне это только сейчас пришло в голову, — пробормотал староста.

Старик сокрушенно покачал головой и, надевая носки, спросил, пустует ли пансионат этой зимой.

— Так же полон, как и в прошлую зиму, — ответил староста. — Там живут какие-то люди, и их много, сквозь щели в ставнях везде виден свет, а иногда слышна и речь.

— Итак, староста, сейчас мы с вами выпьем по стаканчику красного, — решил хозяин дома, — и вы еще раз расскажете мне во всех подробностях, что там у вас произошло. Но постарайтесь на этот раз ничего не забыть.

Старик похлопал себя по правому колену, и черный кот прыгнул к нему на руки. Итальянка принесла бутылочку красного вина. Староста повторил свой рассказ. Старик внимательно слушал. Вдвоем они мало-помалу опорожнили бутылочку. Потом хозяин дома сказал, что теперь старосте пора идти спать, ему заказан номер в гостинице «Олень». Очень жаль, что не может ничем помочь, он всего лишь человек, и ему скоро стукнет сто лет.

— Ничего не попишешь, — грустно проронил староста. — Так что адью покуда. Но мне было приятно поговорить с кем-то о моей собаке.

Оставшись один, старик прошаркал к письменному столу и написал письмо в Совет кантона о том, что начальник управления столь пристрастно рассмотрел дело Претандера — если вообще его рассматривал, — что он не может прийти в себя от изумления. Осталось даже невыясненным, чья собака укусила сторожа. Податель иска на возмещение ущерба — теперь уже отозвавший свой иск — сам содержит целый питомник натасканных сторожевых собак. Также не подлежит сомнению, что укушенный сторож не может в одиночку выпивать то количество молока, какое ежедневно доставляется в пансионат. При этих обстоятельствах даже не произведен осмотр пансионата, что можно квалифицировать как служебную недобросовестность. Теперь на дворе вновь зима, так что он рекомендует начальнику управления лично осмотреть пансионат и проверить, пуст ли он на самом деле. Нескольких правительственных советников следует взять с собой в качестве свидетелей, ибо сам начальник управления — лицо вдвойне предубежденное, поскольку еще и командует тем полком, которому приказан прибыть в ущелье Вверхтормашки, чтобы пристрелить там собаку, а это само по себе величайшая военная глупость, когда-либо совершавшаяся на земле. Так что начальника управления следует судить военным трибуналом. Кроме того, будучи председателем правления «Швейцарского общества морали», он от имени правления объявляет о роспуске этого общества и передает его бумаги в прокуратуру соответствующего кантона. Покончив с письмом, бывший парламентарий вновь уселся в кресло, кот прыгнул к нему на колени, и старик уснул.

Несколько правительственных советников и следователь прокуратуры отправились в ущелье Вверхтормашки, где большинство из них никогда ранее не бывало. Начальник государственной канцелярии по секрету сообщил об их визите фон Кюксену, и тот удрал к себе в Лихтенштейн, комиссия же пребывала в уверенности, что он ничего не знает. Она намеревалась нагрянуть в пансионат неожиданно. Ванценрид успел спрятать более или менее известных бандитов на чердаке флигеля. Их там набилось как сельдей в бочке. Но операционную никак нельзя было вновь превратить в прачечную, там еще лежал Джо-Марихуана, ведь для очередной лицевой операции вновь потребовался общий наркоз. Так что у Ванценрида все поджилки тряслись, когда правительственная комиссия начала осмотр пансионата. Все еще слегка прихрамывая, Ванценрид медленно отпирал одно помещение за другим — гостиную, столовую, комнаты на одного и двоих, номера люкс, — все было пусто. Лишь ключ от чердака флигеля он никак не мог найти и все искал и искал его, пока начальник управления не заявил, что от осмотра чердака флигеля можно и отказаться из-за его явной бессмысленности. Тут Ванценрид и поспешил сообщить, что ключ нашелся. Но члены комиссии уже спускались по лестнице. Ванценрид только успел облегченно вздохнуть, как следователь вдруг пожелал осмотреть и прачечную. И Джо вкупе с операционным залом неминуемо был бы обнаружен, не сумей Ванценрид так ловко подставить ножку следователю, что тот загремел вниз по лестнице в подвал и сломал ногу, вследствие чего осмотр прачечной сам собой отпал. Пришлось вызывать врача и машину «скорой помощи», так что на опрос жителей деревни времени уже не осталось.

Вечером последнего воскресенья перед Рождеством Моисей Мелькер завершил свою пятисотстраничную рукопись «Цена благодати» и вышел на террасу. На землю уже опустилась ночь. Луна скрылась за дубом. Снега все еще не было, зато от реки поднялся такой густой туман, что в нем потонула деревня. Видна была лишь церковная колокольня, казавшаяся белой в лунном свете, а туман, из которого она выступала, был похож на Нил. Мелькер поднялся в спальню. Цецилия Мелькер-Ройхлин лежала на супружеском ложе, читала роман, курила сигару и ела шоколадные конфеты — круглые шарики, черные, коричневые, белые, некоторые гладкие, другие колючие, — которые она вынимала из пакетика. Еще два таких пакетика лежали на ночном столике. Моисей Мелькер присел на край кровати и сунул ей в рот трюфель. Когда за ним последовал второй, она положила сигару в пепельницу, а роман — на одеяло и открыла рот пошире. Он сунул туда еще один трюфель. Она взглянула ему в глаза. Взгляд был твердый и насмешливый, мрачный и безжалостный, и он понял: она знает, что он замыслил. Она не сопротивлялась. Ему не пришлось применять силу. Он все набивал и набивал ей рот трюфелями и, лишь покончив с третьим пакетиком, заметил, что она мертва. Моисей спустился в кабинет, написал на титульном листе рукописи посвящение Цецилии и проставил дату.

1 ... 97 98 99 100 101 102 103 104 105 ... 109
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Собрание сочинений в пяти томах. Том 3. Романы и повести - Фридрих Дюрренматт бесплатно.

Оставить комментарий