Клятва всадника ветра - Дэвид Вебер

ее зимняя густая каштановая шерсть была покрыта жирными белыми линиями, которые, должно быть, были ужасными шрамами. Она, очевидно, все еще приспосабливалась к своей полуслепоте, но несла свою искалеченную голову с той же царственной гордостью, которая придавала ее походке высокую поступь.

Табунное чутье Вэйлэсфро определило, что старшая лошадь рядом с ней - старшая выжившая кобыла табуна Уорм-Спрингс. Не то чтобы она была очень старой. Скакуны, в отличие от лошадей, обычно жили до шестидесяти лет, хотя взрослели лишь немного медленнее. Но этой кобыле - старейшему выжившему члену всего табуна Уорм-Спрингс - не могло быть больше девятнадцати лет.

Этот единственный факт свидетельствовал о том, насколько полностью опустошен был табун, но это лишь поверхностно отразилось на сознании Келтиса. Что-то еще привлекло его внимание, и он почувствовал недоверчивое изумление Вэйлэсфро и жеребцов Беар-Ривер, когда они тоже увидели спотыкающегося, совершенно измученного градани между двумя скакуньями. Видел, как он едва мог даже стоять, но все же заставил себя выпрямиться, когда подошел поприветствовать их. И увидел его руку на спине этой полуслепой, покрытой ужасными шрамами кобылки, когда она, защищая его, шла рядом с ним и придавала ему свою силу.

- Рад видеть вас, сэр Келтис, - приветствовал его Базел Бахнаксон слабой хрипотцой своего глубокого, мощного голоса.

* * *

<Не могу поверить, что он не дождался нас.>

- Я все еще в первую очередь пытаюсь смириться с тем, что ему и другим удалось обогнать нас здесь! - ответил Келтис, быстро двигая щеткой "денди" по направлению волос сильными круговыми движениями.

Он стоял в конюшне лорда Идингаса, тщательно ухаживая за Вэйлэсфро. Повсюду вокруг них другие конюхи выполняли ту же работу для жеребцов Беар-Ривер, и, казалось, повсюду валялась вылинявшая зимняя шерсть. Во многих отношениях это была успокаивающе домашняя сцена, но остаточное недоверие Вэйлэсфро отразилось от всех участников, повиснув в воздухе, как еще одно невидимое облако волос.

Еще не было времени для подробностей, и кобылка - Гейрфресса - настояла на том, чтобы отправить измученного защитника отдыхать. Один из жеребцов Беар-Ривер, массивный чалый с черной гривой и хвостом, попытался задержать ее. Келтис не мог слышать ничего из их разговора, но он видел, как Гейрфресса нетерпеливо покачала головой, а затем обнажила зубы, и старший, более крупный жеребец отступил. Он и все его спутники отступили, расступившись, чтобы освободить дорогу среди них для Гейрфрессы и Базела, и когда градани наполовину прошагал, наполовину пошатнулся мимо них, тяжело опираясь на кобылку, они высоко вскинули головы, а затем опустили их в совершенном унисоне. Челюсть Келтиса изо всех сил отвисла, когда он узнал салют, который обычно предназначался только для их собственных табунных жеребцов.

Он очень сомневался, что Базел хоть что-то подозревал о чести, оказанной ему этими жеребцами. Даже если бы он сам был всадником ветра, он был настолько полностью измотан, что очень мало из того, что с ним произошло, могло бы быть зафиксировано. Но вид скакунов, кланяющихся - на самом деле выражающих свое почтение - градани, был настолько глубоко неестественным, что даже сейчас Келтису было трудно поверить, что он действительно это видел.

Но он, очевидно, был единственным человеком во всем владении Уорм-Спрингс, который это сделал, сказал он себе.

<Скорость, с которой они проделали свое путешествие, меня тоже удивляет>, - признался Вэйлэсфро. - <Но даже это менее удивительно, чем то, что он решил не ждать, пока мы прибудем, чтобы я мог поговорить с остальными за него, прежде чем он подойдет к ним.>

- У него не было времени ждать, - сказал Келтис. И, словно для того, чтобы подчеркнуть его собственную предыдущую мысль, другой человеческий голос тихо произнес:

- Нет, не было, - сказал он, и Келтис повернулся, чтобы посмотреть на говорившего.

Ханал Бардич стоял рядом с ним, лично ухаживая за огромным чалым, который пытался задержать Гейрфрессу. Всадник ветра выгнул бровь, и Ханал пожал плечами.

- Я не всадник ветра, сэр Келтис, но провел всю свою жизнь среди скакунов. Обычно я могу сказать, когда всадник ветра разговаривает сам с собой, а когда он разговаривает со своим скакуном. И, учитывая обстоятельства, на самом деле есть только одна вещь, которую вы с Вэйлэсфро, скорее всего, будете обсуждать в данный момент, не так ли?

- Я не могу придраться к вашим рассуждениям, лорд Ханал. - Келтис криво усмехнулся. - И, честно говоря, по отношению к Вэйлэсфро, я почти так же удивлен, как и он. - Он покачал головой. - Прежде всего тем простым фактом, что они добрались сюда так быстро. Боги знают, скорость пехоты градани достаточно часто удивляла нас в прошлом, но даже это не подготовило меня к этому. Они, должно быть, буквально бежали всю дорогу!

- Они так и сделали, - тихо согласился Ханал. - Ну, Кровавые Мечи скакали, но все до единого Конокрады бежали.

- Я знаю, - сказал Келтис и снова покачал головой. - Мне просто трудно в это поверить. Но, кроме того, я достаточно хорошо узнал принца Базела, чтобы понять, что он, должно быть, точно понимал, насколько опасно для градани подходить так близко к раненым скакунам. Особенно без кого-то вроде Вэйлэсфро, кто мог бы поговорить с ними за него.

- Это было более опасно, чем даже вы можете себе представить, сэр Келтис. - Молодой голос Ханала был мрачен, и он на мгновение отвел взгляд. - К моему вечному стыду, я сомневался, что принц Базел действительно был защитником Томанака. Хуже того, я был готов ненавидеть его, даже если бы он был защитником. Но он никогда не колебался. Он знал, что мы теряем их, что никто из них не выжил бы, если бы он дождался вашего прибытия... и что каждый из них был наполовину безумен от ужаса, боли и яда, действовавшего на них. Они тоже не видели защитника Томанака, милорд. Они видели градани-Конокрада, и я до сих пор не понимаю, как он удержал их от того, чтобы втоптать его в грязь. Но он это сделал.

Молодой человек оглянулся на сэра Келтиса, его глаза сияли от удивления.

- Сначала он исцелил Гейрфрессу. И не только ее раны, милорд. - Он медленно покачал головой. - Он исцелил ее душу, вызвал ее обратно из Тьмы и вернул ей саму себя. Я не всадник ветра, но у меня есть прикосновение - слишком слабое, чтобы тренировать его, но прикосновение - к таланту мага-целителя, и я почувствовал